Арсений Семенов - Землепроходцы Страница 6

С Таловки перешли на реку Подкагирную, с Подкагирной — на Шаманку, а затем на Лесную. Тундру населяли оленные коряки, воинственные, спесивые. Жили они в обширных чумах, крытых оленьими шкурами. На побережье обитали коряки сидячие. Эти кормились рыбной ловлей, промышляли морских зверей, юрты у них были земляные, посуду делали деревянную и глиняную. Были они как бы в подчинении у оленных коряков, и поселки их составлялись из тех коряков, кто по какому-нибудь несчастью потерял свои оленьи табуны и по этой причине вынужден был кормиться возле рек и моря.

Ни сидячие, ни оленные коряки соболя почтя не промышляли — непрочные шкурки этих зверьков не шли, по их убеждению, ни в какое сравнение с оленьими либо собачьими.

К югу от Парапольского дола снова начинались места лесные, но лиственница здесь уже не росла — царила здесь береза, крепкая, что камень, свиловатая, а также осина, рябинники и засыпанные снегом стелющиеся кедрачи. На Подкагирной и Шаманке все чаше сопровождавшие казаков юкагиры стали примечать на снегу соболиные следы, на Лесной следы эти стали примечаться совсем густо, и Ома стал приставать к Атласову, чтоб тот разрешил юкагирам начать соболиный промысел. Атласов резко отказал. Ома обиделся, но смолчал. После этого отказа юкагиры стали посматривать на Атласова враждебно.

В середине февраля на Лесной их захватила пурга и свирепствовала две недели. Снегу навалило на сажень, и накатанные коряками зимние санные дороги оказались погребены под ним. Какую-то несчастную сотню верст от реки Лесной до Паланы пришлось пробиваться по горло в снегу десять суток. Дорогу для оленных упряжек пробивали юкагиры, идя впереди на лыжах. Ко времени выхода на Палану люди измотались так, что ни у кого не было сил стоять на ногах. Волей-неволей Атласову пришлось дать казакам несколько дней на отдых.

Истинные дети Севера, юкагиры набрались сил раньше казаков и успели обследовать все окрестности. Юкагир Еремка Тугуланов, издавна друживший с Яшкой Волокитой, обнаружил в версте от казацкого стана столь густую сеть соболиных следов, что взбудоражил весь лагерь. Юкагиры требовали задержаться здесь хотя бы на неделю, чтобы поживиться соболем, который, можно сказать, сам шел охотникам в руки. Ома прямо обезумел и смотрел на Атласова волком, подозревая в том, что тот обманул юкагиров, и что они, юкагиры, понадобились казакам только как слуги в этом походе. Яшка Волокита уговорил Атласова отпустить хотя бы несколько казаков с юкагирами посмотреть те соболиные следы.

Если бы мог знать Атласов, к чему приведет эта уступка с его стороны! Смотреть ушли пятеро казаков и почти все юкагиры. К вечеру в стан вернулись все юкагиры, кроме Еремки Тугуланова, но не вернулся ни один из казаков.

На расспросы Атласова, почему не вернулись казаки, Ома, пряча глаза, ответил, что казаки поставили на ночь петли на соболей и вернутся утром с добычей. Атласов особенно не встревожился, ибо выступление с Паланы на Тигиль было назначено на утро. Ему и самому интересно было узнать, хороши ли здешние соболя.

Ночью Атласов был разбужен выстрелами и смятением в лагере. Он быстро сообразил, что юкагиры напали на казаков!

Впоследствии выяснилось, что, отойдя верст на пять от лагеря и достигнув того места, где были обнаружены соболиные следы, юкагиры предложили ставить петли, но казаки, памятуя запрещение Атласова задерживаться на Палане ради охоты, отказали Оме в этом требовании. И тогда по знаку князца юкагиры закололи четверых казаков копьями. Еремка же Тугуланов прикрыл своим телом пятого казака, Яшку Волокиту, и заколоть его не дал, хотя казака успели-таки изрядно помять. Оставшись отхаживать оглушенного ударом палицы в голову казака, Тугуланов в лагерь с прочими юкагирами не вернулся, прокричал вдогонку своим товарищам, чтоб те опомнились и повинились перед Атласовым.

Однако те не только не повинились, но решили напасть ночью на всех остальных казаков и перебить до единого. Тугуланов не знал, что Ома успел снестись с Канмамутеевым, и на Анадыре стало известно о запрещении Атласова юкагирам заниматься промыслом соболя. Канмамутеев выслал к Оме отряд в пятьдесят воинов под началом князца Почины, и Почина уже несколько дней тайно следовал за казаками, ища лишь удобного случая напасть на казаков совместно с Омой.

Но ничего этого Атласов даже не подозревал. «Вперед и вперед, на Камчатку!» — вот мысль, которая направляла в этом походе все его поступки.

Разбуженный выстрелами — стоявший этой ночью на часах казак сумел вовремя разбудить лагерь, хотя и был тут же заколот, — Атласов быстро собрал вокруг себя своих людей и дал юкагирам достойный отпор.

