Наталья Павлищева - Екатерина и Потемкин. Фаворит Императрицы Страница 7

– Государыня-матушка… благодарствую…

– Гриша! Да ведь я любя!

– И я, – не понял императорского неудовольствия Орлов.

– Матушкой к чему зовешь?

– А как?

– Прилюдно зови, а наедине к чему?

– Кать, да ведь ты императрица теперь коронованная, к тебе и подходить страшно.

Екатерина рассмеялась:

– И то… В комнату вхожу, словно голова медузина, все каменеют и заикаться начинают. Я изменилась?

Теперь улыбался уже и Орлов:

– Нет. Только краше стала от волнения.

Она присела в кресло, вздохнула:

– Устала, сил нет. Голова от короны болит, а того больше от мыслей. Павлуша, слава богу, выздоровел, хоть о нем сердце болеть перестало. Да все равно слабый он, любого ветерка боится.

– Поручила бы воспитание Павла Орловым, а не Панину, был бы сильный.

Императрица смеялась от души:

– Не в обиду будет сказано, Гриша, много ли ты книг прочел и языков знаешь, чтобы будущего императора воспитывать?

Орлов губы все же поджал, обиделся, но добрый малый – долго дуться не смог, тут же вздохнул:

– Кабы меня, как вон Потемкина, с детства к чтению приучали, я, может, и прочел бы.

– Ноне читай.

– А что?

– Я тебе список составлю.

– Только я по-французски не могу…

– Учись, Гриша, французские философы больше других сейчас пишут. Но пока русские возьми.

Немного погодя Екатерина все же поинтересовалась:

– А где Потемкин, неужто не вернулся из Швеции?

Григорий явно нахмурился:

– Вернулся, как не вернуться, там не оставили…

– И что же?

– Да все в порядке.

– А почему ко мне не пришел доложить?

– Ты занята была, я не пустил! – почти взвился Орлов. – Он мне все сказал.

«Ревнует», – поняла Екатерина и вдруг чуть улыбнулась:

– Гриша… у нас с тобой дите будет… тяжела я…

Орлов почти задохнулся, подхватил ее на руки, прижал к себе:

– Катя!..

И вдруг словно осознал нечто жизненно важное:

– Венчаться нам надобно немедля!

– Как?!

– Чтоб дите законным было.

– Как венчаться, Гриша?! И так едва держусь на престоле, а объяви сейчас о венчании, что будет?

Григорий расстроился: неужто теперь так и жить любовниками?

– Бестужев все о том же речь ведет, да только пока все расшевелится, я уж с пузом буду. Хороша невеста – под венец на сносях!

Орлов, услышав о заботе Бестужева, воспрянул духом, Екатерина вернула опального Алексея Петровича Бестужева-Рюмина сразу после переворота, как и Елагина, оба имеют на императрицу влияние. Его надо использовать. Григория мало волновало то, что невеста у алтаря будет пузатой, все лучше, чем тайно рожать, но он понимал, что вдруг этого делать нельзя, гвардию надо подготовить.

– Гриша, а Потемкина не гони, пусть при дворе будет. Я его камер-юнкером сделаю, чтоб имел право приходить. Забавный он… и поговорить есть о чем.

Конечно, Орлову мало понравился интерес любовницы к красавцу Потемкину и ее замечание о возможности разговоров с Потемкиным, но сейчас куда больше волновал вопрос женитьбы…

Над Москвой плыл колокольный звон. Много в Первопрестольной церквей, соборов и колоколов, не то что в Петербурге. Один колокол начнет, другой подхватит, остальные поддержат, звонят к заутрене, а чудится будто праздник какой…

Но Москва не торопилась признавать над собой власть императрицы-немки, ее в Петербурге гвардейцы на трон посадили, а Москва еще не осознала, она неспешная.

И правда, еще очень нескоро и Первопрестольная признает Екатерину Великую, хотя она так и останется иностранкой на престоле.

– Ничего, и тебя пересилю… Дай срок, справлюсь…

И вдруг точно гром с ясного неба: в гвардии заговор!

В гвардии?! Той самой, что возвела ее на престол, заговор с целью теперь низвергнуть и посадить «дурачка Иванушку»?! Да они в своем уме?! Мало было Петра, теперь надо и вовсе полоумного посадить, чтобы развалили Россию?

Первым желанием было закричать, чтобы провели жестокое расследование и казнили всех, кто только подозревается в участии. Но сказалась привычка не выдавать своих мыслей, промолчала, а через пару минут уже заговорила иначе.

Решению императрицы подивились и Панин, и Орловы: расследование вести секретно, чтобы и слух не просочился, пытки ни в коем случае не применять, если дело далеко не зашло, то и тем паче не усердствовать.

– Позовите ко мне Степана Ивановича, с ним еще поговорю.

