Евгений Анташкевич - Освобождение Страница 7

– Правильно думаешь, но задача у тебя будет своя – Юшков! А японские и белобандитские архивы надо будет взять под наблюдение… не мне тебе объяснять! Другие группы придут с фронтами, то есть позже. Но ты понимаешь, какой это секрет, это я тебе как братке говорю. Через наше управление, насколько мне известно, вы проходите первые.

– А легенда? – спросил Степан.

– Пока не могу! Все документы подготовлены и лежат на утверждении. Пока не подписано…

– Ну хоть намекни!

Саньгэ замялся у двери.

– Ну!

– Ладно! Бригада строительных рабочих, дорожников, приехали на наём…

Степан смотрел на Саньгэ.

– Голову пригни, а то!.. Главную задачу поставит начальник управления и представитель Центра. Вылет через неделю.

10 июля, вторник

«Хорошо идут! – подумал Степан, различая, как тихие фигуры вбегают в чёрную дверь. – Ничего не звякает и не брякает! А то сам всех поубиваю!»

Он вошёл в самолет последним.

«Свято-Николаевский собор. Рост сто восемьдесят, лицо бритое, волосы чёрные, губы тонкие, улыбка спокойная, открытая, руки мягкие, кисти опущены вниз. Наверное, узнаю, не могу не узнать, фотка хорошая, в рост, в фас, в профиль! Узнаю! Всё, спи!»

Летчик втащил трап, закрыл дверь, и он услышал, как снаружи провожавший его Саньгэ хлопнул по фюзеляжу рукой. Когда заработали моторы, Степан привычно ощутил, как тепло стало впитываться в кисти рук.

Через пару минут он уже спал.

Его толкнули в плечо, он проснулся, лампочка уже мигала, и пилот стоял возле открытой двери. Он поднял руку, проверил карабин и почувствовал на ладони железистый запах стального троса, повернулся направо, побежал вместе со всеми и нырнул в чёрный воздух. Холодный ветер обдал лицо.

Степан на несколько секунд провалился, потом наверху потянуло, хлопнуло и ударило в паху.

«Ну вот, слава богу, открылся!»

Он пошевелил руками, ногами, всем телом, ощущая себя в лямках парашюта, он любил этот удар лямками, это означало, что парашют раскрылся.

«Хорошо, ещё поживём!»

Он огляделся. Вверху брызгали белёсые разрывы зенитных снарядов. В стороне, километрах в тридцати, угадывался большой город.

«Почему так близко? Ёпп-пиху мать! – с тревогой подумал Степан. – Мы же приземлимся прямо на окраине, а может, прямо на привокзальной площади, и не надо будет спрашивать, откуда вы, ребята, и как пройти в жандармерию. И хорошо хоть ветер северный, немного отнесет подальше, можно будет переэкипироваться. Но куда же летчики смотрели? Почему так близко к городу? Вернусь, пусть Смерш с ними разбирается. Интересно, сколько из нас долетит? Хорошо бы все!»

5 августа, воскресенье

Он стоял внутри Свято-Николаевского собора и следил за происходящим. Он видел, как вошёл молодой высокий брюнет в хорошем костюме и стал покупать свечи. Молодой человек купил три свечи, как было условлено.

«Енисей!»

Степан встал рядом и тоже купил свечи – шесть. Они переглянулись, и Степан не торопясь двинулся к выходу.

На площадке возле храма, вольно опёршись плечом об ограду, стоял Ванятка.

«Стервец! Разве так можно стоять у храма! Вот воспитание-то, комсомольское!»

Ванятка увидел Степана и пошёл через Соборную площадь.

По кольцу проезжей части вокруг храма ехали машины. Разведчик Соловьёва Ванятка Савватеев первым перешёл через дорогу, Степан кивнул Енисею, и тот пошёл следом. Степан пристроился последним. Они вышли на Вокзальный проспект, постепенно между ними установилась дистанция – метров пятнадцать – двадцать; они дошли до виадука и так, не теряя друг друга из виду, перебрались в самое начало Диагональной улицы. Степан шёл за Енисеем и видел, как часто, ему даже показалось слишком, тот останавливался и перекидывался несколькими словами с прохожими: русскими, китайцами и японцами; иногда просто раскланивался или кивал.

«Неудача, – подумал Степан. – Его полгорода знает».

За предыдущие дни Степан и Ванятка не один раз проходили по этому длинному маршруту, подыскивая места для проверок и наблюдения за Енисеем. Впереди и сзади них, по тому тротуару, по которому они шли, и по параллельному, следовали его люди, наблюдавшие за всем, что происходит вокруг их маленькой группы.

