Аркадий Крупняков - АМАЗОНКИ Страница 6

Она пробыла у рыбачек две недели, поговорила со многими и возвратилась в город. И не узнала его. Тихий и спокойный в начале зимы, теперь он гудел, как муравейник. Во всех дворах стоит звон наковален: обновляются наконечники «опий и дротиков, куются медные панцири, отливаются бронзовые шлемы, гнутся серебряные листы для поножей. Амазонки плетут щиты из ивовых прутьев, обтягивая их кожей, натирают салом стрелы, меняют оперения.

Войди в любой дом, и ты увидишь: гоплитки с возничими чинят колесницы, острятся мечи на точильных камнях, гудят горны, закаляются в них секиры, ножи и наконечники стрел. Через неделю в поход. Пройдет всего семь дней, и конные сотни, взметая пыль на дорогах, ринутся в чужие пределы. Боевые пчелы вылетят из ульев Фермоскиры за добычей-. На этот раз они возвратятся без рабынь, без золота и серебра. Цель этого налета — трутни. Так в Фермоскире называют молодых мужчин, нужных для праздника любви.

Во дворе Лоты Чокея застала такую же суету, как и всюду. Служанка крутила колесо точильного камня, Лота правила на нем свой меч. В конюшне ржали кони, предчувствуя скорый поход.

Увидев Чокею, Лота улыбнулась и, пробуя острие меча на палец, сказала:

— Поговорим вечером. Сейчас осмотри еще раз колесницу, проверь сбрую. Через три дня поход. Пойдешь со мной.

Выкатив колесницу из?под навеса, Чокея осмотрела ее и нашла вполне исправной. Сбруя требовала починки, и она унесла ее в конюшню.

Скрипнула калитка, во двор вошла Годейра. Лота ждала ее — царица была на Совете Шести, где обсуждался порядок зимнего похода.

— Что решила Священная? —спросила Лота после взаимных приветствий.

— Хитрость ее безмерна, — ответила царица, усаживаясь на облучок колесницы. — Чем старее она становится, тем труднее разгадать ее замыслы. Если бы не Лаэрта...

— Я чувствую, что полемархой мне не быть.

— Дай срок. Если полемархой будешь не ты, то мне не быть царицей. Этот поход должен решить все.

— Как проходил Совет?

— Атосса не хотела, чтобы я вела амазонок.

— Вот как! И почему?

— Эта старая лиса Ясновидящая говорила во сне с богиней Ипполитой, и та сказала ей, что этот поход грозит мне смертью.

— Но разве амазонки боятся смерти?

— Я ей так и сказала. «Но ты царица, — ответила она, — и мы обязаны тебя беречь. Твоих наездниц поведет Антогора».

— Надеюсь, меня Священный Совет не бережет. Я иду в поход?

— Тебе они хотели дать одну сотню всего. Мы долго спорили, но Лаэрта встала на мою сторону. Она сказала, что зимний поход важнее всех походов и вести его должна царица. Еще не было случая, чтобы в такую важную битву выходили без меча Ипполиты. А его, ты знаешь, вручают только в руки царицы. Договорились на том, что в бой амазонок поведу я...

— А я только сотню?

— Я не стала спорить. Когда уйдем из города, все будет в моей власти. Наездницами будешь командовать ты, и если боги даруют нам победу, ты получишь всю славу. И пусть тогда Совет откажет нам в титуле полемархи!

— Чего добивалась Священная?

— Разве ты не понимаешь? Она отстраняет меня от войны, она хочет сделать из меня хозяйку наших стад, чтобы потом при случае сказать: «Разве она царица — она пастушка».

— Я думаю о другом. Атосса знает, что ты не станешь покупать себе трутня, если не пойдешь в бой. Она хочет оставить тебя без наследницы.

—- Может, и так. А сейчас будем готовиться. Через три дня вынесут меч великой наездницы.

Над башней царского дворца трижды громко и грозно пропела боевая труба. Медный голос звал амазонок на главную площадь, к храму. Оттуда начнется зимний поход.

Не прошло и получаса, как по улицам к агоре двинулись амазонки. Впереди каждой сотни шла пароконная колесница, на ней стояла с копьем и щитом сотенная. Возничая сидела впереди на облучке и, туги натянув вожжи, сдерживала могучих лошадей. В отливах по бокам колесницы заложены дротики, стрелы, запасные мечи. Тут же праща для метания камней.

За колесницей едет телохранительница и ведет запасного коня сотенной. За стременной следует сотня, по четыре коня в ряд.

Звенят по камням мостовой подковы лошадей, качаются в такт султаны над их головами, развеваются плащи за спинами всадниц. Утреннее солнце блестит, отражаясь в начищенных шлемах и панцирях.

Вот идет сотня Лоты. Она отличается от других выправкой, одеянием и оружием. Эта сотня будет охранять царицу в бою, и в нее. вошли самые лучшие воительницы. Колесницу Лоты ведет Чокея. Она впервые одела боевое снаряжение: медный шлем, нагрудник из бронзовых пластин, наколенники и короткую, выше колен, кожаную юбку.

