Нина Соротокина - Прекрасная посланница Страница 7

— Слушайте, Петров, говорите толком. Я ничего не понимаю. Что обошлось?

— Я их сиятельством приставлен к оному Шамберу, как нитка к иголке. Моя задача следить за его поступками и передвижениями и доносить куда следует. В Варшаве Шамбер лечился от ран и жил в особняке под охраной. А с палкой вот какая штука приключилась. Шамбера привезли в Данциг тайно с крестьянским обозом. В город трудно попасть, а выйти из города еще труднее. Пускают только попов, нищих и женщин. А хромого Шамбера разве что нищим можно было нарядить. Но отказались от этой затеи. Уж очень он заметен.

— Да вы-то откуда знаете, что поляки хотели и почему отказались?

Петров поднял палец:

— Потому что внимателен и слушать умею. Я хороший агент. Так вот. Шамбер в сене сидел. Русская охрана обоз осмотрела и пропустила. Палка эта с набалдашником из сена торчала, но солдат, по счастью, ее не заметил. Сам я прошел в Данциг без помех, поскольку назвался местным жителем. Крестьянское сословие в город пока пропускают. Теперь я буду в Петербург доклады писать, а вы при мне как бы связной. Ясна задача?

«Не слабо, — прошептал Матвей и мысленно повторил по-французски: — Па феблема!»

Далее Петров сообщил, что сюда вот-вот приедет Миних со свитой и канцелярией. Так вот, в канцелярии у фельдмаршала есть секунд-майор по имени Боборыкин. Матвей должен этого Боборыкина найти и передать ему пакет. То, что Петров называл пакетом, оказалось туго свернутыми листами бумаги, обернутыми в льняную ткань.

— Найдете Боборыкина, скажите ему такие слова: «Евграф вам с детками привет передает».

— С какими еще детками?

— Вы запоминайте, потому что это словесный шпионский шифр.

— Ладно, запомню. У меня денщика Евграфом зовут.

— Вот и славненько. Пакет отдадите без всяких объяснений. Боборыкин сам знает, что с ним надо делать, а вам лишние знания ни к чему. А теперь я пойду, пожалуй.

5

Фельдмаршал Миних со свитой явился под Данциг пятого марта. Его сопровождал прусский конвой. Как предсказывал Васька Крохин, тут же был созван военный совет. Но прошел он быстро и без надлежащей важности. Куда более ярко выглядело отправление к стенам осажденного города трубача и офицера с прокламацией. Этот документ, написанный решительно и напористо, призывал жителей Данцига немедленно отступиться от Лещинского и впустить в город русскую армию. На раздумывание было дано двадцать четыре часа.

Мог бы фельдмаршал и один час дать, итог был бы тем же. Данциг уже поставил на Францию и передумывать не собирался. Конечно, это большой риск, но стены города были хорошо укреплены, а обещания маркиза де Монти так зазывны. Обыватели поверили французскому послу и его армии и сами пошли в добровольцы. Из Парижа прибыли в Данциг французские инженеры. Швеция тоже поучаствовала в общем деле, выслала в город сто отлично экипированных офицеров.

По прошествии суток Миних созвал второй совет. На нем он высказал мнение, что с городом надлежит поступать без всякого сожаления, то есть бомбить и атаковать. Беда только, что бомбить нечем, артиллерия еще не подошла и неизвестно, когда будет. Ласси поддержал фельдмаршала в том смысле, что мало того, что артиллерии нет, так и войск недостаточно. Необходимо перевести под стены города армию из Варшавы, а также пополнить ряды за счет саксонцев и самих поляков.

Миних со всем согласился, вздохнул и приказал строить редуты, но при этом не отказался от идеи еще раз попробовать силы. В конце недели была предпринята атака на богатое предместье Шотланд. Предместье было хорошо укреплено, и успех русских объяснялся лишь внезапностью нападения. Сто человек неприятеля было убито, но главное, были захвачены пушки и склад оружия. На следующий день из этих самых пушек уже палили по Данцигу трофейными ядрами. Были также захвачены магазины (по нашему склады) с продовольствием. Словом, вылазка удалась.

Матвей Козловский тоже принимал участие в сражении за Шотланд. Погода была скверная, дождь лил как из ведра. Море штормило, а потому ветер с залива дул просто с сатанинской силой. И все это ночью, в кромешной тьме — глаз выколи! Но настроение оставалось великолепным. Единение с солдатами, крики «ура!». Эдакая резвость во всем теле и порыв! Страха, что убьют, не было, все затмил собой восторг битвы.

