Николай Башилов - Наполеон и граф Монтекристо Страница 6

– Но можно ли ему верить?

– Словам верить нельзя. Но передача Восточной Пруссии – это уже не слова, а конкретные дела, конкретные гарантии. Продвижение России так далеко на запад создает такую конфигурацию в Европе, при которой идти опять на Россию – самоубийство. Поэтому полагаю, что предложение Наполеона нужно принять.

– У меня было о гусарах совсем иное представление, господин барон, – произнесла Императрица, поворачиваясь к штабс-капитану. – Вы меня изрядно удивили. Странно, почему я не слышала о вас раньше?

– Я прибыл с Кавказа, Государыня.

– Ах, да, графинюшка упоминала. Что ж, полагаю, что теперь я буду часто слышать упоминания о вас. Спасибо за очень интересные новости, что вы нам принесли. Я этого не забуду.

– Буду всегда рад послужить вам, Ваше Величество. Позвольте мне откланяться?

При процедуре прощания штабс-капитан улучшил момент, чтобы шепнуть графине, что подождет ее.

Когда барон вышел, Императрица сказала графине Ливен:

– Ты была права, милочка. Эта аудиенция действительно оказалась весьма полезной для меня. Надо будет хорошенько обдумать все эти новости.

Когда графиня Ливен покинула дворец Марии Федоровны, барон Куравлев тут же подошел к ней.

– Спасибо за аудиенцию и высказанную позицию, которая полностью совпадает с моей. Я – ваш должник. А поскольку в должниках я быть не люблю, можете и впредь рассчитывать на получение интересной для вас информации во время пребывания в Лондоне. Обращайте внимание на письма, подписанные графом Монтекристо. Они будут зашифрованы. Читать их следует по первым буквам каждой строки, снизу вверх.

Графиня Ливен опять посмотрела на барона долгим взглядом, как ранее на приеме у императрицы.

– Кто вы, барон?

Штабс-капитан не удивился вопросу. Он успел убедиться, что графиня обладает острым мужским умом.

– Член тайного общества, члены которого хотят всяческого процветания для России. Пока этого хватит. У меня есть ощущение, что мы с вами еще встретимся. И тогда я, возможно, расскажу вам больше. Пока же достаточно этого. Во многих знаниях – многие печали, графиня.

– Вы – человек-загадка. Взять в плен императора Наполеона, покорить любовницу императора Александра, произвести впечатление на Кутузова и матушку-императрицу, и все это – за одну неделю. Это дорогого стоит. Пожалуй, с вами стоит дружить. Может быть, вы что-то еще хотите сказать мне?

– Только одно. Чтобы Император Александр принял решение по письму Наполеона, соответствующее нашим с вами взглядам на проблему, нужно использовать все возможности. Поэтому было бы полезно, если бы вы встретились с сестрой Императора Екатериной Павловной и подготовили ее мнение по этому вопросу в нужном ключе. Она может оказать значительное влияние на окончательное решение Императора.

– А вы многое знаете о взаимоотношениях в императорском окружении. Хорошо, я постараюсь выполнить ваше поручение.

– Просьбу, графиня. Всего лишь просьбу.

Княгиня Нарышкина в очередной раз испытала наивысшее наслаждение, которое только может испытать женщина. Барон был в одинаковой степени изобретателен и неутомим. Несмотря на свой довольно солидный опыт, ничего близкого по ощущениям она ранее не испытывала.

– Никогда и ни у кого не просила пощады, сударь, но сейчас прошу: дайте мне передышку, – сказала она, задыхаясь. – Я больше не могу.

– Может быть, глоток шампанского поможет вам обрести силы, княгиня?

– Давайте.

Спустя пять минут, после пары глотков шампанского, княгиня немножко пришла в себя.

– Откуда только вы такой свалились на мою голову, барон? Теперь все мужчины будут казаться мне пресными.

– Мы можем время от времени встречаться, чтобы с помощью специй избавить себя от ощущений пресности. В чуде сегодняшней ночи целиком и полностью ваша заслуга. Вы просто бесподобны, и хочется заниматься с вами этим снова и снова. Женщина в этом вопросе первична, мужчина вторичен.

Польщенная княгиня улыбнулась.

– Так откуда вы прибыли, барон? И зачем? Я как-то не поинтересовалась у графини Ливен.

– Привез письма от Кутузова Императору. По слухам, он послезавтра должен вернуться из поездки.

– Верно. Завтра вечером он уже будет во дворце. Что за письма?

– Ну, вообще-то я не должен.

– Ах, оставьте, барон. Я в курсе всего, что происходит вокруг Императора. Говорите.

– Послание важное. Письмо от Наполеона.

Выражение легкой игривости пропало с лица княгини.

