Розалинда Лейкер - Золотое дерево Страница 56

Она повернулась в его сторону.

— Ну и что? Это не срок по сравнению со всей прожитой мною жизнью, которую я с детских лет посвятила шелкоткацкому делу! Меня ничто и никто не остановит и не заставит сдаться!

— Через несколько месяцев у тебя уже может не быть выбора. Лучше одуматься сейчас и отдать соответствующие распоряжения, — спокойно произнес Эмиль.

Габриэль была озадачена его словами.

— Я не понимаю… — промолвила она.

Эмиль кивнул Анри, как бы прося того дать необходимые пояснения, и Габриэль заметила злорадное выражение на самодовольном лице; брата.

— Ивон беременна, — произнес он. — Если у нас родится сын, я смогу с полным правом в законном порядке опротестовать завещание отца, чтобы самому стать опекуном всего состояния.

Ивон поначалу страшно расстроилась, узнав, что опять беременна, но вскоре она примирилась со своим положением, поскольку муж обещал осыпать ее дорогими подарками, как только Дом Рошей перейдет к нему в руки. Адвокат Анри заверил своего клиента в том, что это вполне возможно.

Габриэль глубоко вздохнула.

— Ах, вон оно что. Прими мои поздравления, пусть у вас родится крепкий здоровый малыш — пне зависимости от того, будет это мальчик или депочка. Что же касается опеки над имуществом, то отец поверил в меня и завещал мне распоряжаться всем состоянием, я хочу оправдать его доверие. А пока пусть все остается, как есть, будто сегодняшнего разговора и не было. Таково мое решение. Ты же сам думай, как тебе жить дальше, продолжать работать со мной или нет, — она поочередно взглянула на обоих мужчин. — А теперь я хочу подняться наверх и переодеться к ужину. Сегодня был трудный день, и мне надо отдохнуть.

И Габриэль твердой горделивой поступью вышла из комнаты, высоко держа голову. И только закрыв за собой дверь своей спальной комнаты и зная, что ее здесь никто не может видеть, Она дала волю охватившему ее отчаянию и рухнула в кресло, как будто последние силы покинули ее.

Глава 8

Когда ткацкая мастерская Дево завершила работу над изготовлением ткани для палатки Императора, она была выставлена на всеобщее обозрение в городской ратуше. Габриэль одной из первых получила приглашение полюбоваться этим уникальным изделием. Чтобы избежать давки, в каждом приглашении было указано точное время. Габриэль была приглашена на вечер. Она поняла, что в этот час Николя будет в ратуше принимать наиболее почетных гостей, элиту делового мира Лиона. И хотя другие шелкопромышленники, предвзято относившиеся к деловым женщинам, скорее всего не пожелали бы видеть ее в своем кругу, Николя все же предоставил ей возможность явиться в числе первых почетных гостей в ратушу, поскольку высокое качество шелка Дома Рошей нельзя было отрицать. Дома Габриэль обмолвилась, что получила приглашение.

— Мне бы очень хотелось взглянуть на эту ткань, — сказала она мужу за завтраком однажды воскресным утром. Он был особенно нежен и мил с ней теперь в редкие часы, которые они проводили вместе. — Интересно, почему на конкурсе победил эскиз узора Дево, а не мой.

Эмиль поставил на стол чашку с недопитым кофе и нежно взглянул на жену, его душа все еще была полна воспоминаниями о прошедшей ночи, проведенной вместе в супружеской спальне. Ему не хотелось возражать и запрещать ей видеться с Дево — пусть Габриэль посмотрит эту редкую ткань, тем более, что в зале ратуши будет толпиться много народа, и ей вряд ли удастся переговорить с Николя с глазу на глаз. Его беспокойство и подозрение в последнее время утихли. Брушье не предоставил ему никаких доказательств неверности жены, и поэтому Эмиль решил, что это было легким увлечением со стороны Габриэль, которое осталось в прошлом.

— Не думаю, что победивший на конкурсе эскиз лучше, чем твой. Хотя, конечно, тебе стоит посмотреть на то, как выполнен императорский заказ. Если тебе удастся подойти к нему, ведь я знаю по своему опыту, что на подобных выставках всегда много народу. Может быть, ты хочешь, чтобы я пошел вместе с тобой?

Габриэль умолчала о том, что его имя не было упомянуто в полученном ею приглашении. Скорее всего такая оплошность произошла по недосмотру. Однако, если они явятся вдвоем, никто не будет возражать против присутствия Эмиля на демонстрации императорской палатки.

— Да, — с готовностью ответила она, — если у тебя будет свободное время.

Такой ответ порадовал Эмиля, Габриэль согласилась сразу, без тени колебания.

— Честно говоря, для меня это не совсем удобное время. У меня на тот день уже назначены деловые переговоры здесь, на шелководческой ферме. Так что придется тебе ехать одной, думаю, что позже ты мне расскажешь обо всем увиденном в подробностях.

