Мика Валтари - Тайна царствия Страница 66

Поэтому назавтра я нанял лодку с двумя гребцами, и по пляшущим волнам Галилейского моря мы отправились в сторону Магдалы. Чтобы привыкнуть к местному диалекту, я вступил в разговор с гребцами. В ответах этих суровых людей слышалась какая-то злоба; пока мы шли вдоль берега Тивериады, они чувствовали себя не совсем в своей тарелке, очевидно, смущенные греческой красотой нового города, построенного князем Иродом Антипасом за огромные средства менее двадцати лет тому назад. Чтобы поскорее выйти в открытое море, они подняли парус, однако ветер был переменчив, и им пришлось опять сесть за весла.

Мне вспомнилось, что где-то по этим водам ходил Иисус из Назарета, однако под искрящимися лучами солнца, при виде серовато-синих гор на противоположном берегу, на вздымаемых свежим ветром волнах эта история казалась невероятной. У меня возникло тягостное ощущение, что я гоняюсь за миражем, за сном, за сказкой, придуманной для суеверных рыбаков. Мне казалось, что с тех пор как я был в Иерусалиме, прошло бесконечно долгое время, словно назаретянина никогда не было на земле. Желая ощутить настоящую реальность происходившего, я спросил у гребцов:

– Вам приходилось видеть Иисуса из Назарета, когда он разговаривал с людьми на берегу этого озера?

Рыбаки обменялись взглядами и осушили весла.

– Почему ты интересуешься этим, о чужестранец? – с видимым испугом спросили они.

– Я как раз был в Иерусалиме, когда его распяли; и по моему мнению, он не заслуживал такой ужасной смерти, – ответил я.

– Между тем в этом нет ничего удивительного, потому что он был родом из Галилеи, а жители Иерусалима недолюбливают нас. Все произошло по его собственной вине, потому что он отдал себя в руки жадным священникам и лицемерным фарисеям.

– Так вы видели его? – переспросил я.

Не зная, что ответить, они опять обменялись взглядами, однако национальная гордость все же восторжествовала.

– Конечно, видели и не один раз! – воскликнули они – Однажды, когда послушать его проповеди пришло пять тысяч человек, он накормил всех пятью ржаными хлебами и двумя рыбами, а после этого набралось еще двенадцать корзин недоеденной пищи. Вот каким он был!

– А что он говорил? Вы помните то, чему он учил? – с жадностью забросал я их вопросами.

Однако, пребывая в страхе, они ответили:

– Нам, простым людям, не следует повторять его слова, если мы не хотим навлечь на себя гнев властей предержащих.

– Поведайте мне хоть что-то из того, что вы помните! – настаивал я. – я всего лишь путешественник, чужестранец, находящийся здесь на водах, и не стану передавать того, что вы мне расскажете.

– Только не забывай, что это не наши, а его слова! – отвечали они. И принялись хором декламировать: – Блаженны нищие духом, ибо их есть царство небесное. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть царство небесное… Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах… Никому не дано служить двум господам сразу… Не скорбите… Легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому попасть в царство Божие…

Создавалось такое впечатление, что они уже не в первый раз размышляют над словами назаретянина, пытаясь их применить к тому, что вызывало их собственный интерес и что их лично заботило. Когда они смотрели на мои роскошные одежды и на подушки, на которых я восседал, в их глазах можно было прочесть скрытую радость от того, что меня поджидает несчастье.

– А что вы еще можете рассказать о нем? – спросил я, прерывая наступившее молчание.

– Он был превосходным рыбаком: когда остальные рыбачили целую ночь напрасно, ему удавалось найти целый косяк рыбы. Еще он умел усмирять бури и за короткое время укрощал разбушевавшиеся волны. Рассказывали, что он исцелял больных, однако нас это не интересовало, потому что на здоровье мы не жалуемся.

Больше мне ничего не удалось узнать, несмотря на все дальнейшие расспросы, которые лишь стали вызывать у них подозрение.

– В Иерусалиме говорили, будто он воскрес и вернулся в Галилею, – наконец сказал я. – Вам известно об этом?

Услышав эти слова, они принялись грести с особым усердием, словно желая, чтобы наше плавание поскорее подошло к концу.

– Все это сплетни старух! – через какое-то время проворчали они – Мертвый человек не может воскреснуть, а он был таким же человеком, как мы, с одной лишь разницей: умел говорить проповеди и творить чудеса. Каким бы краснобаем ты не был, а не заставишь нас угодить в твою ловушку!

Совершенно очевидно, они не собирались продолжать дальше наш разговор.

– Это все россказни жителей Капернаума. А мы – рыбаки из Тивериады.

