Валерий Лаврусь - Как это было Страница 6

– Нет-нет… пейте. Я, с вашего позволения, закурю…

Профессор наморщил нос, в том смысле, что лучше бы я уже пил, чем буду тут дымить, но не стал вступать в дискуссию, кивнул и выпил:

– Другое дело, – он резко выдохнул, потянул носом и занёс вилку над салатницей, – другое дело, что интересы папского и королевского престолов… Возможно, сам испанский поход был задуман только лишь для создания буферной территории – подконтрольной Карлу в районе Пиренеев. Именно так и создавалась Испанская марка, – он вонзил вилку в очередной гриб.

«А ведь они не зря здесь всё устроили, – вдруг догадался я, – заморочили голову… теперь я вообще ничего не понимаю и ни в чём не уверен. Хотя… а был ли я хоть в чём-нибудь уверен „вообще“? Я вообще и про этот Ронсеваль-то ничего не знал. Тут хоть что-то…»

Профессор жевал грибы, а с портрета на стене на меня взирал лик Поэта:

О сколько нам открытий чудныхГотовит просвещенья дух,И опыт – сын ошибок трудных,И гений – парадоксов друг!Мда… сплошные парадоксы…

– А скажите, Олег Харитонович, а ведь вы все не зря здесь появились?

– В смысле? – он перестал жевать и сглотнул. – В каком смысле? Раскусили, да? Ай-ай-ай… Раскусили. Это я виноват. Прокололся-прокололся-прокололся… – и он как-то весь пожух, съёжился, перестал светиться уверенностью и непреклонными амбициями, отодвинул графин с рюмкой и салатницу с грибами. – Будете ругаться?..

– Зачем ругаться? Было очень интересно… Только объясните весь этот… – я покрутил рукой, – маскарад.

– Видите ли… А… вы и вправду не будет ругаться?

– Сказал же: «не буду», значит, не буду! Ну правда, всё было очень интересно…

– Видите ли… Мы все действительно профессора-историки… Из разных вузов… Я вот, например, из Санкт-Петербургского государственного водного университета, Жан из Культуры и искусств, Михаил из ЛАТИ. Сегодня мы… – он замялся, – трудно живём. Это раньше профессора были ого-го-го! А сегодня… Хочется пообщаться с интересными людьми, поговорить, выпить…

– …на дармовщинку…

– Ну вы зачем так?.. Мы вполне честно отрабатываем выпивку. Если вам не понравилось, мы готовы…

– Перестаньте! И меня извините, бестолкового… Было действительно всё интересно. Кстати, пейте, там ещё осталось же… Может, что-то дозаказать?

– Спасибо – не надо… – но он всё же придвинул к себе салатницу и налил себе остатки хреновухи. – А вы?

– Больше не хочу. Мне хватит.

Он пожал плечами, поднял рюмку, выпил и сразу наколол на вилку все оставшиеся грибы.

– Скажите, а как же всё-таки там было?

– Где? В Ронсевале? – он отправил грибы в рот и захрустел ими. – А никто не знает. Могут предполагать, могут измышлять, могут, подтасовывая факты, строить стройные и изящные версии событий. Всё это будет интересно, но… не более того. Увы! История – это не то, что было, история – это то, что осталось. Ну, может быть, остались какие-то записи в архивах спецслужб…

– Каких таких спецслужб? – опешил я. – Это же восьмой век!

– О-о-о-о, братец вы мой! Они же были всегда! Жандармерия, Тайная Канцелярия, Тайная полиция, а в средние века – Инквизиция, Орден иезуитов, да чего только не было… И в восьмом веке, наверное, было что-нибудь при Римском Престоле. А как же! Просто так бесконтрольно отпускать Карла? Недальновидно…

– Скажите, – я затушил сигарету, – а как вы меня вычислили? Своя «спецслужба»?

– Да какая там «спецслужба»… Проще простого! Жан за вами ещё в букинистическом наблюдал. А потом, когда направились в ресторан, позвонил нам.

– А потом кто-то из вас попросил женщину позвонить и позвать меня к телефону, чтобы сменить рассказчика?

– Это я позвонил, – профессор порозовел и виновато развёл руками.

– Женским голосом?

– Ну, мы все можем немного изменять голоса. Извините.

– А с гардеробом?

– С гардеробом нам просто повезло! – Профессор широко улыбнулся… – Нам не нужно было ничего разыгрывать. Там действительно какой-то кадр всю плешь проел Михалычу, ну и мы… – на этих словах он вдруг засуетился, засобирался, защёлкал портфелем, складывая в него книгу и очки. – А знаете, я, наверное, пойду?

– Да-да, конечно… Я сейчас расплачусь и тоже пойду. Спасибо вам! – я встал и протянул ему руку. Профессор крепко её сжал.

– Вам правда всё понравилось? – робко поинтересовался он, держа меня за руку.

