Виктор Поротников - Грюнвальдское побоище. Русские полки против крестоносцев Страница 6

– Князь, ты своим глубокомыслием совсем озадачил племянника моего, – вставил с усмешкой Давыд Гордеевич.

– Пусть внимает, – сказал Федор Юрьевич, насаживая на вилку пучок тонко порезанной капусты. – Не замочив ног, речку вброд не перейти.

Давыд Гордеевич обменялся незаметным взглядом с Горяином, многозначительно поведя бровью.

«Привыкай, племяш! – говорил его взгляд. – Вот такой у нас необычный князь! А другого нет».

Глава пятая

НЕВЕСТА

Поиском невесты для Горяина Давыд Гордеевич занялся без промедления. Для начала обошел всех дорогобужских бояр и купцов, у кого имелись девицы на выданье. Дорогобуж городок небольшой, тут всякий новый человек сразу оказывается на виду. Слух о внебрачном сыне боярина Самовлада Гордеевича живо разошелся среди здешней знати. Многим имовитым горожанам захотелось взглянуть на Горяина, который вдруг из грязи вышел в князи.

В терем боярина Самовлада зачастили гости. Гостей встречал тиун Архип, который не меньше Давыда Гордеевича был заинтересован в том, чтобы Горяин породнился с боярышней помилее и познатнее. Иногда вместе с гостями приходил и Давыд Гордеевич, дабы вовремя надоумить Горяина, как и кому кланяться, о чем говорить с одним гостем, о чем с другим, когда изображать из себя скромника, когда умника.

Самыми первыми посмотреть на Горяина пришли те из бояр и купцов, у кого дочери были неказистые или имение невеликое. С этими гостями Архип и Давыд Гордеевич особенно не церемонились, поскольку цену себе знали.

Горяин теперь всюду появлялся одетый, как подобает боярскому сыну. Челядь ему поклоны отвешивала, простолюдины на городских улицах дорогу ему уступали, знатные молодцы разговаривали с ним, как с равным. Все это было непривычно для Горяина, и в то же время его влекло в эту новую, необычную для него жизнь.

Однажды Давыд Гордеевич объявил Горяину, мол, пришла пора ему самому в гости наведаться.

«У хозяев две дочки заневестились уже, – подмигнул дядя племяннику. – У них товар, у нас – купец! Ты, главное, не тушуйся, племяш. Приглядись к девицам получше».

С волнением в душе Горяин отправился вместе с дядей на эти смотрины. Но он, как оказалось, волновался совершенно напрасно. Девицы оказались весьма недурны на лицо, но телесной статью совсем не блистали, обе были тощие и долговязые. Давыд Гордеевич по глазам Горяина сразу смекнул, что сестры эти явно не в его вкусе. Поэтому засиживаться в гостях дядя и племянник не стали.

«Лиха беда начало, племяш! – сказал Горяину Давыд Гордеевич. – Такие дела быстро не делаются».

Со временем Горяин освоился с ролью богатого наследника и на смотрины ходил уже без дрожи в коленях. К тому же он, побывав в нескольких боярских домах, успел заметить, что знатные боярышни зачастую не превосходят деревенских девиц ни умом, ни красотой.

За этими свалившимися на него заботами Горяин совсем позабыл, что обещал матери погостить в Дорогобуже несколько дней и вернуться обратно в Кузищино.

В конце октября Самовладу Гордеевичу полегчало настолько, что он уже стал подниматься с постели и с трудом, но передвигался по своей просторной опочивальне.

Как-то под вечер у Самовлада Гордеевича состоялся разговор с братом Давыдом.

– Как идут поиски невесты, брат? – поинтересовался Самовлад, лежа в постели на высоко взбитых подушках.

– Утешительного мало, брат, – честно признался Давыд. – Горяин, конечно, молодец видный, однако многие имовитые девицы нос от него воротят, ибо по матери он все же простолюдин. Горяин загляделся тут было на дочь Федосея Еремеича Ксению, но та сразу заявила отцу, мол, таковский жених ей не нужен. Ксении чистокровного боярича подавай!

– Сие неудивительно! – покачал головой Самовлад Гордеевич. – У Федосея Еремеича жена красавица и гордячка, а дочь его нравом и статью в мать уродилась. Эдакой паве небось и боярича не надобно, она, поди, княжича себе в мужья ищет!

– Ну и пусть себе ищет! – махнул рукой Давыд Гордеевич. – И помимо Ксении-задаваки найдутся для Горяина красавицы на выданье.

– Ты же говорил мне, что в Дорогобуже уже всех знатных девиц перебрал, – заметил Самовлад Гордеевич. – Одни Горяином брезгуют, другие сами ему не по сердцу. Где еще невест искать будешь, брат?

– Князь наш собирается на днях ехать в Смоленск, – сказал Давыд Гордеевич. – Я с ним поеду и Горяина с собой возьму. Может, в Смоленске улыбнется нам удача. Город большой, имовитых девиц живет там немало.

