Алексей Разин - Изяслав Страница 6

...И было утро следующего дня. Опять плескались о борта волны Днепра-Славутича. Селия, завернувшись в покрывало, молча глядела в воду. Там она видела отражение любимого.

Навстречу каравану попадались лодьи и другие караваны гостей-купцов. Днепр был широким торговым путём. Из немцев везли оружие и панцири, из варягов - рыбий клей и "рыбий зуб", моржовые клыки. Русь вывозила круги воска для свечей, бочки мёда, связки мехов соболей, горностаев, хорьков, куниц, лисиц, бобров, зайцев, выделанную кожемяками конскую кожу - юфть, украшения, кольчуги и мечи...

Встречаясь, купцы перекликались, привечали знакомцев. Случалось, дело доходило и до ругани, и до стрел.

Чем ближе к истокам, тем мельче становился Днепр. Труднее было управляться с судами. Вблизи Смоленска караван свернул в устье мелкой речушки Катынки и вскоре пристал к берегу. Начинались поселения волочан выносливых умелых работников, перетаскивающих суда волоком от Катынки в реку Лелекву.

Тут и заночевали. Разбрелись по землянкам местных жителей. И никто не видел, как две тени выскользнули из землянок и подались в лес. А на рассвете у Изяслава глаза стали прозрачнее, и под ними лежали синие тени. Селия прятала лицо в покрывало.

Едва порозовели верхушки елей, купцы вслед за проводником пошли потаённой тропкой к требищу[23]. В жертву несли козлёнка и корчагу мёда.

Не дойдя до требища настолько, чтобы деревянные идолы не могли их заприметить, купцы остановились и начали истово креститься. Потом, согнувшись, чтобы и другая сторона - Иисус Христос не увидел, сняли с себя нательные кресты и отдали на сохранение проводнику. Быстро, почти бегом направились к требищу - пусть идолы приметят, как жаждут купцы их милости.

На круглой площадке, окружённой забором, стояло несколько высоких деревянных столбов. Они оканчивались грубо вырезанными человечьими головами. Старый волхв ежечасно подкладывал в небольшой костёр ветки, обкуривал богов. Купцы дали волхву две монеты. Он указал им на Волоса, покровителя торговли, благодетельного бога скота и богатства, и Стрибога повелителя стихий, властелина ветров. Старший из купцов протянул козлёнка, показывая, что это - дар. Волхв зарезал его каменным ножом и, разделив мясо на равные доли, положил перед Волосом и Стрибогом. Остальным идолам вымазал кровью губы, чтоб и они отведали требы и не рассердились на гостей.

Волхв начал молиться, постукивать деревянными тарелками. Купцы ушли успокоенные - им обеспечена поддержка. Отойдя немного от требища, взяли у волочанина свои кресты. Перед тем как надеть их, ещё несколько раз поклонились в сторону требища - ибо всё же Волос и Стрибог страшнее Христа. Божий сын милосерден и всепрощающ, а они гневны и злопамятны. Исполнив обычай, купцы бросились бежать к лодьям.

На берегу Катынки началась работа. Из лодей и стругов вытащили колы катки и колеса. Часть катков принесли с собой волочане. Старший купец дал волоцкому тиуну рукавицы, чтобы легче было перетаскивать струги и не случилось бы задержки. Тиун подал знак своим, те навалились на ручку ворота. Ворот заскрипел, стал наматывать длинную верёвку, привязанную к носу большой лодьи. Когда судно почти упёрлось в берег, три волочанина нырнули один за другим в воду и положили под нос лодьи катки. Это были лучшие умельцы в поселении. Миг промедления в таком деле грозил увечьем и смертью - не отдёрни вовремя руку от катка, и по ней пройдёт вся тяжесть гружёного корабля.

Из воды медленно выползла на берег лодья, как речное чудовище. Под неё подложили новые катки и отвели подальше от реки. Когда все лодьи и струги стояли на катках, волочане разделились на три ватаги. Одни расчищали дорогу в лесу, другие подкладывали катки, третьи тянули суда за верёвки.

Недалеко от озера Озерища на одном из привалов боярин Жарислав взял с собой несколько воинов, среди которых был и Изяслав-отрок, и повёл их в дебри по ведомой лишь ему тропке. Вскоре их встретили воины с копьями и луками. На некоторых копьях наконечники были костяные, на иных - железные. Воины привели русичей в стойбище племени чудь, к большой юрте, покрытой звериными шкурами. Эта юрта принадлежала старейшине племени. И сам он, сыто улыбаясь, вышел встречать гостей, позвал боярина Жарислава в свою юрту. А воинов окружили охотники-чудины, повели угощать.

