Василий Седугин - Славянский викинг Рюрик. Кровь героев Страница 57

– Ты чего в Новгород? По делам каким или за покупками для супруги и деточек?

– Воровство открыл! Тати у нас в правительстве завелись!

– Что ты! Не может быть. Я вроде всех знаю, народ честный, мне преданный, страну свою любящий…

– Говори, говори! У себя под носом воров держишь и не видишь! Так вот сейчас открою глаза на твоих приспешников!

– Ну-ну, открывай, – усмехнулся Рюрик.

– На поставке кирпичей наживаются! Получают средства из казны, а в Изборск привозят только половину!

У Рюрика потемнели глаза:

– И доказательства есть?

– Да. Человек стоит в прихожей, готов подтвердить свои показания под присягой!

– Так, так, так. Кто же эти воры в моем правительстве?

– Бояре Вестрень и Божедуй, а также купцы Сварун и Влас. Змей ядовитых пригрел ты при своем сердце, брат!

Рюрик отвел глаза. Долго молчал. Слышно было только шумное дыхание Трувора, не спускавшего взгляда с Рюрика. Наконец князь заговорил медленно и тихо, каким-то отстраненным голосом:

– Такое дело, брат. Эти люди, рискуя жизнью, составили заговор в Новгороде и помогли нам с тобой сесть на этой земле. Это они, не жалея денег, дали нам с тобой власть. Это они помогли мне победить на выборах, дали преимущество при голосовании на вече. Ты не знаешь всего, а я тут чуть было не попал на плаху, чуть моя голова не покатилась по окровавленному помосту на центральной площади. Не будь поддержки этих четырех людей и еще кое-кого, снова были бы мы лишены княжеского престола. Посадник Вадим был в полушаге от владычества над Новгородом. И знаешь, сколько они, эти бояре и купцы, вложили в это дело? Несчетно! Должен же я как-то с ними рассчитаться! Тем более что и сейчас они меня поддерживают изо всех сил. Как я могу их тронуть, а, брат?..

Трувор подавленно молчал.

Рюрик встал, прошелся по горнице. Продолжал:

– Тут была такая заваруха! Победил я Вадима, его самого и многих людей казнил. Многие знатные и незнатные семьи бежали из Новгорода. Кто в Киев, кто в другие города. Кстати, в Изборск за последний год много новгородцев прибыло?

– Кто его знает! Не интересовался. О событиях в Новгороде извещен, но вот скрылись ли враги наши в Изборске, не знаю.

– А ты узнай и полюбопытствуй, чем они занимаются. Может, некоторых следует потрясти как следует, к ногтю прижать. А уж моих бояр и купцов предоставь мне. Жизнь, она, брат, такая сложная штука…

С тяжелым сердцем вернулся Трувор в Изборск Но на пороге терема встретила его Снежа, обхватила за шею, стала целовать. Через плечо увидел он на столе букет свежих цветов, кувшин вина, его любимую закуску. Одной рукой он привлек ее к себе, а второй запер дверь.

– Я заждалась тебя, Трувор, – прошептала она ему на ушко.

Он освободился от ее объятий, прошел к столу, понюхал цветы.

– Я возьму три цветка и повешу над нашей кроватью, – сказал и устало опустился в кресло. – Как дети?

– Спят уже. Няньки с ними. Я уже позаботилась обо всем.

Снежа уселась к нему на колени. Он обнял ее и окунулся лицом в ее густые, дурманом пахнущие волосы.

– Я с ума схожу без тебя, – проговорил Трувор, забывая обо всем на свете…

Ночью он вдруг проснулся. Внезапно, будто кто-то толкнул в бок. Долго глядел в потолок. Ломило сердце, видно, сказались дорога и переживания. В горнице было душновато, как бывает перед грозой. Мерно посапывала Снежа.

Трувор встал, подошел к кадушке, зачерпнул ковшом воды, выпил. Боль не проходила. «Пойду, подышу свежим воздухом, сердце само успокоится», – подумал он и в белой длинной рубашке направился к двери, без скрипа открыл ее, вышел на крыльцо. Ночь окутала его приятной прохладой. Сердце билось сильно и неровно, но боль, кажется, начинала отступать.

Внезапно Трувору послышался какой-то шум в кустах. «Собака, наверно, осталась ночевать», – подумал он. Вдруг недалеко метнулась тень, и, прежде чем он успел что-то сообразить, перед ним возникла какая-то фигура, качнулась в его сторону, и он почувствовал резкую острую боль в затылке.

«За что?» – хотел он спросить, но вместо слов из горла вырвался хрип. Трувор откинулся назад и увидел, как огромное звездное небо страшно сдвинулось и опрокинулось куда-то вбок. Глаза застлала непроглядная темень.

– Это ему за Вадима! – услышал он злой, резкий голос, и все ушло от него.

