Александр Майборода - Путь на юг Страница 66

— Сын Завида, рыбака.

— Первуша, здесь у нас что-то вода в колодце пропала, — ласково проговорил князь Вячеслав. — Надо бы тебе слазить в колодец, посмотреть, куда делась вода.

Мальчишка покосился на черное отверстие колодца. Всем известно было, что колодец очень глубок. Среди мальчишек ходило поверье, что это ход в логово самого водяного. А как известно, кто попадает в лапы водяного, тот никогда не возвращается.

_ Видя, что мальчишка сомневается, Борислав сказал.

— Если не найдем воды в колодце, то мы либо умрем от жажды, либо нас убьют хазары.

Жировит показал мальчишке веревку.

— Мы тебя привяжем за пояс, если что — вытащим.

Первуша почесал ногу ногой.

Князь показал ему серебряную монету:

— Когда вернешься — будет твоя.

— Ладно, — неохотно согласился Первуша.

Жировит обвязал его веревкой за пояс, и мальчишка полез в отверстие колодца. Сторож осторожно отпускал веревку. Когда она почти закончилась, она ослабела.

— Добрался до дна, — сказал Жировит.

Мальчишка долго не подавал знаков, и Борислав стал беспокоиться.

— Да жив ли он там?

Жировит осторожно натянул веревку.

— Жив, — сказал он.

— А почему не подает знаков, чтобы его подняли? — спросил Борислав.

— Не знаю, — сказал Жировит, и спросил: — Тащить его?

— Погоди, — сказал князь Вячеслав. — Если не подает знака, значит, занят.

Пришлось ждать еще. Наконец из колодца послышался какой-то гул, и веревка задергалась.

— Это он знак подает, чтобы его вытаскивали, — сказал Жировит.

Князь Вячеслав приказал:

— Вытаскивай мальчишку.

Жировит стал тянуть веревку. Веревка шла тяжело, и ему на помощь поспешил Тур.

Вскоре в дыре показались белые волосы Первуши, а затем испачканное в грязи лицо и плечи. Его тут же подхватили, вытащили из колодца и поставили на землю.

Мальчишка трясся словно его била лихорадка.

— Что с тобой? — спросил князь Вячеслав.

— 3-з-замерз, — синими губами выдавил Первуша. — Там холодно. И звезды видны.

— Вода есть? — перебил его Борислав.

— Нет, — сказал Первуша, — песок на дне мокрый, но воды нет. Я немного покопал, но до воды все равно не докопался.

Женщины, стоявшие в сторонке, взвыли.

— Тихо! — прикрикнул на них князь. Раз песок мокрый, значит, вода есть, только она ушла вглубь. Углубим колодец, и вода снова появится. Правда, Первуша? — обратился он к мальчишке.

Первуша кивнул головой.

— Аг-г-га.

— В общем так, сейчас вы бабы идите домой. А мы пока займемся колодцем, — сказал князь Вячеслав.

Женщины робко вышли из башни.

Князь дал монетку Первуше и спросил:

— Первуша, ты сможешь покопать с часок в колодце?

— Смогу, — сказал Первуша и спрятал монетку за щеку. — Только надо что-либо накинуть, а то там шибко холодно.

— Надо дать ему рубаху, — сказал князь Вячеслав.

Жировит вышел за дверь и через минуту вернулся с грубой полотняной рубахой в руке. Он сунул рубаху мальчишке.

— Надень.

Первуша надел рубаху и полез в колодец.

Когда он опустился в колодец, князь Вячеслав проговорил вполголоса.

— Даже, если мы докопаемся до воды, ее все равно будет не хватать.

— Жара скоро спадет. Пойдут дожди, и колодец снова наполнится, — сказал Борислав.

— Думаю, что мы не дождемся воды, — сказал князь Вячеслав. — Вода в этом колодце раньше никогда не пропадала, даже в самое жаркое лето. Не зря она пропала на этот раз. Мне кажется тут какая-то проделка хазар.

Глава 107

Через неделю в Белой Веже случилось то, что и должно было случиться — от жажды начали умирать самые слабые — сначала дети, потом женщины.

В башне у ворот, которая уже стала постоянным местом пребывания, князь Вячеслав собрал на совещание старшин.

— Сколько у нас осталось воды? — спросил он.

— Немного, не больше, чем на пару дней, — сказал Тур.

— А у горожан? — спросил князь Вячеслав.

— Ау горожан хорошей воды совсем нет. Пытаются пить соленую воду, но те, кто ее пьет, болеют и умирают. В городе почти все дети умерли. Мертвых хороним прямо в городе. Если осада продлится еще неделю, то мы все умрем, — сказал Борислав.

— Осада продлится и неделю, и больше, — сказал воевода Тур.

