Трейси Шевалье - Последний побег Страница 7

Хонор наблюдала, как покупательницы послушно потянулись к выходу, и ее переполняли растерянность и смятение. Ее жизнь оказалась в руках незнакомцев, которые все решали за нее: куда ей ехать и где останавливаться, что есть и даже что шить. Похоже, теперь ей придется шить капоры для женщины, с которой она познакомилась вчера. Ее глаза защипало от слез.

Белл Миллз, вероятно, это заметила, но ничего не сказала — просто повесила на дверь табличку «закрыто» и пошла в кухню, где бросила на сковородку кусок ветчины и выбила туда же несколько яиц.

— Садись ешь, — велела она уже через пару минут, ставя на стол две тарелки. Приготовление пищи, похоже, не относилось к числу тех занятий, на какие Белл тратила много времени. — Вот хлеб, масло. Угощайся.

Хонор посмотрела на жирную ветчину, на яйца, на плотный кукурузный хлеб, который ей предлагали за каждой трапезой в Америке. Она не была уверена, что сумеет впихнуть в себя хотя бы кусочек такой еды. Но Белл внимательно наблюдала за ней, и поэтому Хонор отрезала крошечный треугольничек ветчины и положила его в рот. Неожиданное сочетание сладкого и соленого вкуса удивило ее и возбудило аппетит. Хонор съела все до последней крошки. Даже кукурузный хлеб, от которого ее уже воротило.

— Я так и подумала, — произнесла Белл. — Вид у тебя бледноватый. Ты давно выехала из Англии?

— Два месяца назад.

— А когда умерла твоя сестра?

— Четыре дня назад.

Всего лишь четыре дня, а Хонор уже начинало казаться, будто прошла целая вечность. Сорок миль от Гудзона до Веллингтона увели ее так далеко в другой мир, что эти мили казались длиннее, чем все путешествие.

— Да, милая, неудивительно, что ты изможденная. Томас сказал, ты едешь в Фейсуэлл, к жениху сестры.

Она кивнула.

— Я ему напишу. Сообщу, что ты здесь. Напишу, чтобы он приехал за тобой в воскресенье, во второй половине дня. Тебе нужно передохнуть пару дней. Можешь помочь мне с шитьем, если хочешь. Отблагодаришь меня за гостеприимство.

Хонор не смогла вспомнить, какой сейчас день недели.

— Хорошо, — кивнула она, с облегчением переложив всю ответственность на Белл.

— Давай-ка посмотрим, как ты управляешься с иголкой. У тебя есть свой швейный набор или дать тебе мой?

— У меня есть. Только он в сундуке, а сундук заперт.

— Чтоб ему провалиться, этому Доновану! Ну, ничего. Я сумею открыть сундук. Молотком и стамеской. Правда, придется сломать замок. Не возражаешь?

Хонор кивнула.

— Тогда вымой посуду, а я займусь сундуком.

Белл осмотрела стол, задержала взгляд на пустой тарелке Хонор и на своей, почти нетронутой. Она переставила эту тарелку на буфет и накрыла салфеткой. Потом ушла наверх. Через пару минут Хонор услышала звонкий удар и торжествующий вопль.

— Английские замки не прочнее американских, — объявила Белл, спустившись обратно в кухню. — Сундук открыт. Возьми свой набор. А я закончу с посудой.

Когда Хонор вернулась в кухню со своей шкатулкой со швейными принадлежностями, Белл вытаскивала кресло-качалку на улицу через заднюю дверь.

— Сядем на заднем крыльце, на свежем воздухе. Тебе что больше нравится: кресло-качалка или обычный стул?

— Я возьму стул.

Хонор видела кресла-качалки почти в каждом американском доме, где ей довелось побывать. Они ей не нравились, потому что напоминали о корабельной качке. Кроме того, когда собираешься шить, нужно сидеть прямо.

Забирая из кухни стул, Хонор заметила, что накрытая салфеткой тарелка исчезла с буфета.

Магазин дамских шляп располагался в конце ряда зданий, включавших в себя бакалейную лавку, магазин скобяных товаров, кондитерскую и аптеку. На задних дворах этих торговых заведений царило странное запустение, словно ими вообще не пользовались. Хотя при одном магазинчике находился огород, а еще на одном дворе на веревках сушилось белье. Во дворе у Белл не было ничего. Только огромная куча обструганных досок и коза на привязи среди сорняков.

— К поленнице не подходи, — предупредила Белл. — Там змеи. И козу тоже лучше не трогать. Она не моя, а соседская. Злющая — страшное дело.

Еще во дворе была дощатая уборная и небольшая хозяйственная пристройка, вернее, навес у внешней стены дома, под которым хранились дрова. Но двором Белл Миллз явно не занималась, отдавая все силы шляпному магазину.