Диагональная, как всегда, была оживлённой, Енисея часто загораживали, и Степан перешёл на противоположную сторону, а в самом конце улицы встроился между Савватеевым и Енисеем. Ванятка завернул в подворотню, где во дворе обнаружилось небольшое ателье. Степан вошёл в него и встал у витринного окна. Он увидел Енисея, когда тот уже был в подворотне. Енисей подошёл к двери, слегка поежился и вошёл внутрь. Красивая молодая китаянка, стоявшая за прилавком, глянула на него, улыбнулась и мягким жестом показала на дверь за прилавком. Енисей улыбнулся ей в ответ и проследовал туда. Степан и Ванятка прошли за ним.

Внутри была мастерская, комната средних размеров, где стояли несколько столов со швейными машинками.

– Здравствуйте! – несколько натянуто поздоровался Енисей. – Зачем вы провели меня через весь город? Вечером матушке будет известно, где я был и с кем здоровался.

Пока шли, Степану и самому невольно приходил в голову этот вопрос, но он не мог рассказать Енисею о том, что как раз в это время шла организация конспиративной базы и она ещё не совсем готова, а особенно о том, что за ним от самого собора велось наблюдение. Отвечать было нечего, и он протянул руку.

– Давайте знакомиться, – сказал Степан, и они поздоровались. – Здесь нам разговаривать будет не очень удобно, поэтому, коротко… могу предложить на выбор два места: Зелёный базар и Фуцзядянь. – И Степан положил перед Енисеем две смятые, как конфетные фантики, бумажки: – Это схемы и точные адреса.

– Фуцзядянь – можно, а Зелёный базар, по-моему, слишком близко к моему дому.

Степан мысленно одобрил выбор Енисея: Фуцзядянь – китайский район, густонаселённый, но живут там не только китайцы, тем более что китайские подпольщики именно в Фуцзядяне обещали им безопасность. Зелёный базар располагался в Новом городе, в нескольких кварталах от дома Енисея, и его появление там могло привлечь внимание.

«Хорошо наши с ним поработали, понимает в конспирации!» От этой мысли на душе Степана стало спокойнее.

Они условились о встрече завтра тоже во время обеденного перерыва.

6 августа, понедельник

Весь день с самого утра и до прихода на встречу Енисей был под наружным наблюдением.

– Как вас угораздило родиться со мной в один день? – после приветствия с улыбкой спросил Степан, когда Енисей вошёл на конспиративную квартиру и сел на предложенный ему стул.

Тот с удивлением посмотрел на Соловьёва. «Какой-то он слишком откровенный для разведчика!» – подумал Енисей и ответил:

– Об этом надо спросить моих родителей. Папа уехал на германскую в четырнадцатом, как раз где-то в сентябре…

– Ясно! – сказал Степан.

– Что будет происходить дальше? – без паузы спросил Енисей.

– Дальше? Где дальше? Здесь, в Маньчжурии? Или у нас с вами?

– В Маньчжурии.

– Этого я пока сказать не могу.

– Военная тайна?

– Может, и тайна!

– Тайна, это понятно. А у нас с вами?

Степан молчал, ему что-то мешало.

Молчание нарушил Енисей:

– Наверное, вам сложно начать! Я думаю, что вы здесь по серьёзному делу, пока не знаю по какому, если позволите, начну я…

«Шустрый! Мне сложно начать! Сначала я хочу на тебя поглядеть, беляк! Но вежливый!» – подумал Степан и кивнул.

– Мы вас ждали. Вас, наверное, интересует – кто мы?

Степан ещё раз кивнул.

– Мы… это те… которые… – Енисей медленно подбирал слова. – Если коротко, я и мои друзья относимся к числу «оборонцев», если вы… знаете, что это такое. Большинство нашей молодёжи в Харбине – «оборонцы». Есть другая часть, меньшая, – это, как мы их называем, «пораженцы»…

Ещё в Хабаровске Саньгэ объяснил Степану разницу между «оборонцами» и «пораженцами».

– Я знаю, чем «оборонцы» отличаются от «пораженцев»!

– Тогда легче! Так вот, когда Красная армия громила немцев, мы, «оборонцы», думали, что сможем сделать мы, когда вы придёте громить японцев!

Степан с удивлением поднял брови.

– Не стоит удивляться. Во-первых, у вас были предшественники!..

Степан понимающе кивнул.

– А во-вторых, мы следили за событиями и понимали, что, победив Гитлера, Советский Союз вряд ли согласится иметь у себя под боком японскую армию. И с железной дорогой надо как-то определяться, она ведь наша – русская. Русские её строили, мой отец её охранял, – Енисей смотрел в глаза Соловьёву, – и нам было понятно, что японцев здесь терпеть никто не будет. Ни вы, ни американцы. Китайцам тоже нужна ясность, они от японцев очень сильно пострадали.