VII

Укрепившись у власти, Рюрик стал внимательнее присматриваться к границам государства. Его беспокоил север. Столетие терзали Новгородскую землю своими набегами норманны. Их привлекали драгоценные меха, высоко ценившиеся на мировых рынках. О сказочно богатой Биармии (Перми) в Скандинавии складывались саги, о ней мечтало не одно поколение викингов. В Биармию они проникали, не страшась штормов и ураганов, через Северный Ледовитый океан, а также через Ладогу, которая открывала путь не только к богатствам Новгородского края, но и путь в Хазарию, где викинги имели наилучшие возможности для сбыта пленников. За собой морские пираты оставляли разоренные селения, сожженные дома, опустошенные земли. Надо было попытаться остановить такую беду.

Когда Олег прибыл из Ладоги на короткую побывку в Новгород, Рюрик повел с ним длинный разговор по этому вопросу.

– Шалят твои земляки по берегам Волхова? – спросил он Олега.

Тот замер на некоторое время, готовя ответ (каменное лицо его при этом было невозмутимо), проговорил спокойно:

– Являлась пара отрядов, но мне удалось с ними договориться.

– Откупился?

– В любом случае, это дешевле.

Они оба участвовали в набегах, знали, чего они стоят.

– Я вот о чем думаю, – голос Рюрика стал тихим, выражение лица задумчивым, словно говорил он о чем-то сокровенном и очень дорогом, а он просто вспоминал в это время свою юность, – как бы нам наладить связи с викингами Скандинавии и договориться о том, чтобы они не трогали наши земли? Как ты думаешь, возможно ли такое?

Олег пожевал сухими жесткими губами, ответил:

– Стоит попытаться. Сейчас набрал силу и приобрел большую известность Гастинг, с которым я когда-то ходил в поход по Франции, Испании и Италии…

– Так, так, так. Мне он тоже хорошо известен. Наши пути с ним пересекались однажды…

– Мы с Гастингом пережили много славных происшествий, которые никогда не забываются, и расстались хорошими друзьями. Вот к нему стоит обратиться. А он своим влиянием среди викингов сможет остановить нападения на наши земли.

– Когда-то мне пришлось помогать этому Гастингу Он был осажден датским королем Готфридом в городе Ставангер, и славянская флотилия отогнала датчан и спасла жителей от разграбления. Гастинг тогда назвал меня своим побратимом.

– Это очень важно, – поднял тяжелые веки Олег. – Побратимство у викингов считается не менее прочным, чем кровное родство. Это надо обязательно использовать.

– Да, но как?

Олег некоторое время думал, потом сказал решительно:

– Тебе отлучаться из страны нельзя. Отправлюсь я. Надо будет собрать корабль с хорошими подарками. Скупиться не следует, вернется сторицей.

– Собирайся! – стукнув по подлокотнику кресла, решительно проговорил Рюрик. – Драгоценных мехов не пожалею. И прибавлю к ним кое-что существенное!

Олег пробыл в Скандинавии с полгода, вернулся чрезвычайно довольным. Рассказывал:

– Гастинг ходил на Францию, но не совсем удачно. Когда я прибыл в Скандинавию, он собирал новые силы, чтобы вторично потягаться с королем Карлом Лысым. Ну и, разумеется, как всегда бывает, когда сколачиваешь ватагу, очень нуждался в средствах, и наши подарки ему пришлись весьма кстати. Принял он меня очень хорошо, расспросил про наши края, Биармию. Удивлялся моим рассказам о необъятности страны, ее богатствах. Тебя тоже помнит, считает побратимом. Твердо обещал поговорить с викингами, чтобы они прекратили свои набеги на наши земли. Уверен, слово он сдержит.

– Значит, северные земли у нас теперь в безопасности[16], – промолвил Рюрик и вдруг спохватился: – А как же я про самое главное-то тебе не рассказал! Пойдем, пойдем со мной в светлицу к Эфанде! Она такой подарок преподнесла!

Олег уже догадался: когда он отправлялся в Скандинавию, сестра была беременной. Вот только кого она родила: девочку или мальчика? Для Рюрика было крайне важно получить наследника. А раз он такой веселый и взбудораженный, то наверняка появился сын!

Так оно и было. В кровати, обложенная пуховыми подушками, лежала Эфанда. Лицо ее сияло от счастья. Рядом с ней посапывало крохотное существо со сморщенным личиком.

– Сын! – с гордостью объявил Рюрик. – Будущий князь новгородский!

– Богатырь, богатырь, ничего не скажешь! – изрекал Олег, радуясь за сестру и за шурина. – Придет время, и народ преклонит перед ним колени в знак покорности!

– Преклонит! Обязательно преклонит! – с восторгом вторил ему Рюрик.

– И какое вы дали ему имя?

– В этом вопросе распоряжалась Эфанда, – ответил Рюрик. – Ей было труднее всех, ей было и решать.