Нина Молева - А. Г. Орлов-Чесменский Страница 55

Об Англии справедливо можем мы сказать, что она нам прямо доброжелательна. И одна из дружественнейших наших держав, потому что политические виды наши и интересы весьма тесно между собою связаны и одним путем к одинаковой цели идут. Кроме того, имеем мы с Великобританиею трактат дружбы и коммерции… начиная экспедиции наши в Средиземное море, изъяснилися мы откровенно чрез посла нашего с королем великобританским и получили уверение, что корабли наши приняты будут в пристанях его владения за дружественные…

ПЕТЕРБУРГ

Царскосельский дворец

Екатерина II, А. Г. Орлов

— Я не желала вашего отъезда в армию, Алексей Григорьевич, но не могу и противиться ему. Вы вольны в выборе своих действий. Я никогда никого не держала и не стану держать в золотой, как вы выразились, клетке моего дворца.

— Ваше величество, я имел в виду только то, что мужчине, дворянину, более подобает находиться на полях сражений, нежели бежать от них под спасительную сень царских чертогов.

— Пусть так. Но со времени, что вы выразили свое желание, случились обстоятельства, которые заставляют меня склониться на вашу просьбу с удовольствием и, если хотите, необходимостью.

— Вы знаете мою преданность, ваше величество.

— Да, граф. Я благодарю вас за нее и хочу с вами поделиться трудностями нашей державы.

— Ваше доверие тем более обязывает, ваше величество.

— Вы знаете, что наш флот с Балтики должен был направиться в Архипелаг. Мы обязаны были помочь грекам сбросить ненавистное иго нечестивцев и помочь решить наши давние счеты с Партой.

— Это так понятно, ваше величество.

— Первым флагманом российского флота был назначен, конечно же, Григорий Андреевич Спиридов.

— Он очень немолод, государыня.

— Возраст не всегда и не всему помеха. Я не знаю ничего ценнее опытности, а ее адмиралу не занимать. Да и когда это 56 лет были старостью!

— Я имел в виду не немощь, а естественное с годами ослабление сил.

— На кулачках адмиралу, надеюсь, биться не придется, а что касается знаний, мало кто из молодых сможет с ним потягаться. Он вышел в мичманы едва не в один год с вступлением на престол императрицы Анны Иоанновны. Всю вторую половину ее правления участвовал в морских сражениях против турок в качестве адъютанта адмирала Бредаля. А позже, при осаде Кольберга, командовал двухтысячным отрядом десанта.

— Вы почти сразу после своего счастливого вступления на престол, государыня, назначили его вице-адмиралом и главным командиром Ревельского порта.

— Последние три года Григорий Андреевич находился в Кронштадте и потому лучше других знал особенности нашего флота.

— Вы недовольны его действиями, ваше величество?

— Напротив. Насколько мне известно из донесений, адмирал много способствует восстанию греков, но — и это «но» очень серьезно — ему стал мешать Джон Эльфинстон, который был направлен отсюда с небольшой эскадрой в поддержку Спиридова.

— Мешать? Но Эльфинстон только подчиненный.

— И так, и не совсем так, граф. Заслуги Эльфинстона и ловкость его действий во время Семилетней войны не подлежат сомнению.

— Он же не был в нашей армии.

— Он вступил в российскую службу с чином контр-адмирала в 1768 году. Не думаю, чтобы можно было пренебрегать его опытом. Но у Эльфинстона оказался существенный недостаток: он счел себя лучшим профессионалом, чем Григорий Андреевич. Он начал игнорировать распоряжения адмирала, публично высказываться о его якобы ошибочных действиях. Между тем, нам нужен мир и порядок в наших собственных войсках. Знаю, вы готовы пренебречь подобным условием и выше всего ставите личную независимость.

— Государыня, мне слышится в ваших словах непонятная мне досадливость. Я в чем-то виноват перед вами?

— Хотя бы в своих бесконечных стычках с Потемкиным.

— Опять Потемкин! Брат был прав, когда говорил, что это имя все чаще всплывает в ваших разговорах, и не скрывал своей досады на незаслуженное внимание вашего императорского величества к этому покорителю дворцовых высот.

— Граф, мне неприятен этот разговор. И вообще, я пригласила вас для совещания на совсем иную тему. Как вы посмотрите на то, чтобы стать командующим нашим флотом в Архипелаге?

— Вы снимаете адмирала Спиридова, государыня?

