Элизабет Фримантл - Гамбит Королевы Страница 63

– Такой хорошенькой девушке, как ты, не стоит бродить в одиночку. Ты ведь совсем одна?

Дот объяснила свое положение.

– Меня зовут миссис Фенни, – сказала новая знакомая. – Полагаю, ты девица… и незамужняя?

– Да, миссис Фенни, я в самом деле не замужем.

– Наверное, ты знаешь, какие опасности подстерегают красивых девушек вроде тебя, если они гуляют одни. Вокруг много плохих людей, которые спешат воспользоваться своим положением.

Дот объяснила, что ждет кого-нибудь из знакомых, но миссис Фенни сказала, что боится за ее безопасность, и перечислила ужасы, которые могут случиться с молодой женщиной на улице.

– Я дам тебе приют, Дороти Фонтен, – сказала она. – Раз ты говоришь, что служишь королеве, я уверена, что так оно и есть и она щедро вознаградит меня за то, что я позаботилась о тебе, верно?

– Да, обязательно, и я тоже заплачу вам – у королевы хранятся мои четыре фунта.

– Вот как, в самом деле? – Миссис Фенни взяла ее за руку, и они спустились к реке, где сели в лодку, уже переполненную пассажирами. Все они спешат на медвежью травлю в Ламбет – во всяком случае, так объяснила ей ее новая спутница.

Они высадились на другом берегу. Дот огляделась. Здесь все по-другому: узкие грязные улочки, дома лепятся друг к другу. Верхние этажи почти смыкаются над головами прохожих; на улицы почти не попадает солнце. Пассажиры их лодки расходятся кто куда – наверное, к медвежьим ямам, как думает Дот. Она бредет за миссис Фенни в другую сторону, по темным извилистым закоулкам. Дот рада, что в этом лабиринте у нее есть проводник.

– Где мы? – спросила она. – Как называется это место?

– А ты не знаешь? – удивилась миссис Фенни, странно озираясь по сторонам, как будто сдерживая смех. – Мы в Саутуарке, дорогуша. – Слово «дорогуша» она произнесла неласково, и Дот вздрогнула. Бетти часто рассказывала о здешних притонах: если девушка попадает сюда одна, она считается легкой добычей, хотя откуда Бетти известны такие подробности – загадка. Ясно одно: миссис Фенни завела ее в такое место, откуда она ни за что не выберется одна.

Дот остановилась.

– Лучше я вернусь.

– Куда вернешься, дорогуша? – Миссис Фенни погладила ее по плечу и вдруг крепко сжала ей руку. – Тебе некуда идти!

– Нет! – вскричала Дот. – Оставьте меня! – Она вырвалась и, развернувшись, побежала назад, в ту сторону, откуда они пришли.

Миссис Фенни кричала ей вслед:

– Не спеши, дорогуша! Я хотела тебе помочь… Здесь небезопасно.

Дот, не оборачиваясь, бежала по узким, извилистым улицам. Темза совсем рядом, за углом… уж она придумает, как вернуться на тот берег, в Уайтхолл. Там безопасно. Но, повернув, она оказалась на маленькой площади и с ужасом поняла, что место совсем незнакомое. Она заглядывала в переулки, надеясь издали увидеть реку, но за каждым новым поворотом видела лишь другие закоулки и дома. Начинало темнеть; моросил дождь, от сточных канав поднималась вонь. Дот раздумывала, не постучать ли в какую-нибудь дверь, чтобы спросить, как добраться до берега, как вдруг из-за угла вышли трое мужчин; они шатались и громко распевали грубую песню. В середине троицы самый крупный из них пил из фляжки пиво; оно струйкой стекало по его подбородку. В другой руке он держал веревку, к которой была привязана тощая дворняжка. Двое других, должно быть, близнецы, потому что очень похожи друг на друга: костлявые, с близко посаженными глазами. Дот вжалась в стену, надеясь, что пьяницы ее не заметят. «Я осталась жива в Ньюгейтской тюрьме, выживу и здесь», – внушала она себе. И все же изнутри поднимался страх.

– Что, заблудилась? – пробурчал самый высокий – настоящий великан. Его дублет полурасстегнут; под ним виден толстый живот; длинные волосы, спадающие на плечи.

Собака тихо зарычала.

– Нет. – Дот раздумывала, не ошиблась ли она, удрав от миссис Фенни. Может быть, та ничего плохого не имела в виду. С ней уж точно лучше, чем с этими отвратительными типами.

– А по-моему, ты заблудилась. Она заблудилась, верно? – Великан повернулся к своим спутникам, те с глупым видом кивнули.

Морось перешла в сильный дождь, вода пропитывала ее платье.

– У меня ужасная жажда, – сказала Дот, соображая на ходу. – Будьте добры, дайте мне попить.

– А у нее манеры, как у настоящей леди, – ухмыльнулся великан, облизывая губы. Он протянул ей флягу, но, когда она потянулась к ней, отдернул ее. – А что я получу взамен? – У него такой огромный рот, что он, казалось, мог бы проглотить ее целиком.

