Рассказы, изданные на бумаге. Война. Книга 1 - Александр Тимофеевич Филичкин Страница 58

Через две-три минуты на поляну ворвался запыхавшийся инструктор собаки. Следом за ним, тяжко топали двое охранников, а так же команда, состоящая из четырёх высоких поляков.

Немец увидел Григория, прижимавшего Рекса к земле, и весьма удивился такому положению дел. Поводырь замер на месте и потянулся к своей кобуре. Он быстро достал пистолет и лишь после этого, вновь направился к парню. Охранники тоже сильно встревожились. Они скинули с плеч карабины и взяли оружие наизготовку.

Почуяв запах хозяина, Рекс вдруг заскулил. Ошеломлённый неприятной картиной, фашист подскочил к заключённому и приставил свой «Браунинг» к его голове. Левой рукой он привычно защёлкнул карабин леера на ошейнике пса и отдал команду:

— Фу! — зверь послушно разжал крепко сжатые челюсти.

Немец ткнул стволом пистолета в голову красноармейца и жёстко сказал:

— Отойди от собаки!

Григорий осторожно разжал пальцы правой руки и отпустил причинное место противника. В ту же секунду, Рекс оказался уже на ногах. Он длинным прыжком отскочил от бойца и начал яростно лаять.

Натянув поводок, овчарка стояла за спиною хозяина и буквально захлебывалась от бессильной, бешеной злобы. Однако напасть на солдата, что лежал на земле, она не решилась. Григорий прижал к животу левую руку и прикрыл её правой.

Инструктор не обратил на это никакого внимания. Он доподлинно знал, что тренировки подобного рода всегда завершаются тяжёлыми травмами спарринг-партнёров. Поэтому просто решил, Рекс укусил советского пленного, прежде чем тот ухватил могучего пса за уязвимое место. Такое, хоть, редко, но всё же случалось.

Фриц отошёл от сосны, немного нагнулся и ласково потрепал по загривку своего дорогого питомца. Пёс перестал содрогаться от злости, но продолжал громко лаять на заключённого. Фашист повернулся к бойцу, спрятал пистолет в кобуру и приказал:

— Встать! Двигай в барак!

Не делая резких движений, Григорий медленно поднялся с земли и пошёл в свой концлагерь. Левую руку он, как и прежде старательно прятал от молодого инструктора.

Немец с Рексом и двое охранников с похоронной командой неспешно двигались сзади. Вертухаи о чём-то тихо болтали между собой. Поляки были очень довольны, что им не пришлось два километра тащить мертвеца.

Униженная красноармейцем собака никак не могла успокоиться. Она безостановочно лаяла, но кинуться на арестанта, совсем, не спешила. Наконец, инструктору надоел этот шум, и он приказал своему подопечному: — Тихо. — зверь мгновенно умолк, но время от времени, он продолжал тихонько рычать.

По дороге назад, парень незаметно смотал плотную ткань с левой руки. Он аккуратно сложил две портянки, сунул их за пояс солдатских штанов и хорошенько прикрыл подолом гимнастёрки. Ремни из брезента у них давно отобрали фашисты. Ведь их можно использовать вместо удавки, как для себя, так и для фрицев.

Григорий завернул свой левый рукав и осмотрел всё предплечье. Измятые зубами овчарки, мышцы сильно болели. Кожа была в ссадинах и кровоподтёках, но, судя по внешнему виду, кости оказались в полном порядке.

Вернувшись в барак, Григорий тотчас рассказал, как прошла его «тренировка» с немецким спарринг-партнёром. Его подробный доклад не вызвал большого внимания у заключённых. К этому времени, у сорока процентов бойцов был уже собственный и, часто довольно печальный, опыт таких столкновений.

К тому же, история парня мало чем отличалась от прочих, не раз уже слышанных советскими пленными. Плюс ко всему, мало узнать, что необходимо тебе предпринять в такой непростой ситуации. Нужно ещё умудриться, всё это проделать без сучка, без задоринки. Иначе не избежать тяжких травм и глубоких укусов.

В тот день, в лесу погибло три человека.

Поздней ночью, у красноармейца со сломанной правой рукой, температура вдруг подскочила, а тело стало трясти, как в лихорадке. Скорее всего, у него началась гангрена. К утру, бедняге стало так плохо, что он не смог самостоятельно подняться с постели.

К бойцу поспешили на помощь соседи по нарам. Однако, как только больного поставили на ноги, он лишился сознания и безвольно обмяк. Пришлось уложить его снова на деревянную шконку. Вот так и вышло, что он не попал на ту перекличку, которая проводилась с утра.

Фельдфебель назвал фамилию того арестанта, но никто не откликнулся возгласом: — Здесь.

Ответить вместо него, не позволял тот чёрный номер, что был нашит на груди каждого из ста заключённых. Начальник охраны отдал короткий приказ. Два вертухая стронулись с места и помчались в барак. Минуту спустя, фашисты за ноги притащили человека на плац и бросили его перед строем.

Прохаживаясь перед шеренгой бойцов, комендант объявил строгим голосом:

— Согласно правилам внутреннего распорядка нашего лагеря, за невыход или опоздание на перекличку полагается одно наказание — расстрел на месте! — Он повернулся к своим подчинённым и приказал: — Привести приговор в исполнение!

Один из охранников перёдернул затвор, поднял карабин и выстрелил в голову пленного, что беспомощно лежал на земле. Как ни в чём не бывало, фашисты продолжили проверять наличие спарринг-партнёров для сотрудников вермахта.

Минуту спустя, появилась похоронная команда поляков. Четверо крепких мужчин подхватили убитого за руки, за ноги и унесли мёртвое тело из лагеря. Где-то в сосновом лесу была длинная яма, куда бросали погибших.

Второй выход в лес для Григория едва не закончился самым отвратительным образом. Видимо, в тот неудачливый день судьба решила сыграть с заключённым очень мерзкую шутку.

К ужасу парня, его спарринг-партнером оказался не взрослый кабель, а сильная матёрая сука! Собака врезалась в грудь и легко сбила с ног молодого бойца. Они вместе упали на землю и, сплетясь в огромный клубок, покатились по хвойной подстилке.

Всё было точно так же, как с Рексом, вот только схватить эту овчарку оказалось-то не за что. Придя в отчаяние, узник сжал в кулаке шкуру на животе злобной твари. Это не произвело на неё впечатления.

Злобно рыча, овчарка вскочила на лапы, вырвалась из захвата бойца и стала мотать головой в разные стороны. Она хотела перекусить руку пленного, обмотанную вонючими тряпками.

Стоя перед ней на коленях, Григорий схватил правой ладонью за широкий ошейник и попытался удержать очень злые рывки мощного зверя. Боль становилась всё сильней и сильней. Казалось, что нет уже мочи, терпеть эту страшную муку.

Потеряв контроль над собой, парень рассвирепел, и собрался врезать собаке по черепу. В самый последний момент, он всё-таки вспомнил, что и за лёгкую травму, нанесённую зверю, его расстреляют на месте.

Красноармеец не смог остановить мосластый кулак, летящий вперёд. К счастью, он успел разжать сильные пальцы и впечатал в моду собаки открытой