Однако едва казаки, огородившиеся оленьими санками, выскочили на вылазку, чтобы довершить разгром юкагиров Омы, как из тьмы набежали на них десятки врагов — это подоспел отряд юкагира Почины.

Пришлось казакам вернуться в огороженный санками лагерь. Утром выяснилось, что убито трое казаков, не считая тех, что были заманены Омой в тундру якобы смотреть соболиные следы. Пятнадцать казаков были ранены, сам Атласов получил шесть ранений. Положение усугублялось тем, что юкагиры в ночной схватке сумели выкрасть у казаков почти все ружья и боеприпасы. Кроме сабель, у людей Атласова осталось только три пищали, два старых самопала да несколько пистолей. Этого хватило бы лишь для того, чтобы удерживать в своих руках кое-как укрепленный лагерь, ни о какой вылазке не могло быть и речи — больше половины казаков не могло стоять на ногах, столь серьезны были полученные ими в ночной схватке ранения.

Следующей ночью в казачий лагерь проскользнули Яшка Волокита и оставшийся верным казаком юкагир Еремка Тугуланов. Волокита притащил с собой все ружья убитых в тундре товарищей, и это несколько улучшило положение осажденных. Отсиживаться на снегу за оградой из одних лишь саней было безумием, и казаки под покровом ночи сумели пробиться в огороженное земляным валом стойбище сидячих коряков, расположенное в полуверсте от их лагеря. Напуганные сражением хозяева стойбища бежали в тундру, и казакам кроме теплых земляных юрт достались изрядные запасы юколы, сушеной икры, мороженой талы, мешки с вялеными клубнями сараны, пузыри с лахтачьим жиром, пуки сушеной сахарной травы — словом, в ближайшие два-три месяца голод им не грозил.

Те, кто мог стоять на ногах, подсыпали окружающий стойбище земляной вал снегом и обливали водой, так что вскоре укрепление стало совсем надежным.

Между тем и силы осаждавших увеличивались. К юкагирам присоединился какой-то оленный корякский князец с двумя десятками своих воинов — видимо, он рассчитывал на легкую поживу. Угроза витала над лагерем осажденных. Своими силами из осады казакам было не вырваться. Мог выручить только Потап Серюков. Но как дать ему знать об этом? Никто из казаков не мог бы добраться до него — в тундре уже прошел слух, что казаки загнаны в ловушку, и любой посланец Атласова был бы немедленно схвачен не юкагирами, так коряками и предан смерти.

Выручил Еремка Тугуланов. Юкагира этого спас когда-то от смерти Яшка Волокита, найдя еще подростком в тундре истекающим кровью, — Еремка напоролся на охоте на медведя-шатуна, и хотя медведя он пронзил копьем, сам охотник был настолько истерзан, что не выжил бы, если бы его не вынес на руках в ближайшее стойбище Яшка Волокита. На предложение отправиться к Серюкову Тугуланов согласился сразу, едва его попросил об этом Волокита. Еремка в тундре был свой человек, и никому и в голову не пришло бы, что он посланец обложенных в укреплении казаков.

Уходил день за днем, наступил уже июнь, а о Серюкове по-прежнему не было никаких известий. Между тем голод делал свое дело. Осажденные ели уже лахтачьи ремни и с трудом передвигали ноги. Когда казаки решили, что гибель неминуема, появился Потап Серюков. Юкагиры и корякский князец после недолгой схватки побросали оружие и запросили пощады.

Стремительный, загорелый, с виноватой улыбкой на широком круглом лице, Потап обнимал ослабевшего Атласова, объясняя, что его задержала гибель проводников, попавших в горах под снежную лавину, и казаки два месяца блуждали в незнакомых ущельях. Весть о том, что казаки попали на Палане в осаду, достигла ушей Потапа раньше, чем к нему прибыл Тугуланов. Юкагир разыскал их в горах, когда казаки не чаяли уже выбраться к Палане, и вывел их кратчайшей дорогой мимо Паланского озера.

Атласов был так обрадован этим чудесным спасением, что даже не стал наказывать изменивших ему юкагиров. Опасаясь за сохранность Анадырского зимовья — как стало известно от повинившихся юкагиров, на Анадыре был побит отряд торгового человека Афанасия Балушкина, и юкагиры с чукчами уже осадили сам острог, — пятидесятник разрешил Почине заняться промыслом соболя на Палане и Лесной, а в Анадырское отправил Яшку Волокиту вместе с Тугулановым, дабы они возвестили тамошним родам, что отряд Атласова цел, юкагиры покорены и в случае разорения зимовья зачинщиков ждет суровая расплата. Впоследствии оказалось, что Атласов поступил правильно. Когда его посланцы явились на Анадырь, чукчи с юкагирами уже готовились в третий раз пойти на приступ казачьего укрепления. И только известие о победе Атласова на Палане предотвратило гибель Анадырского. Нападавшие отступили и запросили мира.