— Я никого не снимаю и не собираюсь снимать. Чем множить местнические споры, мне кажется более благоразумным передать вам, человеку, не связанному с флотом, все корабли и всех командующих. Сумеете ли вы подчинить их себе и направить общие усилия на одержание так необходимых державе нашей побед?

— Уверен, ваше величество.

— Даже уверены. Что ж, с Богом, Алексей Григорьевич. Вседержитель не оставлял вас в самые трудные минуты.

ПЕТЕРБУРГ

Зимний дворец

Екатерина II, члены Совета

— Итак, старые ошибки не помогли избежать новых. Я не права, господа? Девять месяцев военных действий, и каковы успехи, которыми бы вы могли похвастать? Я слушаю.

— Ваше императорское величество, уже в январе нынешнего года, когда по существу война еще не начиналась, турки встретили отпор наших войск и отказались от мысли вступить в Новороссию. А экспедиция генерала Берга закончилась взятием Азова.

— Сколько я помню, его брал еще Петр Великий?

— Все так, ваше императорское величество, но турецкие войны ни разу не доводились до конца.

— Оставьте философию, генерал. Перед нами живые войска и реальная ситуация. Меня интересуют действия столь расхваливаемого всеми полководца фельдмаршала Голицына.

— В марте князь вынужден был, не дожидаясь сосредоточения у Староконстантинова основных войск наших, двинуться в Молдавию по просьбе молдавского епископа Досифея, чтобы принять эти земли в подданство России. Он перешел Днестр и попытался овладеть Хотином.

— Всего лишь попытался!

— Ваше величество, его остановила нехватка продовольствия и амуниции.

— А последующие, если не ошибаюсь, два месяца полного бездействия — им существует оправдание? В результате Румянцеву пришлось перейти двумя дивизиями через Днепр, желая отвлечь турок от Подолии, бросить части генерала Берга к Крыму. И что же? Турки все равно захватили Молдавию, а польские конфедераты усилили свои партизанские действия. Я не ошибаюсь?

— Нет, ваше величество. Князя ввело в заблуждение то, что турки действительно очень медленно подтягивали свои силы.

— Но успели за это время наладить связи с конфедератами.

— Тем не менее Голицын, сформировав свою армию, двинулся к Хотину. Такая угроза крепости была вполне реальной.

— Она перестала иметь принципиальное значение, когда турки под впечатлением действий Румянцева отказались от вторжения в Новороссию.

— Кто же противостоял нашей армии под Хотином?

— Крымские татары под начальством Девлет-Гирея.

— Только и всего? Значит, Голицын сам уклонился от победы, когда просил разрешения отступить за Днестр?

— Ваше величество, но он одержал победу, когда на него напали турки. Их было более восьмидесяти тысяч человек, и тем не менее фельдмаршал отбросил их за реку, а отряд, попытавшийся закрепиться на левом берегу Днестра, был попросту разгромлен. От него ничего не осталось.

— Не помог ли Голицыну начавшийся в турецкой армии бунт? Он был достаточно серьезным. И, насколько я помню, недостаток продовольствия. Не так ли?

— Ваше императорское величество, мне остается преклоняться перед вашей памятью и точностью суждений. В турецкой армии действительно в связи со всеми этими обстоятельствами был назначен новый командующий — Молдаванчи-паша. Но ему уже ничего не удалось сделать — почти половина армии попросту разбежалась. В свою очередь, ушел от Хотина и Девлет-паша со своими крымчаками. Впрочем, под впечатлением отступления турок крымский хан вообще распустил свои полчища. Оставленные в турецких крепостях гарнизоны очень незначительны.

— Великолепно! Так в чем же, если позволено мне узнать, заслуги фельдмаршала? Ваши реверансы, генерал, заставляют вспоминать придворные балы, но не разбор ситуации военачальниками.

— Ваше величество, не приходится сбрасывать со счетов взятие Ясс, жители которых присягнули российской короне.

— Насколько я помню, это дело рук генерала Эльпта. Нет, господа, вы очень неубедительны в роли защитников Голицына. Давайте лучше сознаемся, выбор — мой и ваш — оказался просто неудачным. Поступим иначе. На место Голицына командующим главной армией пусть станет Румянцев, румянцевская же армия перейдет в руки Петра Ивановича Панина. И я не спрашиваю вашего мнения. Кирила Григорьевич, вы нашли в сказанном повод для смеха? Поделитесь же с нами вашим неожиданно улучшившимся настроением.