Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев Страница 6

ГЛАВА 4

Не одни Ростиславичи не спали в эту ясную лунную ночь. В шатре Ярополка при неярком свете свечей совещались, жарким шёпотом перебивая порой друг друга, трое людей.

Князь Ярополк, облачённый в пурпурный кафтан с узорочьем по рукавам, вороту и подолу, с толстой золотой цепью на шее в три ряда, больше слушал. Ближний боярин княжеский, Лазарь, кряжистый, широкобородый муж лет сорока, время от времени вытирая с чела шёлковым платом обильный пот, сидел от него по правую руку, по левую расположилась княгиня-мать. Вдовье чёрное платье по-прежнему облегало её худощавое тело. Лицо покрывал густой слой белил. Гертруда говорила хриплым грудным голосом, уста её нервно подрагивали.

— Не друзьями ушли от тебя Ростиславичи. Не успокоятся они, сын, поверь мне. Ковы[45], козни строить начнут против тебя. Не знает никто, как и князь Всеволод себя поведёт. Коварен твой стрый. Мне ли не известны его лукавства! Возьмёт да и отдаст Рюрику с Володарем Перемышль или какую другую из твоих волостей.

— Что же мне делать? Что предлагаешь, матушка? — Серые глаза Ярополка беспокойно забегали.

— Взять их надобно всех троих — да под стражу крепкую! В поруб[46] сунуть, пусть сидят! — выпалила злобно Гертруда.

Она давно уже не шептала, говорила громко, и боярин Лазарь стал опасливо озираться по сторонам — не услыхал бы кто невзначай их толковню.

— За них могут заступиться их родичи в уграх и в Хорватии. Как бы не началась война, — озабоченно пробормотал он.

— Ха! — презрительным смешком оборвала Лазаря Гертруда. — Да кому они нужны, изгои! Родная мать, и та их, малых, бросила! Хорваты далеко, а у угорского короля свои заботы. У него война с германским императором, до Ростиславичей ли ему?!

— А что, княгиня, ты права, — поддержал её наконец Лазарь.

— Что же вы хотите?.. Чтобы я… Сперва в гости их, а потом… Нет, мать… Обманом, лукавством… — Ярополк испуганно затряс светлорусой головой.

— Сын! — гневно вздёрнула вверх голову Гертруда. — Не здесь и не сейчас хватать их надо. Во Владимир возвращаться станем — тогда. И не мешкай. Сердце моё чует — будет иначе нам от Ростиславичей лихо! Вороги они тебе и твоим чадам! И запомни: никого нет на свете хуже безудельных родичей! Нож в спину — вот их оружие!

— Как поедем с ловов, — продолжила она, заметив, что сын в конце концов убеждён, сломлен и готов последовать её совету, — вели Радко с Воикином повязать всех троих. В возок швырнут, охрану учинят, а оттуда прямо и в поруб. Нечего с ворогами нянькаться!

— Хорошо, мать, — после недолгого молчания хмуро вымолвил Ярополк. — А в чём их вина? Что я скажу тому же Радко?

— Что козни они строят, скажи. Что стол владимирский у тебя отнять хотят. Что и среди бояр, и среди простого люда смуту сеют.

— Ну, дак ведь не было вроде сего, — Ярополк развёл руками.

— Вроде! — недовольно хмыкнув, передразнила его Гертруда. — Если потребуется, найдём видоков[47]. Что надо, скажут. Да токмо князю, сын, не пристало пред кем бы то ни было оправдываться. Гордость иметь надо! — заключила она, подавляя наконец в душе сына всякие сомнения.

Разговор был окончен. Боярин Лазарь первым вышел из шатра. У порога стояли оборуженные копьями верные княжеские гридни. Но ни они, ни бдительный Лазарь, ни Гертруда, решительным движением отодвинувшая войлочную занавесь, не заметили, как метнулась от шатра и утонула во мраке ночи чья-то тень.

ГЛАВА 5

Лагерь ещё спал, когда к веже Ростиславичей подкрался некий человек в лёгком дорожном вотоле и сунул в руки усталого Володаря берестяную грамотку.

— От королевича Коломана и королевы Свентославы, — шепнул он, тотчас скрывшись в густых зарослях кустарника.

«Ярополк и Гертруда хотят вас схватить. Немедленно бегите. Укройтесь в Унгваре[48]. Желающая вам добра королева чехов и моравов Свентослава. Брат ваш Коломан Арпад, сын Гезы», — значилось на кусочке бересты.

Взволнованный Володарь дал прочесть грамоту братьям.

— Очень похоже на правду, — заметил Рюрик.

— Почерк Коломана, — узнал Володарь аккуратную вязь двухродного братца.

— Да не лукавит ли он? — засомневался Василько. — Не думаю, что на этакое коварство Ярополк способен.

— Он, быть может, и нет, а Гертруда, конечно, способна! — Володарь ещё раз со вниманием прочёл грамоту и бросил её гореть в чадящий дымом костёр.

— А может, то враки всё и в Унгваре полон нас ждёт? Коломан-то ить, верно, столь же коварен, яко и Гертруда, — продолжал сомневаться младший Ростиславич.

— Это так. Но сейчас Коломану какая выгода избавиться от нас? Угры враждуют с немцами, а Ярополк — друг немцев, — возразил ему Рюрик.

— Тут ты не совсем прав, Рюриче. Ярополк, он скорее — друг римского папы, но не императора Генриха. — Не согласился со старшим братом Володарь. — Потому и чешская тётка подписалась в сей грамотице. Её супруг — вассал императора, воевал на его стороне. Ясно другое: и Коломану, и чехам не нужен сильный сосед на Волыни, который мог бы вмешаться в их дела. Король угров Ласло[49], я слышал, пожаловал Коломану во владение Нитранское княжество. Это земля словаков, совсем недалеко от Перемышля.

— Иными словами, ты предлагаешь нам бежать? — Рюрик вопросительно уставился на Володаря.

— А что мы теряем? Ярополк всё равно не собирается наделять нас городами. Вот мы обиделись на него и решили отъехать. Сей же час, немедля! Почему нет? — Володарь пожал плечами. — В Унгвар пока не поедем, затворимся в Перемышле, там много верных нам людей. А как быть дальше, после помыслим.

…Трое всадников, наскоро оседлав ретивых скакунов, скрылись в предрассветной мгле в близлежащей к стану дубраве. Час спустя