Степана Ивановича Шешковского Екатерина с должности главы Тайной экспедиции, в которую превратилась прежняя Тайная канцелярия, снимать не стала, напротив, отдала весь сыск в его опытные руки. О нем уже тогда ходили слухи один страшней другого, говорили, что Шешковский не выведает только у мертвого, хотя никто не знал, применяет ли он пытки. Вроде и не применял, но иногда ожидание тяжелее самой боли. Шешковский умел запутать, мельком в разговоре заставить выдать потаенное, выведать то, о чем преступник говорить и не мыслил.

– Степан Иванович, нельзя, чтобы разговоры пошли, что меня гвардия не поддерживает. Посему расследовать тайно, наказать примерно, а я помилую, но так, чтобы поняли, что сказав еще раз лишнее слово, плахи уже избежать не сумеют.

Заговорщиками оказались Петр Хрущев и братья Гурьевы: Семен, Иван и Петр. Гвардейцам, видно, не давали покоя лавры Орловых, решили все переиначить по-своему и сами рядом с троном усесться. Агитируя в гвардии, прикрывались именами Шувалова и Воронцова, мол, эти тоже супротив Екатерины как императрицы, хотят если не Ивана-дурака, то Павла Петровича, а не немку. Бузила гвардия, мол, мы немку ради Павла Петровича на престол возводили, чтобы она Россию лишь до его взросления поберегла, а Екатерина сама голову под корону подставила!

Екатерина понимала, что это все цветочки, что власть надо укреплять срочно и серьезно. Шешковский справился со всем быстро и действительно тайно. Закоперщики оказались болтунами, тут же признавшимися, что ни с графом Шуваловым, ни с Воронцовым никогда не беседовали, просто понимали, что те новой властью обижены, вот и назвали известные фамилии.

Панин выговаривал императрице за излишнюю снисходительность:

– Ваше Величество, да ведь только поощрите новых заговорщиков, а свою жизнь под угрозу поставите.

Екатерина смотрела на Панина и думала, что уж он-то от нового переворота больше других выиграет. Но привычно молчала, за много лет при императрице Елизавете Петровне, а потом недолгом правлении мужа-самодура она научилась молчать.

Не успели с гвардейцами разобраться, как новый заговор, вернее, глупость. Молодой офицер Хитрово задумал убить Орловых, потому что прошел слух о возможной свадьбе императрицы с Григорием. Его поддержали всего несколько человек, но было понятно, что в гвардии такой возможностью недовольны.

Григорий злился:

– Завидуют, подлецы!

– Конечно, завидуют. А ты бы, Гриша, не завидовал?

Снова все замяли, Хитрово отправили в его орловское имение с требованием носа не казать, иначе вместе с носом и головы лишится.

Только разобрались с гвардейцами, Гришка решил, что пора действовать, пристал к Екатерине приступом: надо венчаться, Бестужев, мол, поддерживает, а что люди болтают, так найди о ком не болтают. Сенаторы стерпят, стерпели же, когда Елизавета с Алексеем Разумовским венчалась.

– Что говоришь-то?! Сама едва держусь на престоле, а ты меня на дно тянешь! Дай всему успокоиться, тогда решать будем. И не венчалась Елизавета с Разумовским, слухи все это.

Зря сказала, потому что Орлов стал на тайное венчание упирать:

– Было сие! Хоть у самого Разумовского спроси. У него и документ есть.

Наконец Екатерина решилась, но не венчаться, а отдать решение на всеобщее рассмотрение:

– Как Сенат решит, так и будет!

Сенат решил против. Панин, прекрасно понимая, что последует за таким венчанием, что и народ, и гвардию успокоить не удастся, высказался открыто:

– Мыслю, императрица Российская вольна поступать, как ей вольно. – Не успела не ждавшая такого начала Екатерина мысленно ужаснуться, как Никита Иванович продолжил: – Но госпоже Орловой на престоле не бывать.

Его поддержали остальные.

Орловы настаивали уже все, один старший Иван предусмотрительно снова был в стороне и даже уехал в свое имение, обозвав братьев дураками, границ не знающими.

– Венчаемся тайно, как Елизавета с Разумовским.

– Не было такого венчания!

– Было, Катя, я Воронцова к стене прижал, он и выдал тайну. У Алексея Разумовского документ есть. Хочешь, сама спроси.

– Вот еще.

Но как ни сопротивлялась, пришлось уступить. Приготовила манифест о своем венчании с графом Григорием Григорьевичем Орловым и грамоту, жалующую Алексею Разумовскому право зваться Его Императорским Высочеством, если обнаружится, что у него документ о венчании есть.

Все ахнули.

– Теперь осталось у самого Разумовского узнать, где тот документ.

– Поехали к нему.