По мере того, как приближался день демонстрации в ратуше изготовленной мастерской Дево императорской палатки, на сердце Габриэль становилось все тревожнее, ее душевный покои оказался непрочным. Внезапно ее охватило непреодолимое желание снова видеть Николя. В который уже раз она убедилась, что с любовью невозможно бороться и глупо с ее стороны было надеяться победить в себе это чувство. Подавляя в душе все эмоции в течение долгих недель и месяцев, она добилась обратного — теперь ее неудержимо влекло к Николя и ничто на свете, казалось, не могло помешать Габриэль в этот вечер увидеть человека, которого она любила.

За несколько дней до долгожданного вечера ее охватила паника — за обедом она съела что-то, от чего ее затошнило, и ей стало настолько плохо, что она уже подумывала отказаться от посещения ратуши в назначенный день. К счастью, вскоре она поправилась и вновь мысленно начала представлять себе то, как они встретятся на этот раз и что скажут друг другу. Конечно, им не удастся переговорить с глазу на глаз, вокруг будет слишком много людей. Скорее всего они просто обменяются приветствиями и разойдутся в разные стороны. И все же даже такая встреча окажет на ее измученную душу целебное воздействие, успокоит на время ее боль.

С тех пор, как она и Николя виделись в последний раз, произошло так много событий! Незадолго до Рождества Император развелся с Жозефиной, и начали распространяться еще более упорные слухи о новой невесте Наполеона. Что касается Великой Армии, то она была разделена пополам — одно войско должно было разбить австрийцев, навсегда ликвидировав угрозу с их стороны, а второе вторгнуться в Испанию и сразиться там с объединенными силами испанцев, британцев и португальцев. Новости, приходившие из Испании, нельзя было назвать хорошими, войска обеих противоборствующих сторон несли жестокие потери не только в кровопролитных сражениях, но и от болезней, ужасной погоды и трудных условий походной жизни. Зима 1810–1811 годов выдалась в Европе на редкость суровой и побила, пожалуй, все рекорды по продолжительности лютых холодов и обилию выпавшего снега, так что весной ждали необычно бурного половодья.

В тот вечер, когда Гастон вез Габриэль, закутанную в меховую шубку, по едва освещенным улицам Лиона в ратушу, на дворе стоял страшный холод. Она выбрала на этот раз один из своих любимых нарядов, надев на выезд шелковое платье мраморного цвета с голубовато-серовато-зеленым отливом, длинными рукавами с пуфами на плечах по парижской моде, а также воротом, отделанным плиссированным жабо. В неглубоком вырезе виднелись бусы из опалов, оправленных в золото, под стать им были и серьги. Габриэль, гордившаяся отменным качеством своего шелка, использовала любую возможность, чтобы продемонстрировать его на себе, особенно если знала, что на ее наряд будут взирать люди, знающие толк в шелкоткацком деле.

Подъехав к зданию ратуши, Гастон и его хозяйка были удивлены тем, что у подъезда не было толпящихся приглашенных, а на близлежащих улицах карет и экипажей.

— Неужели мы так рано приехали? — обеспокоенно спросила Габриэль своего кучера.

— Нет, мадам, мы прибыли вовремя, как вы и велели.

Габриэль думала, что прибыв точно в назначенное время, она сможет подольше побыть с Николя, задержавшись рядом с ним на несколько липших мгновений, но, похоже, ее ждет более продолжительное общение с месье Дево. Войдя с холода в хорошо натопленный вестибюль ратуши, Габриэль испытала отрадное чувство — так приятно было снова оказаться в тепле, продрогнув на морозе. К ней подошел слуга и, взяв ее пригласительный билет, проводил ее по коридору в просторный зал с высоким сводчатым потолком и стенами, обитыми обтянутыми шелком панелями. Габриэль осталась совершенно одна, оказавшись единственным зрителем выставленной здесь походной палатки Императора.

Она была установлена на зеленом ковре, как будто на поросшей травой поляне. Палатка имела овальную форму, что делало ее похожей на шатер, и довольно большие размеры, которые были предварительно оговорены заказчиком. Изготовленная из брюссельской парусины в белую и голубую полоску, палатка имела крышу с ламбрекеном, украшенным фестонами, алой вышивкой и черной тесьмой, и напоминала шатры королей средневековья, разбивавших свои военные лагеря по всей Европе, поскольку вся Европа была превращена тогда в огромное поле сражения, простиравшееся примерно на той территории, которую Наполеон включил в свою империю. Сбросив шубку вместе с муфтой на один из стульев, стоявших у стены, Габриэль подошла к веревкам, ограждавшим палатку. Обойдя ее вокруг и внимательно осмотрев со всех сторон, она прошла за ограждение к открытому входу и вошла.