Наталья Павлищева - Дочь Роксоланы. Наследие любви Страница 6

Султан вызывал к себе…

Что это могло значить? Кто-то пожаловался? Некому. Донесли, оговорили? Это возможно. Но делать нечего, собрал волю в кулак, отдал последние распоряжения и отправился по зову Повелителя. Ехал и радовался, что не было в Диярбакыре гарема, не было детей, не успел ни к кому прикипеть душой. Вдруг не вернется?

То, что не вернется, понимали многие, просто так в Стамбул вдруг не зовут. Либо повышение ждет Рустема-пашу, либо голова с плеч. В любом случае жалели, потому что правил толково. Да, нажился, но ведь не взятками, а умелыми делами. Каждый бы правитель так наживался, давая работу другим, цены бы чиновникам не было…

Чем ближе Стамбул, тем беспокойней на сердце, хотя никакой вины за собой не чувствовал. В Малатье беспокоился еще мало, а вот в Анкаре сердце заныло уже по-настоящему. В Измите задержался из-за непогоды, зато сходил к торговцу лошадьми, посмотрел текинцев, от этого на душе немного полегчало, но через Босфор переправлялся, глядя на дворцовые здания на той стороне и гадая, не последний ли раз едет. Все могло быть…

Новый наставник

В Стамбуле ничего не изменилось, так же галдел город, на улицах толчея, у ворот дворца молчаливые янычары, тишина уже во втором дворе… Рустема встретил Анас-ага, евнух султана. Хотелось спросить, не знает ли чего, но паша сдержался, не годится спрашивать.

– Рустем-паша, рады вас видеть! Проходите, проходите. Для вас готовы покои и все остальное.

– Что остальное, Анас-ага?

– Слуги. Мы выделили двоих, зная, что вы приедете со своими. Ваш гарем скоро прибудет?

– Я без гарема, Анас-ага.

От сердца отлегло, забота о слуга и гареме означала, что голову рубить не собираются, во всяком случае сразу.

– Скажу по секрету, Рустем-паша, – зашептал евнух, – о вас тут такие слухи ходят…

Рустем рассмеялся; показалось, что и солнце засветило ярче, и не так уж тихо во втором дворе Топкапы, даже птицы вон поют.

– Какие, Анас-ага?

– Что вы там прямо на золоте едите и золотом ступеньки дворца выстлали! – Кажется, шепот аги услышали все во дворе. Во всяком случае, Рустем заметил, как несколько человек повернулись в их сторону. Ему закивали, приветствуя.

– Лгут напрасно! Нет никакого золота, хотя доход есть.

– Рустем-паша, вы ли это?

Этот звонкий голос он не мог спутать ни с каким другим. Голос принадлежал единственной дочери султана, бывшей воспитаннице самого Рустема, которую тот в должности мирахура учил свободно держаться в седле. Талантливая ученица.

– Я, султанша…

Рустем даже не сразу узнал Михримах Султан, не сразу понял, что вот эта гибкая, как тростинка, девушка, нижняя половина лица которой закрыта яшмаком, и есть его беспокойная ученица. А когда понял, невольно тихонько рассмеялся. Принцесса заметила, дернула плечиком (она, конечно, она! Кто еще может вот так фыркать?).

– Почему вам смешно, Рустем-паша?

– Впервые вижу вас с яшмаком, султанша.

– Что в этом смешного?

– Мне не смешно, просто понял, что вы повзрослели.

Она не знала, что ответить, а он смотрел и смотрел. Рустем прекрасно помнил ее лицо, помнил, как поджимает принцесса губки, когда не знает, как возразить, хотя такое бывает редко, как раздуваются от возмущения ноздри маленького носика… Это все казалось таким далеким и родным, словно в детство вернулся. А ведь отсутствовал всего год с небольшим…

Оказывается, он соскучился по строптивой красавице.

– Султанша, вы ездите верхом?

– Езжу.

В голосе досада, значит, что-то не так.

– Ваша любимая кобыла в порядке?

– Нет! За ней недоглядели.

Вот оно что…

– Я подарю вам новую. Есть на примете красавица, строптивая немного, но хороша…

Он уже знал, что обязательно купит и подарит Михримах ту лошадь, которую видел вчера, сколько бы продавец ни запросил.

Договорить не дали, Анас-ага торопил:

– Рустем-паша, вас ждет Повелитель.

Только поклонился, она ответила кивком…

По пути в султанский кабинет успел отправить человека к торговцу в Измит, сказать, чтобы не продавал вчерашнюю лошадь, мол, еще раз посмотрит и поторгуется… а еще чтобы намекнул, что если сговорятся, то лошадь может попасть в султанскую конюшню и имя поставщика прозвучит там же…

Рустем никогда не тратил денег зря и умел наживать их. Диярбакыр весьма прибавил за год в состоятельности, новый бейлербей оказался изворотливым хозяином.