Собака рвалась с поводка, показывая клыки.

– Поцелуй, – ответила Дот беззаботно, хлопая глазами и стараясь не смотреть на пса. – Но сначала я должна попить.

Великан, хохоча, протянул ей флягу. Дот приняла ее, поднесла к губам, притворяясь, будто делает глоток, и вдруг, собрав все силы, швырнула в них и, подобрав юбки, побежала со всех ног, надеясь, что пьяницы не угонятся за ней.

Дворец Аутлендс, Суррей, сентябрь 1546 г.

Стояла ранняя осень. В окутанном туманом парке было тихо. Большие деревья казались бледными призраками. Между деревьями бродили призрачные олени – в здешнем парке их много. Генрих взбирался на коня при помощи специальной лебедки и каждый день ездил на охоту. Правда, его вылазки можно было назвать «охотой» с большой натяжкой. Бедных оленей заранее загоняли в угол парка, чтобы они ждали прибытия короля. Потом начиналась настоящая бойня. Бедным созданиям невозможно было спастись. Да и лошадь короля едва не падала после того, как ей приходилось целый день возить его. А король ничего не замечал; по вечерам, вернувшись во дворец, он долго рассказывал, как преследовал оленя. Но накануне ему внезапно стало хуже, и утром он на охоту не поехал.

Катерина встала рано и гуляла по парку с братом. В нескольких шагах за ними шли сокольничий и его помощник; птицы сидели у них на руках. Во дворе почти никого не было, кроме пекарей, которые складывали свежеиспеченный хлеб на деревянные поддоны. Хлеб так вкусно пах, что Уилл отломил горбушку, и они стали жевать хлеб на ходу. Какое простое удовольствие – есть хлеб на свежем воздухе. Но такие радости – редкость, особенно для Катерины, каждая секунда жизни которой подчинена необходимости быть королевой.

Они слышали шорох и возню мелких зверьков, которые в тумане занимались своими делами. Соколы хлопали крыльями и дергали за веревки, желая улететь, но туман был такой густой, что их еще нельзя посылать на охоту. Брат и сестра шли рядом и тихо переговаривались. Сейчас они одни, что редкость; обычно им приходилось общаться при посторонних. Уилл в хорошем настроении радостно рассказывал, как Гардинер впал в немилость.

– Старый козел отказался подарить королю полосу земли, – сообщил он. – А теперь его не принимают, и он ждет день за днем в наружной приемной, надеясь поймать взгляд короля.

– Не могу сказать, что я очень огорчена.

– Ты бы видела его, Кит! Он дожидается, пока выходят члены Тайного совета, и бредет за ними по пятам, чтобы создать впечатление, будто ничто не изменилось.

– Я думала, у него больше достоинства… – Катерина немного помолчала. – Не могу заставить себя сочувствовать ему. Епископ Гардинер желал мне зла.

Уилл продолжал:

– На верховные посты в Тайном совете назначены лорд Денни и наш зять Уилл Герберт. Долой стариков! – Он со смехом хлопнул себя по бедрам.

– Я слышала об этом. Сестрица Анна обмолвилась, что ее мужа скоро назначат на новую должность.

– Кит, – сказал Уилл, понижая голос и показывая, что он намерен сообщить нечто важное, способное скомпрометировать их обоих. Она хорошо знала брата, иногда она думала, что даже слишком хорошо.

– Да, Уилл, какие еще интриги?

– Никаких интриг, сестра. – Он колебался и криво улыбался, потом, озираясь, проверил, где сокольничий. Тот был далеко. – Просто король… как бы получше выразиться… уже немолод…

– Замолчи, Уилл. Ты прекрасно знаешь, что подобные разговоры приравниваются к государственной измене! – машинально прервала она брата, хотя и сама часто размышляла о том, что будет свободна после смерти короля.

– Кто нас здесь услышит? Только белки да олени.

– И сокольничие. – Ей вдруг сделалось тошно. С утра до ночи она должна заботиться о том, чтобы ее не подслушали посторонние. Она не могла откровенно поделиться своими мыслями. – Хорошо, я тебе отвечу, но не вздумай никому передавать мои слова. Ты понял? – Она все больше раздражалась. – Когда Генрих уезжал во Францию, он составил новое завещание; по нему регентом, что бы ни случилось, становлюсь я. Пока он поручил принца Уэльского моим заботам. Ну что, брат, теперь твое тщеславие удовлетворено?

– Кит, это правда? О принце я знал, но завещание… – Уилл зашел вперед и развернулся к ней лицом, широко улыбаясь.

Катерина едва сдерживала гнев:

– Значит, тебе мало того, что твоя сестра продалась ради твоего возвышения! Теперь тебе хочется стать самым влиятельным человеком в стране! Неужели ты не понимаешь, в какой я все время нахожусь опасности, как мало меня заботит власть и как я ценю свою жизнь?