На следующий день, отоспавшись, но не растратив хорошего боевого настроения, князь Козловский пошел искать секунд-майора Боборыкина. Нужно, наверное, было раньше это сделать, но ноги не несли. Матвей канцелярию обходил стороной, поскольку всеми силами старался забыть, что он, князь, согласился делать карьеру на поприще сыска. Это уж, господа, ни в какие ворота! Хотя, с другой стороны, идет война, а потому он не вправе выбирать, где служить отечеству. Шамбер этот вор, гад и дрянной человек. Но одно дело с другом Родькой за ним следить, и совсем другое — запоминать пароли и выполнять неведомо чьи приказания. А вообще то… ладно, не его ума это дело!

Встреча произошла в тесной проходной комнатенке рядом с канцелярией.

— Майор Боборыкин?

— Так точно. Сударь, мы, кажется, знакомы? Князь Козловский, если не ошибаюсь?

И тут Матвей вспомнил. Как же, как же, с этим самым Боборыкиным год назад, нет, уж полтора наверняка будет, они обивали порог у прелестнейшей из женщин, как бишь ее фамилия? Да и не нужна фамилия, имя запомнил и хватит. Настасьей Григорьевной ее звали. Веселое было время! Компания собралась человек семь-восемь. Карты, музыка. Даже танцевали на крохотном пятачке. Гостиная у прекрасной дамы была немногим больше, чем стойло в конюшне. Этот Боборыкин, верзила с постной физиономией, все норовил читать стихи собственного сочинения. Были в тех виршах «амуры, розы, грудь Дианы, лира сладострастная и мысли летящи». Хорошие, словом, стихи.

И вот теперь Матвей должен произнести столичному пииту дурацкую фразу про Евграфа, которая есть пароль.

— Вот ведь встреча! — продолжал Боборыкин. — Я и не знал, что вы здесь, так сказать, в первых рядах.

— Вместе будем воевать…

— Не получится, — сказал штабист с явным сожалением. — Я днями уезжаю назад в столицу. Сопровождаю курьера при депеше фельдмаршала.

— Депеша, значит, — проблеял Матвей. — Здесь вот какая штука. Вам имя Евграф что-нибудь говорит? Так вот, оный Евграф вам привет передает. И не один, а с детками. Вот так правильно будет.

Пиит вдруг смутился, покраснел, потом опустился на лавку, словно ноги его не держали. «Что это он? Испугался?» — подумал Матвей и опять завел, старательно выговаривая слова, словно разговаривал с ребенком или иностранцем:

— Или вы меня не поняли? Евграф с детками…

— Да понял я все, понял! — прикрикнул Боборыкин и прошептал Матвею в ухо: — Давайте вашу цидульку.

— Почему это — мою? — надул губы Матвей. — Меня просили передать, я передаю. И писал не я… — он вытащил послание Петрова из кармана.

Какой-то малый чин пробежал озабоченно в сторону канцелярии. Боборыкин сразу принял отвлеченный вид, даже засвистел что-то, пытаясь изобразить немудрящую мелодийку. Как только дверь за случайным свидетелем захлопнулась, Боборыкин воровато оглянулся по сторонам, резким движением схватил тайную бумагу и спрятал под мундир.

— В следующий раз передавайте секретные послания не прилюдно, — прошипел он Матвею в лицо.

— Следующего раза не будет, — Матвей хотел сменить тему разговора и вспомнить давние совместные подвиги, но Боборыкин поспешно вышел.

Что это секунд-майор так разнервничался? Стесняется, а может, боится? Матвею и в голову не приходило, что в самой передаче секретного письма может таиться опасность. Ну да ладно. Передал бумагу, и с плеч долой. Далее будем защищать Россию на весьма отдаленных ее рубежах не таясь и с полным достоинством.

Знал бы секунд-майор содержание шифрованного письма, он бы не нервничал. Агент Петров в нем кратко сообщал, что продолжает слежку, и умолял прислать ему денег на рабочие нужды. В депеше от фельдмаршала, которую Боборыкин вез в Петербург, тоже было не много смысла и совсем мало правды. Миних писал императрице: «Каждый день с авантажем один пост за другим счастливо отбираю у неприятеля…», а на деле солдаты собирали неразорвавшиеся ядра, пущенные с данцигских укреплений. Потом из этих ядер доставали порох. Чтобы заинтересовать солдат в опасном промысле, Миних платил за каждое такое ядро по три копейки. Каждую ночь делались вылазки то с одной, то с другой стороны. Матвей вместе со всеми бежал вперед, махал шпагой, падал на землю перед летящим ядром и полз ужом, а потом возвращался в дом голодный, замерзший и злой. Ну, кто так воюет?

Но все знают — солдат всегда прав, а виновато во всем начальство. А фельдмаршалу было трудно. Право слово, Миниха можно пожалеть. По природе своей он был трудягой, вся его натура звала к действию, а обстоятельства, кажется, так и били по рукам.