Трое дружинников остались в дозоре, среди них - Изяслав. Помня наказ князя, он словно бы зазевался у юрты, обошёл её несколько раз, отыскал удобное место и слегка раздвинул шкуры. Что делалось внутри, он не видел, но зато до него отчётливо долетали голоса: густой, тягучий - боярина Жарислава, скрипучий - старейшины. Изяслав не всё понимал. Но старался запоминать и непонятное.

У отрока затекли ноги, заболела спина, урчало от голода в животе, а между тем старейшина и боярин что-то ели, пили. Дозорные менялись, а Изяслав нёс свой голодный дозор бессменно. Зато он услышал то, что показалось ему важным. Старейшина внезапно охрипшим от волнения голосом проговорил:

- Мой нечто знает. Мой сказал твой, твой сказал Остромиру. Полота пойдёт на Волхов[24]. Остромир оберегайся. Послан раз, два, три, четыре. - Он загнул пальцы. - И ещё один воин в Новгород. Один носит на груди змея. Есть Остромир. Нет Остромир. Будешь в Новгороде, поклонись боярину Чудину[25]. Родич мой. Теперь ступай. Мой не говорил - твой не слышал.

Жарислав понимающе кивнул. А сам подумал: "Правду молвишь - не слышал я, не слышал ничего, никаких слов для Остромира. А что слышал - забыл. Князю известно - память у меня слаба. Тоже нашли дурака - Остромира предупреждать. Посадника, что меня от князя оттеснил. Чем меньше таких, как он, тем нужнее князю я. Господи, прости мои прегрешения. Не о себе ведь забочусь, а о чадах ближних. Лучшего пастыря, чем я, для них не найти... Князь у нас, сам знаешь, нетвёрд и замыслом, и волей, бояре предатели, отроки хотят боярами стать, растут змеёнышами... А уж ближние князя - всего хуже. Воевода Коснячко сети господину своему расставляет, княжич Святополк сам во властители метит, могилу отцу роет денно и нощно. Простая чадь лишь о брюхе своём печётся, для неё - что бояре, что князь, что свой, что чужие - ничто, вроде ветра в поле: пролетит - и исчезнет..."

Недруги говорили о Жариславе многое. Одни - будто тайно служит он Всеславу, другие обвиняли его в сговоре с византийцами, третьи утверждали, что связан он с самим сатаной. И все они ошибались. Ибо с кем бы ни сговаривался боярин-резоимец, от кого бы ни принимал деньги, он прежде всего служил одному хозяину - самому себе.

...И вот перед воинами открылся славный Новгород. Бело-розовый, кое-где подсинённый тенями, с расписными крышами теремов, со строгими и чёткими линиями многочисленных церквей и церквушек, с большой вечевой площадью на холме у реки. И с узкими улицами ремесленников, и с нищими домишками простой чади. Город купцов, водоходов и ремесленников, стоящий на великом водном пути "из варяг в греки". Не зря говорилось: Киев - мать, Новгород - отец. У его пристани причалены и варяжские корабли - дреки - с изображениями драконов на носу и на парусе, и длинные, на тридцать пять пар весел, боевые корабли викингов - лангскиры, и набойные лодьи смоленских купцов, и немецкие - шнеки - узкие, быстроходные.

Купцы сошли на пристань, воины поспешили вслед за боярином Жариславом на Ярославово дворище в теремной дворец посадника Остромира. Изяслав шёл вместе со всеми по деревянным мостовым среди многолюдия и разноязычного гула. Время от времени он оглядывался на Селию, хотел сказать ей взглядом: не бойся, вызволю, будешь моей...

Стража пропустила их, как только боярин объявил своё имя и показал охранную грамоту князя. Мечник проводил их к посаднику. Изяслав ступал по коврам, которыми были сплошь устланы дворцовые переходы, снова вспоминал собственное убогое жилище...

Посадник Остромир, сын новгородского посадника Константина, внук новгородского посадника Добрыни, о котором сложены былины, праправнук знаменитого воеводы Свенельда, оказался высоким стариком с благообразной седой бородой. У его кресла стояли светловолосый мужчина в богатом одеянии и мальчик с коротким мечом на кожаной перевязи. Лицом оба были похожи на Остромира. Изяслав догадался, что это - сын и внук посадника: Вышата Остромиров и Ян Вышатич.

Боярин Жарислав выступил вперёд, слегка согнулся в поклоне, подал грамоту, молвил:

- Господин наш, великий князь Изяслав Ярославич, передаёт тебе благословение своё и дары.

У Изяслава задрожали колени: значит, этому старику предназначена и Селия?

Остромир взял княжью грамоту, неторопливо, с достоинством развернул, прочёл. На его лице не дрогнул ни один мускул, и нельзя было понять, какие вести содержались в грамоте, что они ему сулят. Задумчиво пропустил в кулаке бороду, затем вдруг встрепенулся и обратился к дружинникам: