Андрей Венков - Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова Страница 57

Никита Карпович Косолобов, 25 лет, «за воровство, подозрение в краже лошадей и дурную жить по приговору общества и с разрешения…» туда же и на столько же.

Артем Христофорович Краснов, 24 лет, «за воровство кож и колес» то же самое наказание. Василий Максимович Аршинов, 24 лет, «за воровство кож и колес» то же самое.

Михаил Ефимович Чернушкин, 24 лет, «за воровство денег у урядника Баева и грубость противу стариков по приговору общества и с разрешения…» туда же и на столько же.

Алексей Астахович Чернушкин, 23 лет, «за разные воровства и склонность к тому по приговору общества в 1849 году наказан при сборе 50 ударов розог».

Трофим Федорович Усачов, 23 лет, «за развратную жить и подозрение по приговору общества в 1849 году наказан при сборе 50 ударов розог».

Станица Еланская выставила 56 казаков, заместителей среди них 5. Коней на войсковые капиталы покупали 9-м. Штрафованных в полк не посылали.

Вёшенская станица, самая крупная в Верховьях, послала в полк 90 казаков, из них заместителей 8, коней купили на войсковые суммы 12 казакам, оружие 5-м. Штрафованный оказался один. Филипп Трофимович Точилкин, 22 лет, «за воровство состоял под судом и по решению оного командируется ныне без очереди на службу на 2 перемены или сряду на 6 лет».

Мигулинская станица, большая, как и Вёшенская, направила в полк 80 казаков, из них заместителей 7, коней на войсковые суммы купили 5-м, оружие — 3-м. Штрафованных оказалось 4.

Фрол Никитич Севастьянов, 21 лет, «за кражу свыше 30 рублей серебром той же станицы у казака Петра Гуревнина по приговору Войскового Уголовного Суда, состоявшегося 28 ноября 1849 года, и назначению Господина Наказного Атамана приговорен к безочередному откомандированию в Кавказский корпус на две перемены или сряду 6 лет без отпуска на Дон».

Павел Антонович Скилков, 20 лет, за то же самое получил то же, только ему еще и коня купили за войсковые деньги.

Петр Гаврилович Ревин, 38 лет, «по службе в полку Процыкова № 11 за неповиновение противу полкового начальства при наряде на сенокошение с конфирмации корпусного командира главного корпуса Головина наказан при станице 25 ударов плетьми в январе 1839 г.».

Кондрат Казмич Шурупов, 32 лет, «по приговору общества 23 марта 1841 года за то, что срубил воровски в заповеди 14 дубов и продал на Казанские мельницы, наказан 30 ударов палками. По служению в полку № 44 за воровство быка у жителей Мазовецкой губернии по решению полевого аудитора действующей армии в 1843 году наказан 500 шпицрутенов».

Казанская станица выставила 45 казаков, из них заместителей 4, коней купили за войсковые деньги 5-м, оружие — одному. Штрафованных в полк не посылали.

Островская станица послала в полк 54 казака, коня и оружие на войсковой капитал купили одному, заместителей ушло с полком 2. Штрафованных — тоже 2. Григорий Иванович Минаев, 35 лет, «по приговору общества заворовство 2-х авчин и часть масла наказан розгами 10 ударов». Кондрат Родионович Вершинин, 51 год, «состоит под судом 1-е за ограбление крестьянина Астахова, 2-е тоже за ограбление казака Шишлина».

Глазуновская станица выставила 50 казаков, из них заместителей 5. Коня на войсковой капитал купили 1. Штрафованных у глазуновцев оказалось 3. Матвей Матвеевич Медведев «за упуск дезертира Боровского наказан при полку № 17 15-ю ударами розгами».

Трофим Ефимович Давыдов, 41 год, «за умышленный отшиб у левой руки большого пальца мельничным толкачом по суду наказан 15 ударами плетьми».

Карп Федорович Буянов, 35 лет, «за пьянство при полку № 17 наказан розгами в 1841 году».

Букановская станица послала всего 15 казаков, но среди них 2 штрафованных. Семен Абрамович Краснов, 30 лет, сын урядника, «по приговору общества 13 ноября 1839 года за воровство 4-х овец наказан 25 ударами розгами». Игнат Кондратович Рогачов, 43 лет, «по предписанию Походного атамана за воровство у казака Чернушкина седельной сумки с вещами и деньгами на 5 рублей 37 ½ копейки серебром наказан при полку № 44 50-ю ударами палками».

Остроуховская станица тоже мало выставила, всего 18 казаков. Один сразу же был переведен в полк № 27.

Слащовская станица отправила в полк 37 человек, из них заместителей 4. Коней справили на войсковой капитал 2, мундир и оружие купили для 1 казака. Штрафованным числился 1 казак. Егор Фомич Великанов, 23 лет, «за воровство у казака Лычкина денег и вещей по решению Войскового уголовного суда оставлен в сильном подозрении».