Магдала – большая рыбацкая деревня с несколькими тысячами жителей. Еще издали до нас донесся витавший над водой залах сушеной рыбы. Когда гребцы, спрыгнув в воду, подвели лодку к берегу, я рассчитался с ними и позволил вернуться домой. Лишь после того как я, опираясь на трость, при помощи Марии добрался до другого конца селения, я позволил девушке спросить, где находился дом Марии Магдалины, и так как все здесь хорошо ее знали, нам сразу же указали на ряд больших строений, стоявших на окраине деревни, у долины, где летало множество голубей. Видя, что я хромаю, возвращавшийся в родную деревню огородник любезно предложил мне своего осла. Когда я назвал имя Марии, он понимающе улыбнулся.

– Она умная и очень богатая женщина, – сказал он. – Многие отлавливают для нее голубей, которых она затем откармливает для храма. У нее еще есть сад, и она участвует в продаже сушенной рыбы. Обычно она где-то путешествует, однако, недавно опять вернулась домой.

Эту поездку я предпринял, не возлагая на нее больших надежд, однако, приближаясь к дому Марии Магдалины верхом на осле, навьюченном пустыми корзинами из-под овощей, я почувствовал прилив неожиданной тоски и жгучего желания опять увидеть ее белое лицо. Я помнил ее такой, какой видел в доме Лазаря, и как мне казалось, еще ни одна женщина не заставляла меня так тосковать. Шагавший рядом владелец осла уставился на меня.

– Похоже, с тобой происходит то же самое, что и с остальными! – заметил он. – Чем ближе человек подъезжает к этому дому, тем скорее ему хочется ее увидеть. У меня нет желания подходить к нему ближе, так что прости меня, если я оставлю вас на этом перекрестке.

Подгоняя своего осла, он старался убраться отсюда как можно быстрее, а Мария из Беерота тяжело вздохнула.

– Все это плохо кончится, – заявила она – Давай вернемся обратно! Моим глазам, несмотря на вуаль, больно от солнечного света, я вся покрылась потом и едва дышу.

Но я смело ступил во двор и увидел там одетую во все черное женщину, которая кормила летавших вокруг и садившихся ей на руки голубей. Заметив нас, она разбросала зерна, приподнялась и, прикрыв лицо, пошла навстречу. Удивившись нашему появлению, она радостно приветствовала нас.

– Я чувствовала, что кто-то должен был прийти, однако не думала, что это могут быть римлянин Марк и Мария из Беерота, – произнесла она.

– Да пребудет мир с тобой, Мария из Магдалы! – приветствовал я ее.

С огромной радостью и ощущением счастья я смотрел в ее бледное, испещренное морщинами лицо, я готов был броситься на землю и обнять ее колени.

Она хлопнула в ладони, чтобы разогнать порхавших вокруг нас голубей, и через двор провела в сад, где стоял дом; она пригласила нас войти. Прежде всего она сходила за водой, а затем опустилась передо мной на колени, чтобы омыть мне ноги, несмотря на мои возражения, прикосновение ее рук к моей омертвевшей ступне принесло приятное облегчение. Она также вымыла ноги пытавшейся защищаться Марии, которая старалась сдержать смешок, прикрывая рот ладонью. Дав нам напиться свежей воды из источника, она отослала Марию:

– Сходи осмотри голубятни, дом и все, что захочешь, только не мешай нам, маленькая глупышка! Девушка, явно обрадованная тем, что ей не придется оставаться в ее обществе, выбежала прочь. Проводив ее взглядом, она покачала головой.

– Что ты сделал с этой девчонкой? – спросила она, – Зачем ты нарядил ее в эти разноцветные одежды? Мне показалось, что ее глазами смотрит сам демон, тогда как в Иерусалиме она была само смирение и раскаяние.

– Я вовсе не собирался причинить ей зло и даже не прикоснулся к ней, если ты это имеешь в виду! – ответил я. – Когда у меня случилось заражение ступни в Тивериаде, она заботилась обо мне.

– Сколько раз благие намерения мужчины причиняли женщине такое зло, что ему трудно себе представить! Ты не в состоянии заниматься воспитанием этой девушки, тебе лучше с ней расстаться.

Я возразил:

– Она ищет путь к Иисусу из Назарета так же, как и я.

И тогда я облегчил свою душу, рассказав Магдалине о том, как мы выехали из Иерусалима, как нас покинули Натан и Сусанна и как я повстречал Жанну в компании Клавдии Прокулы в летнем дворце Тивериады. Во время рассказа она не раз покачивала головой, а на ее губах можно было видеть ухмылку.