Повелитель принял его с улыбкой:

– Рустем-паша, мы рады вас видеть. Наслышаны о ваших успехах в Диярбакыре.

– Повелитель, для меня высшая награда – ваша похвала.

Сказал и удивился сам себе. Всегда произнести льстивые, как считал, слова было тяжело, душу воротило. Но сейчас это не лесть, чувствовал, что и впрямь рад видеть султана, счастлив его похвалой. Повелитель на шесть лет старше его самого, но словно отец.

Долго беседовали о том, что еще нужно сделать на восточных границах, как укрепить, чтобы шах Тахмасп не тревожил восточные рубежи, что вообще нужно не только Диярбакыру, но и всей Анатолии – азиатской части империи.

Закончилась беседа и вовсе неожиданно для Рустема-паши.

– Мы решили, что вы достаточно разобрались с делами в Диярбакыре, а потому можете стать бейлербеем всей Анатолии.

– Восточной Анатолии? – осторожно поинтересовался Рустем.

– Я же сказал: всей, – усмехнулся Сулейман.

Рустем почему-то обратил внимание на это «я», обычно Повелитель произносил «мы». «Я» означало особое положение.

– Всей азиатской части. Других бейлербеев не принижайте, но в делах разберитесь. Сумейте понять, что какому санджаку нужно, чего где не хватает и в обороне, и в повседневных делах, и в развитии. Год даю на такое разбирательство.

Рустем хотел спросить, почему год и что потом, но кто же задает вопросы султану? Промолчал.

Сулейман внимательно наблюдал за своим ставленником, почему-то кивнул, видно, Рустем оправдал какие-то его ожидания, посоветовал:

– Семью перевезите в Стамбул. Дворец найдем. Все равно год придется провести в разъездах.

– У меня нет семьи, Повелитель.

Бровь султана чуть приподнялась.

– Нет детей?

– Нет.

– Почему?

– Трое сыновей, рожденных наложницами, умерли в младенчестве, а сейчас и гарема нет. Я не стал заводить в Диярбакыре.

– Хорошо, здесь заведете.

– Повелитель, – неожиданно для себя вдруг попросил Рустем, – разрешите подарить Михримах Султан новую лошадь. Султанша сказала, что ее кобылу загубили…

Сулейман внимательно посмотрел на Рустема-пашу, кивнул:

– Разрешаю. Вы успели узнать, как дела на конюшне?

– На конюшне нет, Повелитель, сразу отправился сюда. Но встретил Михримах Султан, она сказала о своей лошади. У меня есть на примете в Измите.

Сулейман усмехнулся:

– Дарите.

– А… поездить рядом с ней можно? Я не знаю нрава лошади.

– Что за конь?

– Текинская кобыла. Двухгодовалая, молодая совсем. Немного строптива. Видел вчера, сегодня отправил, чтобы купили для султанши.

Сулейман рассмеялся:

– В тебе так и говорит бывший мирахур. Хорошо, только возьми с собой шехзаде.

И снова Рустем поразился почти родственному тону султана.

Рустем метнулся на другую сторону Босфора, в Измит, где поставщик ахалтекинской породы лошадей от туркменов готовил животных к поездке в Стамбул. Не жалея денег, купил еще трех красавцев помимо той кобылки, чтобы без обид подарить и троим шехзаде.

Торговец все цокал языком и нахваливал товар, но Рустем быстро указал на недостатки двух других коней, которых отверг, и тот сник, поняв, что перед ним знаток. Но тут же взбодрился, потому что знатоку всегда приятно поговорить с себе подобным.

– Ахалтекинцы не боевые лошади, скорее для красоты, для удовольствия. Или для скачек…

– Знаю, – кивнул Рустем, – для принцев беру.

– Ух ты! – невольно ахнул торговец. И тут же осторожно уточнил: – А… кобылку?

– Для принцессы.

За обещание назвать в султанской конюшне имя поставщика ахалтекинцев и за то, что Рустем взял сразу четырех коней, торговец существенно скинул цену.

Еще через день подарки были со всяческими предосторожностями переправлены в Стамбул и приведены во дворец. Не желая скрывать природную красоту животных, Рустем даже не стал накидывать на них попоны.

Михримах обомлела, увидев тонконогую красавицу, нервно прядущую чуткими ушами. Как зачарованная, подошла к лошади, осторожно провела пальцами по лебединой шее, коснулась высокой холки… У текинцев великолепная, словно атласная кожа, практически нет гривы, большие влажные, чуть раскосые глаза, длинные тонкие ноги и высокий рост, но особенно хороша лебединая шея, их ни с кем не спутаешь.

Туркменское племя теке строго следит, чтобы порода не смешивалась ни с какой другой, оно того стоит, даже арабские скакуны менее изящны. Если и дарить султанше лошадь, то именно такую. Тем более Михримах, хорошей наезднице, способной оценить не только экстерьер, но и скаковые качества кобылы.