– Вы знаете, что в нем? – напряженно спросила она.

– Знаю. Можно сказать, оно и писалось при мне.

– Как так? – с загоревшимся неподдельным интересом в глазах спросила Нарышкина, вставая и накидывая пеньюар.

– Мне посчастливилось пленить Наполеона, и после продолжительной беседы я убедил его в необходимости такого письма.

– Вы что, бредите, барон? – в голосе княгини Нарышкиной прорезались жесткие нотки.

– Вам нужны подробности?

– Будьте добры.

По мере рассказа барона Куравлева о недавних событиях под Гжатском княгиня все более убеждалась, что барон ничего не выдумывает. Слишком много в рассказе было деталей, которых вот так, сходу, придумать было невозможно.

– Значит, Наполеон хочет всерьез взяться за англичан. А вы что обо всем этом думаете, барон?

– Думаю, что, прими Император Александр предложение Наполеона, это было бы лучшим выходом для России.

– Почему?

– Все просто. Заграничный поход обойдется нашему народу, как минимум, в сотню тысяч только убитыми. Сто тысяч вдов и Бог знает сколько сирот. Государству придется взять их на свой кошт. И ради чего? Ради чьих интересов? Уж не российских – точно. А так Наполеон предлагает нам без всяких военных усилий всю Восточную Пруссию, за которую в Семилетней войне было заплачено десятками тысяч жизней. Все, что ему нужно – обязательство России не вмешиваться в его разборки с англичанами и прочими европейцами. Где-то так. Да, и еще: если Восточная Пруссия отойдет к России, Польша, возможно, получит выход к Балтийскому морю.

Штабс-капитан не зря произнес последнюю фразу. Он знал, что полячка Мария Нарышкина была большой патриоткой своей страны[6].

– Каким образом?

– Можно будет подумать о создании польского коридора для выхода к Балтике на западных границах Восточной Пруссии.

Княгиня ненадолго задумалась, потом произнесла:

– Император мечтает выступить в роли спасителя Европы и хочет на белом коне въехать в Париж.

– Вполне понятное для его возраста желание славы. Но российский император должен в первую очередь думать не о славе, а о национальных интересах страны. Именно по умению заботиться о национальных интересах его действия будут оценивать потомки. Его и всех, кто был с ним рядом в этот период. Ваших, конечно же, тоже, княгиня, поскольку потомкам будет прекрасно известно о вашей роли рядом с Императором.

Княгиня вздохнула.

– Честно сказать, барон, эта роль изрядно меня утомила. Слышать вечно эти шепотки за спиной. Надоело. Зачеркнуть бы всю жизнь, да сначала начать.

Барон внезапно рассмеялся.

– Что я такого смешного сказала?

– Не обращайте внимания. Так, вспомнилось кое-что[7]. Пустое. Вы хотите покинуть Императора? Но разве он вас отпустит?

– Мужчина – голова, а женщина – шея. Куда захочет шея, туда голова и повернется. Да, я всерьез подумываю об этом.

– В таком случае, это нужно сделать красиво.

– Что вы имеете в виду?

– Раз вы шея, нужно сделать это так, чтобы потомки вспоминали о вас не как о фаворитке Императора, а как о женщине, убедившей Императора принять предложение Наполеона, и тем самым спасшей для Отечества десятки тысяч жизней ее сынов.

– Интересная мысль. Пожалуй, ее стоит обдумать. Но, барон, это будет после. А сейчас давайте-ка вернемся к вопросу о специях. Я, кажется, отдохнула.

– Вы не представляете, княгиня, как я заждался этих слов.

Глава пятая

Министр иностранных дел Российской Империи граф Николай Петрович Румянцев поднял взгляд от бумаг.

– Ну, что там еще?

– К вам на прием настоятельно просится какой-то гусарский штабс-капитан, некто Куравлев, Ваша Светлость. Говорит, по очень важному делу.

– Гусар? Он ведомство не спутал? Ладно, зови. Посмотрим, что этот вояка от меня хочет.

Помощник вышел и спустя несколько секунд вернулся вместе с высоким бравым гусарским офицером.

– Штабс-капитан барон Куравлев Александр Степанович, Ваша Светлость. По конфиденциальному делу.

– Слушаю вас, господин Барон.

– Вопрос деликатный, – сказал посетитель, покосившись на помощника.

– Оставьте нас, Петр Ильич, – кивнул помощнику Румянцев. Тот вышел, оставив дверь слегка приоткрытой. Но это не укрылось от гусара. Он подошел к двери и плотно прикрыл ее.

– Ваш помощник не лишен любопытства, Николай Петрович. Но то, что вы сейчас услышите, не для посторонних ушей. Даже если речь идет о вашем помощнике.