– Перестаньте! Конечно, понравилось!

– Тогда, до свидания! И спасибо за угощение! Ото всех спасибо! – Он выпустил мою руку, взял портфель, достал из угла зонтик, повернулся и пошёл к выходу: сгорбленный, старенький, в мятом костюме… замечательный профессор истории, который лично слушал лекции Гумилёва. Профессор и актёр…

Когда я вышел на Невский, был уже разгар вечера рабочего дня. Жёлтые фонари освещали грязноватую улицу, по которой неслись автомобили и шли толпы людей. До поезда оставалась ещё пара часов, я решил прогуляться по вечернему Питеру пешком.

Шёл, глядя по сторонам, и понимал, что прав профессор Луконин, говоря, что история – это не то, что было. История – это то, что осталось. Прав Олег Харитонович. Вокруг меня была овеществлённая история. Большая история Огромной Империи. С придуманными фактами, мифами, легендами, воплощёнными в гранит и мрамор, в саму суть и плоть страны с гордым названием Россия.

Но Россия – Россией… Меня же всё-таки интересовало, как же это там было, под Ронсевалем? Как? КАК ЭТО БЫЛО?

– А почему ты раньше не рассказывал эту историю? – вечный спутник по путешествиям, моя супруга задумчиво мешала ложечкой в чашке.

– Не знаю… Очень она странная. И потом тогда было ощущение, что меня как-то… не очень хорошо разыграли… Глупый был, молодой. Всё-таки пятнадцать лет назад…

– А этих профессоров ты не пробовал отыскать?

– Зачем? – я допил чай и отодвинул чашку, – да и где я их буду искать?

– Мне кажется, их стоит отыскать… Можешь же найти их в интернете? Я знаю. Ты мне недавно нашёл же Анатоля.

– Анатоля… Анатоля ты, можно сказать, не теряла, – я поглядел в окно, дождь закончился и даже успело уже выглянуть солнце. Питерская погода… – Ладно… Пойдём, наверное, там уже просохло.

Мы расплатились и пошли выполнять программу посещения.

Мне действительно удалось раздобыть адрес электронной почты профессора. Интернет – великая вещь! Не медля ни секунды, я написал Луконину письмо, в котором напоминал о нашей давней встрече, высказывал сожаление о том, что тогда не спросил адрес, интересовался, как дела у него и у его друзей. Письмо отправил наудачу, на авось, потому как Олег Харитонович, в виду преклонного возраста, уже давно был на пенсии, в университете не работал, и никто не знал: где он, что он, да и вообще – жив ли? На моё письмо ответила его дочь Анна. Написала, что сожалеет, но профессор сам не в состоянии ответить, потому как лежит в больнице. Но, мол, он хорошо помнит нашу встречу. О друзьях ни он, ни Анна почти ничего не знают. Знают только, что Мигель (она написала «дядя Миша») уехал в Испанию, Питер где-то пропал в Питере, а Жан… а Жана уже давно нет в живых. Сам Олег Харитонович тяжело болен, и врачи не дают обнадёживающего прогноза.

В ответе я попросил передать привет и мои искреннее пожелания скорейшего выздоровления, а про себя пожалел, что в который раз безнадёжно утерял возможность общения с интереснейшим человеком. Всегда мы так…

А спустя две недели я получил от Анны ещё одно письмо: «С прискорбием сообщаю Вам, что мой отец, Олег Харитонович Луконин, умер вчера в Городской многопрофильной больнице №2 города Санкт-Петербурга.

За неделю до смерти он попросил сделать ревизию одной своей папки пятнадцатилетней давности, в которой хранил материалы для встреч в кафе, к которым после беседы с вами стал очень тщательно готовиться. Мы вместе отобрали наиболее с его точки зрения интересные материалы, которые он попросил отсканировать и переслать вам. Эти материалы сможете забрать с Яндекс. Диска по адресу… куда я их сегодня ночью выложила. Не знаю, будут ли они вам интересны, но такова была воля отца.

Ещё раз с уважением, Анна

P.S. Похороны состоятся завтра, если надумаете приехать, дайте знать, муж встретит вас».

На похороны я не поехал.

Материалы скачал.

За пару месяцев распознал тексты, которые были напечатаны на пишущей машинке, с рукописей тексты набрал вручную. Полученное отредактировал и задал свою последовательность, условно разделив все истории профессора на две категории. Эпиграфы к историям оставил от Олега Харитоновича, они из «Дао Дэ Цзин». Иногда они парадоксальны, как парадоксальны сами рассказы, иногда по смыслу перекликаются с этими рас-сказами. Но чаще, видимо, просто были созвучны настроению автора в момент написания. За полгода получилась небольшая книга. Первой новеллой, конечно же, я поставил историю о Роланде. Хотя по хронологии она совсем не первая…