Две последние страницы полковой книги содержали фамилии одних штрафованных. Снизу вверх, по всему листу значилось: «По приговору станичных обществ в заразных законопротивных поступках с разрешения Господина наказного атамана командируются без очереди на Кавказ». Здесь были прописаны казак станицы Верхнее-Новочеркасской Алексей Бударщиков и Екатерининской — Николай Чеботарев. Против фамилии Бударщикова стояло: «По предписанию Войскового дежурства отчислен из полка». Далее подряд шли 10 калмыков Среднего улуса 4-й сотни: Малдан Барашкин, Федор Утхашов, Нима Ходинов, Никушка Адиянов, Алешка Лакшанов, Якушка Адиянов, Чудан Шарапов, Марта Демерлинов, Сусо Шуваринов, Джендро Маркин. Последние двое были исключены за дурное поведение, самовольные отлучки, пьянство и сомнение в воровстве из атарщиков.

Итого в полку заместителей — 59, бедных на лошадях, купленных на войсковые деньги, — 63, штрафованных — 51 (да, это не полк № 36, с которым Бакланов а Польшу ходил).

Штрафованных, конечно, многовато. Вот в 1846 году шли на Кавказ полки из 4-го Военного округа № 34, 36 и 38, в них штрафованных по 19 человек (в первых двух), а в одном — 21. А в отборном № 25 из 2-го Военного округа, где командиром Михаил Иловайский, а войсковым старшиной при нем Константин Хрещатицкий, — всего 17 штрафованных. А тут — 51. Видимо, за голодные годы сдали казаки, «набедились».

По возрасту казаки полка № 17 делились следующим образом:

19-летних — 11 (это в основном заместители, шли за отцов, за других родственников); 20-летних — 18 (то же самое); 21 год — 22 (то же самое); 22 года — 14 (эти уже шли в очередь); 23 года — 164; 24 года — 143 (эти два года — основной призывной контингент, поздно у казаков полевая служба начиналась); 25 лет — 75; 26 лет — 25; 27 лет — 22; 28 лет — 18; 29 лет — 10; 30 лет — 12; 31 год — 4 (последние 6 возрастов — или подбирали тех, кто все еще не служил полевую службу, или второй срок тех, кто уходил рано заместителем); 32 года — 65 (эти явно выходят на полевую службу во второй раз); 33 года — 71 (эти тоже); 34 года — 28; 35 лет — 18; 36 лет — 7; 37 лет — 7; 38 лет — 26 (а эти выходят на полевую службу явно в третий раз); 39 лет — 19; 40 лет — 24 (вот они — триарии); 41 год — 1; 42 года — 4; 43 года — 2; 44 года — 1; 51 год — 1 (судимый за два ограбления). Два штрафованных из Новочеркасска и Екатерининской станицы годы не указали.

По прибытии на Линию смотрели полк на предмет годности мундиров и шинелей. Мундиров хороших оказалось 208, посредственных — 625, шинелей хороших — 239, посредственных — 594.

В общем — казаки, как казаки. Только кони под ними покрупнее, большинство — золотистой масти.

Слава баклановская по всей Линии гремела, и на Дону в низовых станицах стали о нем поговаривать. Приезжали из соседних полков казаки и из самого № 20 полка за ремонтом, расписали его подвиги в лучшем виде. Но на верхнем Дону в глухих степных хуторах жили своей жизнью, Кавказа и Грузии как огня боялись. Много туда уходило, да мало возвращалось. Оплакивали дома уходившие полки, как по мертвым голосили. Этот № 17 тоже шел на Кавказ обреченно. Через неделю похода, 25 мая 1850 года, 1 казак умер (Андрей Медведев из Глазуновской) и 1 штрафованный бежал (Филипп Точилкин, Вёшенской станицы). Но за Егорлыком услышали рассказы, узнали, что офицеры и даже урядники с таким командиром добровольно на второй срок остались, ничего, приободрились.

Высшее начальство полк Бакланова с самого начала стало подкреплять кадрами. Из Донской № 3 батареи перевели в полк к Бакланову хорунжего Петра Ермилова, которого Бакланов назначил командовать ракетной батареей. Затем прислали в полк только что произведенного из урядников (с 18 июня 1850 года) Игната Михайлушкина.

И урядников подбросили: Николая Анисимова из полка № 3, Самсона Савватеева из полка № 38 и Петра Федорова из полка № 39. Сам Я. П. Бакланов затребовал Фотея Бакланова из полка № 6 и Василия Сазонова из полка № 11.

С Дона несколькими партиями прибыли: Степан Козлов, Николай Варламов, Григорий Аникин, Вячеслав Калмыков, Афанасий Дубовской, Иван Ефимцев и Петр Сучилин.

С небольшим опозданием прибыл в полк 18-летний сын сотника Петр Анисимов, Есауловской станицы. Этот явился за отличиями… С ним по одному предписанию — 4 калмыка. За ними явились из полка № 6 Григорий Карахтинцев, Пятиизбянской станицы, и с Дона Абрам Голицын, Верхнее-Кундрюченской станицы.

Командиры свою родню стали в полк выписывать. Из Семикаракорской прибыл казак Федор Балабин, из Букановской — Иван Захаров. Но вместе с родней командирской прибыли в полк сосланные «за пороки» — Родион Петрин, Нижне-Чирской станицы, Петр Калинин, Старочеркасской станицы, Семен Крюков и Иван Ковалев из Гугнинской, Филипп Титов из Есауловской, Даниил Абашин из Средне-Новочеркасской, Тимофей Щебуняев и Петр Меркулов из Мигулинской и сразу шестеро из Перекопской — Федор Ковалев, Семен Попов, Антон Бирюков и трое Епифановых — Филипп, Макар и Минай. Всего таких «порочных» — 14 казаков.