Убедившись, что сигнал услышан всеми, горнистка спустилась с башни и пошла на агору. Около храма на площади шумно: подходят конные сотни, располагаются рядами против жертвенников, слышны команды сотенных, ржание коней„ звон оружия. Горнистка встает на возвышение около улицы, идущей от дворца, ей предстоит подать сигнал о приближении царицы.

Она успела на своё место вовремя: в отдалении послышался цокот копыт, из?за поворота показалась колесница Годейры. На царице золотой шлем с гривой белых конских волос по гребню. Пурпурный пеплос ниспадает с плеч до самого дна- колесницы, копье с голубой перевязью — знак паномархи — она держит в руке на отлете. Тройка коней' в изукрашенной золотыми и серебряными бляхами сбруе легко несет тяжелую, окованную медью колесницу. За Годейрой скачет ее телохранительница Исхена, за ней всадницы личной царской охраны.

И снова звуки резкого и короткого сигнала пронеслись над агорой. Площадь на мгновение притихла. Царская колесница с грохотом вырвалась на агору, возничая ловко развернула лошадей и поставила их против неподвижных рядов амазонок. Тысячи поднятых копий по единому знаку склонились к головам лошадей, приветствуя паномарху.

Чокея знала: сейчас царицу встретит Атосса и поведет внутрь храма. Там Годейру переоденут. Принимать меч Ипполиты можно было только в освященных храмом одеждах.

— Глянь, впереди Священная, — шепнула Лота.

Атосса остановилась около жертвенника, она тихо, но властно что?то говорила своим спутницам. Высокая, чуть–чуть располневшая, она выделялась среди других. На вид ей Чокея дала лет тридцать, но на самом деле верховной жрице шел тридцать девятый год. Чокее трудно было понять, сильно ли постарела Атосса. Были видны темные волосы с седой прядью да золотой венчик на них, ярко блестевший в лучах утреннего солнца. На Священной одет голубой, почти без складок, хитон, скрепленный двумя пряжками на плечах. К этим же пряжкам пристегнут темно–вишневого цвета пеплос — он спускался до земли, закрывал плечи и спину жрицы. На тонкой серебряной цепочке висел медальон в виде пчелы; Чокея знала, что великая наездница, создавая Фермоскиру, уподобила ее пчелиной семье. Матка — царица, боевые пчелы — наездницы, рабочие пчелы — рабыни, ну а мужчины — трутни. Их берут по надобности и затем безжалостно убивают. Чокея видела изображение пчелы и сот не только на медальонах амазонок, но и на стенах крепости, на щитах наездниц.

Переодевание прошло быстро. Открылись двери храма, и царица снова появилась на площадке перед храмом. Теперь она одета как и подобает басилевсе. Ее пеплос отличался от пеплоса Атоссы цветом — он был ярко–оранжевый.

За царицей следовала Гелона — Ясновидящая. Ее одежда мало чем отличалась от одежды Священной, только на голове не было венца. Рядом с Гелоной шла Антотора — предводительница храмовых амазонок. Блестящий бронзовый шлем с черными перьями; кожаный нагрудник с нашитыми на нем металлическими бляхами; пояс с подвешенными к нему бронзовыми пластинками образовал как бы короткую юбку; поножи на коленях начищены до блеска. Чуть поодаль шла Пелида — верховная судья Фермоскиры и пятый член Совета. Шестой шла Лаэрта — одна из самых богатых амазонок. Она управляет гоплитками и содержит паннорий — заведение, где воспитываются девочки со дня рождения и до пяти лет, и два гимнасия, где учатся молодые амазонки с пяти лет до пятнадцати.

Царица поднялась по широкой лестнице под портик храма и выбросила руку над плечом. Пики снова поднялись над рядами. Оркестр храмовых флейтисток заиграл гимн Фермоскиры, и раскрылись двери храма. В них показалась Атосса в белом как снег хитоне и голубом пеплосе. На вытянутых руках она держала меч. Торжественно и медленно она подошла к царице и, когда та опустилась на одно колено, передала ей священное оружие. Годейра приложилась губами к холодному металлу, встала, повернулась к войску и, подняв меч над головой, трижды взмахнула им. Затем вложила в ножны у пояса. Оркестр смолк, и в тишине площади зазвучали слова Священной:

— Дочери Фермоскиры! Именем царственной наездницы всеблагой Ипполиты мы посылаем вас сегодня на ратные подвиги. Поведет вас ваша паномарха, басилевса Годейра, да хранят ее боги на поле битвы. Помните, девы, паномархе вручили мы священный меч, который подарен нашей покровительнице богом Ареем. А в наосе храма нашего, помните об этом всегда, остался священный пояс Ипполиты, как залог непобедимости дочерей Фермоскиры. И да благословят вас боги, и да ниспошлют они вам удачу в чуждых вражеских пределах!