Хонор открыла шкатулку и принялась перебирать свои швейные принадлежности. Это был давний, хорошо знакомый ритуал. Когда-то шкатулка принадлежала бабушке, но у той стало садиться зрение, она отдала шкатулку со всем содержимым лучшей швее среди внучек. Шкатулка была сделана из ореховой древесины, а внутри выложена подбитой ватой материей с вышивкой в виде ландышей в зеленых, желтых и белых тонах. Эту вышивку Хонор знала с самого раннего детства; закрыв глаза, она могла вспомнить ее до мельчайших деталей — и часто так делала, чтобы отвлечься на время плавания на «Искателе приключений». В верхнем отделении хранилась игольница, Грейс смастерила ее сама и украсила вышитыми ландышами, как на крышке шкатулки. Еще там лежали: проволочный нитковдеватель; фарфоровый наперсток, расписанный желтыми розами, — мамин подарок; подушечка для булавок, которую сшила для Хонор подруга Бидди; несколько наборов булавок, завернутых в зеленую бумагу; маленькая жестянка с пчелиным воском для вощения ниток; и бабушкины швейные ножницы с желто-зелеными эмалевыми рукоятками, в мягком кожаном чехле.

Белл Миллз с интересом заглянула в шкатулку.

— Очень красиво. А это что? — Она указала на плоские металлические фигуры: шестиугольники, ромбы, квадраты и треугольники.

— Шаблоны для лоскутов. Папа мне сделал.

— Ты шьешь лоскутные одеяла?

Хонор кивнула.

— А что там внизу?

Хонор приподняла верхний лоток, открывая целую коллекцию катушек с нитками самых разных цветов, уложенных ровными аккуратными рядами. Белл одобрительно кивнула, потом протянула руку и вынула из шкатулки маленький серебряный наперсток, лежавший среди катушек.

— А он разве не должен лежать наверху?

— Нет.

Этот наперсток ей подарил Сэмюэл в самом расцвете их чувств друг к другу. Теперь Хонор никогда не стала бы им пользоваться, но не могла от него избавиться.

Белл удивленно приподняла брови. Но Хонор не стала ничего объяснять, и Белл положила наперсток на место среди катушек, нарушив их идеальный ряд.

— Хорошо, Хонор Брайт, — усмехнулась она. — У каждого есть свои тайны, а сейчас — за работу. Ты хорошо шьешь по соломе?

— Я не делала шляпы. Только капоры.

— Держу пари, их у тебя всего два: летний и зимний. Вы, квакеры, не увлекаетесь модой, как я понимаю. Ладно, начнем с ткани. Я делаю летний капор для миссис Брэдли. Он уже сметан, его нужно просто прошить. Это несложно. Большинство женщин сами шьют себе капоры, но миссис Брэдли почему-то решила, что ей негоже брать в руки иголку. Справишься? Вот тебе нитки. Обычно я использую иглу шестого размера.

Белл вручила Хонор легкий капор, уже полностью собранный на «живую нитку». По голубой ткани тянулись тонкие желтые и белые полоски. Фасон был довольно простым, только сзади висел широкий и длинный назатыльник: кусок ткани, закрывающий шею от солнца. Таких назатыльников в Англии не носили — английские женщины не любили, когда вокруг шеи хлопает ткань, — но в Америке солнце гораздо жарче, и, наверное, без подобной защиты здесь не обойтись. В любом случае это был легкий фасон для шитья.

Хонор взяла катушку и нитковдеватель, быстро вдела нитки сразу в пять иголок, которые воткнула в игольницу, чтобы они были наготове. Она немного стеснялась под пристальным взглядом Белл, но в том, что касается швейного дела, она в себе не сомневалась. Хонор принялась пришивать тулью к полям, используя сдвоенный шов для прочности и присобирая материю тульи маленькими аккуратными складочками. Она всегда шила быстро и аккуратно, хотя с этим капором работала медленнее, чем обычно, — чтобы быть уверенной, что все делает правильно.

Белл сидела в кресле-качалке, пришивала полоску кремового шелка к овальным полям соломенного капора и время от времени приглядывала за работой Хонор. Когда та закончила, Белл сказала:

— Вижу, ты не нуждаешься в присмотре. Посмотри, как я плиссирую ткань, чтобы она ровно ложилась. Вот так, поняла? Сама сможешь? Давай-ка попробуем. Вот, возьми иголку — это специальная шляпная игла, для соломки она удобнее.

Оставшись довольной результатом работы Хонор, Белл поднялась с кресла и потянулась.

— Как мне с тобой повезло! Когда закончишь с этим капором, можешь приняться за следующий. — Она указала на стол, где лежали капоры в разной степени готовности. — А потом я займусь отделкой. Если возникнут вопросы, то я в магазине. Уже давно пора открывать его.

Солнце поднялось выше, и на крыльце почти не осталось тени. С тех пор как Хонор приехала в Америку, ей нечасто выпадал случай побыть одной, и сейчас она радовалась, что сидит на теплом майском солнце, в одиночестве и тишине, занимаясь привычной работой. Жаль только, что тут нет сада. Как было бы хорошо, на миг прерывая шитье, смотреть на клумбы с цветами вроде тех, что выращивала ее мама, — люпины, живокость, аквилегии, чернушки и незабудки. Хонор не знала, растут ли в Америке эти цветы и занимаются ли американцы подобным декоративным садоводством. Скорее всего нет. Разведение цветов для красоты — занятие непрактичное, и особенно здесь, где условия жизни достаточно суровые и все усилия людей направлены на выживание, а не на украшательство. Впрочем, в том, что касается головных уборов — Хонор взглянула на кипу капоров, которые Белл оставила ей на столе, — женщины Огайо все-таки позволяют себе легкомыслие, разноцветье и яркий рисунок.