– По какой надобности едет Федор Юрьевич в Смоленск? – спросил Самовлад Гордеевич. – Ежели он опять намеревается подбивать тамошних бояр, чтобы те позвали его на смоленский стол, то лучше бы ему туда совсем не ездить. С огнем играет Федор Юрьевич! Витовт не отдаст ему Смоленск без боя.

– Совсем не за этим Федор Юрьевич в Смоленск собирается, – промолвил Давыд Гордеевич. – Лингвен Ольгердович зовет его в гости.

– Будь все время подле князя, – повелел Самовлад Гордеевич брату. – От Лингвена всякой пакости ожидать можно. Он же вечно сует свой нос, куда не следует! Нельзя допустить, чтобы Лингвен опутал Федора Юрьевича лестью и втянул его в какую-нибудь свару.

– Я все понял, брат, – проговорил Давыд Гордеевич.

Князь Лингвен Ольгердович правил в Смоленске четвертый год, и все это время он не сидел спокойно на месте, но постоянно где-то воевал, помогая Витовту одолевать его врагов. А врагов у Витовта было много, ибо он враждовал даже с родными и двоюродными братьями.

До того как сесть на смоленский стол, Лингвен Ольгердович княжил в Новгороде Великом. Новгородцы сами позвали его, когда поссорились с Москвой. Назревала война с московлянами, поэтому новгородское боярство искало сближения с Витовтом, который был враждебен Москве. Московский князь Василий Дмитриевич сумел замириться с дерзкими новгородцами без войны. Когда же Витовт захватил Торопец и приблизился вплотную к владениям великого Новгорода, тогда настроение новгородцев резко поменялось: они прогнали Лингвена Ольгердовича и взяли себе князя из родственников Василия Дмитриевича.

Лингвен какое-то время сидел на княжении сначала в Торопце, затем в Полоцке. Он был воином до мозга костей, смелый, но осторожный. В битвах Витовт всегда ставил Лингвена в центре боевого построения, давая ему свободу маневра и полагаясь на его ратный опыт. Дорожа недавно захваченным Смоленском, Витовт отправил сюда Лингвена, когда вновь стала назревать распря с Московским княжеством.

Для Горяина, выросшего в деревенской глуши, даже небольшой Дорогобуж казался весьма обширным градом. Но, оказавшись в Смоленске, Горяин был поражен размерами и великолепием этого древнего города, основанного славянами-кривичами в верховьях Днепра шесть столетий тому назад.

Смоленск раскинулся на холмах на левобережье Днепра, здесь был Старый Город, обнесенный мощными валами и деревянными стенами. Новый Город располагался на правобережье Днепра и был соединен мостом с более древней частью Смоленска. В центре Старого Города на Соборной горе возвышалась белокаменная крепость, туда вела широкая дорога, идущая от Крылошевских ворот. Вдоль этой дороги теснились высокие терема здешних бояр. На Соборной горе стоял каменный княжеский дворец, напротив которого возвышался огромный Успенский собор, выстроенный при сыновьях Владимира Мономаха. Позолоченные купола и кресты Успенского собора были хорошо видны не только из любой точки Старого Города, но и за несколько верст от Смоленска.

Федор Юрьевич ехал на коне во главе своей свиты по улицам Смоленска и недовольно ворчал себе под нос:

– Вот тут княжили мои отец, дед и прадед. А ныне здесь литовский князек обосновался, как ворон в опустевшем ястребином гнезде. Давно пора Лингвену голову отрезать и вернуть стол смоленский Мономашичам. Не пойму, чего бояре здешние робеют, неужто сомневаются, что я поддержу их. Эх, робкие душонки!

– Княже, здешние бояре куплены Витовтом вместе с потрохами, – промолвил Давыд Гордеевич, поравняв своего рыжего скакуна с вороным княжеским иноходцем. – А кто не куплен, тот давно отсюда изгнан или убит.

– Может, мне самому Лингвена прикончить, – как бы в раздумье произнес Федор Юрьевич. – Не по душе мне этот литвин. Что скажешь, боярин?

Князь бросил быстрый взгляд на Давыда Гордеевича.

– Смоленском не Лингвен владеет, а Витовт, – резонно заметил Давыд Гордеевич. – Лингвен в ратном деле смыслен, поэтому Витовт и поручил ему Смоленск охранять. Вот кабы нам удалось поссорить Лингвена с Витовтом, это было бы весьма полезно роду Мономашичей. Ежели Лингвен с нашей помощью разобьет Витовта, тогда он в Литве вокняжится, а нам уступит Смоленск.

– Отличная мысль, боярин! – усмехнулся Федор Юрьевич. – Я намекну на это Лингвену при встрече с ним, а ты, друже, с боярами смоленскими тайно потолкуй о том же. Пусть смоляне потихоньку да помаленьку подталкивают Лингвена к ссоре с Витовтом.