— Умереть, как собака от жажды? Эта смерть не для воина. Воин должен умирать от меча в сражении, — сказал князь Вячеслав.

— Ты хочешь, чтобы мы вышли из города? — спросил Тур?

— Да, — сказал князь Вячеслав, — пока от жажды воины не ослабели, надо самим напасть на хазар.

— А как же женщины? — спросил Борислав.

— Кто может, пойдет с нами, — сказал князь Вячеслав.

— А остальные? — спросил Борислав.

— Кто?

— Кто не может ходить.

— Они умрут.

Борислав горестно всхлипнул.

— Мы все погибнем, — сказал Тур. — Войско у хазар по-прежнему сильное.

— Они не ждут нападения, и это дает нам надежду на спасение, — сказал князь Вячеслав.

— Когда выходим? — спросил Тур.

— Завтра, перед рассветом, — сказал князь Вячеслав.

Борислав поднялся:

— Я пойду, скажу жителям, чтобы готовились к выходу.

— Нет. Горожан предупредить о вылазке разрешаю только перед самым выходом, — сказал князь Вячеслав.

— Но почему? — удивленно спросил Борислав.

— Потому что в городе есть хазарские лазутчики, — сказал князь Вячеслав.

— Откуда ты знаешь это, князь? — спросил Борислав.

— Но ведь не зря пропала вода в колодце? Кто-то же посоветовал хазарам, как отвести воду от колодца? — сказал князь Вячеслав.

— Посоветовал, — согласился Борислав. — Но если в городе есть хазарские лазутчики, то они уже сообщили им, в каком бедственном положении мы находимся. А значит, несложно предугадать, что мы попытаемся сделать вылазку.

— Да, — коротко ответил князь Вячеслав.

— Значит, мы сами лезем в ловушку?

— Да.

Борислав сел на лавку с обреченным выражением на лице.

— Мы все умрем, — пробормотал он.

— Многие погибнут, но кому-то удастся уйти, — сказал князь Вячеслав.

Глава 108

Как старожил, Дубыня был назначен на башне старшим. Теперь он сам своих часов в дозоре не нес, но как опытный человек, он ложился сразу после заката, когда все дневные дела были завершены, затем вставал ночью несколько раз для проверки, как сторожа несут службу. А перед рассветом сам заступал на дежурство.

В эту ночь службу от заката до полуночи нес Полыня, и Дубыня посидел с ним некоторое время.

Разговор был невеселый — у Полыни недавно умерла дочка, которая, не вытерпев жажды, решилась испробовать гнилой воды. Теперь на подходе была жена.

Дубыне и самому нестерпимо хотелось пить, — из колодца вычерпывали немного воды, но ее хватало лишь по глотку, и ту князь приказал давать только воинам, ибо ослабнут они, погибнут все.

— На помощь от соседей нет и намека, потому погибнут все, — говорил Полыня. — Жители раньше, воины немного позже. Похоже — проклят этот город. Жители не раз видели над городом загадочные огни. Это боги предупреждали жителей, чтобы они уходили из города.

Дубыня, чтобы не расстраиваться еще больше, сказал, что пойдет спать, и лег в углу башни на сене, иссохшем до того, что от прикосновения превращалось в пыль.

Некоторое время он лежал и слушал тяжкие вздохи Полыни, а затем незаметно для себя задремал.

Дремал он, как ему показалось, мгновение, как тут же почувствовал, что его трясут за плечо.

Дубыня открыл глаза. Над ним склонился Полыня.

— Что случилось? —- спросил Дубыня.

— Воевода тебя требует, — сказал Полыня.

— А что хазары? — спросил Дубыня, встал и выглянул в окно.

Ночь была безлунной: внизу было темно и тихо; вдалеке светились костры хазар; где-то хрипло лаяла собака. В садах звенели цикады. Из задонской степи веяло горячим дыханием. Душный воздух навевал сон: веки словно наливались свинцом, хотелось лечь на душистую охапку сена, зарыться с головой и забыться.

Дубыня тряхнул головой, освобождаясь от колдовских чар, тяжело вздохнул и с тоскою промолвил:

— Тихо все. Словно и нет войны.

Ему хотелось сказать, что он мирный человек, а ему приходится каждый день убивать людей, и это стало привычкой, и, возможно, сегодня или завтра убьют его...

— Внизу тебя воевода ждет, — Полыня черство перебил мысли Дубыни.

Дубыня снова вздохнул и спустился по лестнице, а внизу увидел перед воротами строй дружинников на конях.

Тут же оказался воевода Тур. Увидев Дубыню, он вполголоса приказал:

— Дубыня, собирай со стен всех людей и веди сюда. Сейчас пойдем на вылазку.

Такому распоряжению Дубыня несколько удивился, — пеших воинов на вылазки никогда не брали, — и спросил:

— Дозорных тоже брать?