Вальдемар Лысяк - Ампирный пасьянс Страница 7

Лимулена, спрятавшегося в заброшенных подземельях собора святого Лаврентия, так никогда и не схватили. Полиции лишь удалось выяснить, что, прежде чем исчезнуть окончательно, на какое-то время он мелькнул в Бретани. В одном из прибрежных монастырей нашли его бывшую невесту, которая, потрясенная ужасами 24 декабря, постриглась в монахини, перед тем вернув обручальный перстень жениху-убийце. Может именно поэтому многие историки и литераторы посчитали покушение на улочке Сен-Никез самым романтическим за всю наполеоновскую эпоху [На мотивах этого покушения было основано множество авантюрно-шпионских книжек. Во Франции самым знаменитым был роман Жоржа Онэ, изданный у нас [в Польше – прим.перев.] под названием "Долой Наполеона" (Варшава, 1926); а в Польше – роман Антони Поплавского "Король шпионов", изданный во Львове (1908) под псевдонимом "Е.Х."].

Сен-Режан на свою беду из столицы не выехал. Спустя несколько дней после взрыва "адской машины", тяжело раненный в руку, он потащился в сторону Лувра. Страдания его были ужасными – он практически оглох и ослеп, из носа и рта лилась кровь. На Королевском Мосту он свернул в комок одежду возницы и выбросил в Сену, а потом с огромным трудом добрался до своей комнатушки в доме на улице Пруварес и свалился на кровать. К нему тут же вызвали священника (это был дядя Лимулена, иезуит Клосривьер) и врача. Оба эти человека догадались, откуда взялись раны, но никто из них Сен-Режана не выдал, потому что первый из них ненавидел Наполеона, а второй ненавидел доносы. Впоследствии оба заплатили за это тем, что несколько лет видели небо в клеточку.

В тот же вечер Сен-Режан сменил место жительства, устроившись у некоей мадам Журдан на улице Огессо. Но там он не провел даже суток и вновь сменил квартиру. При этом он надеялся на то, что благодаря подобным "скачкам", не попадется в лапы Фуше. Только ведь Фуше называли "князем полиции" не просто так. По его приказу из тюрьмы выпустили одного из агентов Кадудаля. 27 января этот человек зашел в дом на улице Фор-Сен-Оноре, и как раз там же обнаружили и арестовали "Пьерро".

30 марта 1801 года в Париже начался процесс над участниками покушения, а так же их случайными и неслучайными сообщниками. 4 апреля Карбон и Сен-Режан были приговорены к смертной казни; женщин, дававшим им укрытие (в том числе и настоятельницу монастыря), врача и священника – к тюремному заключению и высоким штрафам.

После того, как суд высшей инстанции отклонил просьбу о помиловании, 20 апреля, в час дня обоих заговорщиков, одетых в красные рубахи, привезли на Гревскую площадь. Кордоны жандармов с трудом сдерживали обезумевшую толпу. Ведомый на гильотину Карбон метался в руках стражников и лепетал:

– Люди добрые, я сделал так ради короля!

"Добрые люди" охотно линчевали бы его – малышку Марианну еще не успели забыть. Сен-Режан принял смерть достойно.

Вот так закончилась игра, которая принесла Фуше наибольший из его полицейских успехов, который потом был назван "Маренго Фуше". А сходство баталии министра против шуанов с битвой под Маренго действительно велико поначалу проигрыш и угроза полного разгрома, а в конце молниеносный успех.

Фуше, которого в 1809 году именовали князем Отранто, владел портфелем министра наполеоновской полиции в 1799-1802, 1804-1810 годах и во время ста дней. После Ватерлоо ему удалось втереться в доверие к Бурбонам, но совсем ненадолго. Роялистские ультра, которые прекрасно помнили о том, что он голосовал за смерть Людовика XVI, о гекатомбе сторонников "ancien regime", устроенной им в Лионе, и о победных поединках с шуанами, быстренько оттерли его от власти и выкинули за границы Франции.

Умер "князь полиции" 26 декабря 1820 года в изгнании, в Триесте.

Через шесть лет, 28 сентября 1826 года, на другой стороне Атлантического Океана, мир живых покинул священник Пико де Клосривьер. Его паства оплакивала его, поскольку это был человек ангельского сердца, который неутомимо помогал бедствующим. О нем было известно очень мало. Говорили, что в

Соединенных Штатах он появился в самом начале века и, мучимый какой-то ужасной тайной, поступил в проводимую орденом сульпицианцев семинарию Девы Марии в Балтиморе. Это было правдой. Этот европеец через Канаду добрался до Нью-Йорка под именем Гитри. Но когда 1 августа 1812 года епископ Балтиморы рукоположил его и назначил настоятелем в Чарльстоне (Южная Каролина), этот человек уже носил имя Клосривьер.

Прихожане любили патера Клосривьера, ибо – о чем я уже упоминал – свою жизнь он посвятил оказанию помощи ближнему, и его жалели, поскольку отчаяние, постоянно рисующееся на его лице, уже в 40 лет сделало его стариком. Монахини монастыря Сошествия Духа Святого в Джорджтауне, священником которого он стал в 1814 году, считали его святым мучеником.

Несколько раз после 1815 года к нему приезжали какие-то гости из Франции, уговаривая возвратиться на родину, но он отказывался. Еще запомнили, что он никогда не улыбался и что каждого 24 декабря вечером ложился на пол выстроен ной им часовни (для целей строительства продал свои французские имения) и до рассвета лежал крестом, ревностно предаваясь молитвам. В подземелье этой часовни его и похоронили в гробнице, которую перед тем он собственноручно украсил портретами Людовика XVIII и Карла Х, и которая сохранилась до нашего времени, покрытая патиной и заброшенная.

Сегодня туристы-янки, посещающие могилу "Отца Клосривьера" не знают, кто лежит в этой гробнице, равно как их предки в первой четверти XIX века не знали, что заботящийся о них неулыбчивый, скромно одетый и светящий тонзурой душе пастырь когда-то носил моднейшую прическу "а-ля Титус" и звался Жозефом Пико де Лимуленом, что его разыскивала вся французская полиция как убийцу двадцати с лишним человек. И, что лежа крестом в каждую предрождественскую ночь на камнях пола своей часовни, он молил Бога прощения за смерть 14-лет ней девочки, у которой он отобрал жизнь, заплатив взамен двенадцать су.

ТУЗ ЧЕРВЕЙ

Этот шпик, чистый как дева – странное соединение

римлянина, спартанца, монаха и капрала – был шпионом

так же, как бывают священником.

Историю военной разведки и контрразведки творил окруженные тучами серостей и второплановых статистов немногочисленные великие артисты, мастера искусства добычи секретной информации и саботажа, такие как Бутен, Бловиц, Бомарше или же де Бомон (шевалье д'Эон), а также Штибер, Зильбер, Сосновский и Зорге (разве не интересно, что фамилии всех этих звезд в латинском написании начинаются с букв "Б" или "С"? Знатоки каббалы начали бы делать выводы с того, что припомнили нам связь обеих этих букв с 8). В империи военного шпионажа они являются принцами – королевский же скипетр принадлежит рыжеволосому эльзасцу, признаваемому многими специалистами выдающимся асом разведки всех времен. Этим человеком был Карл Шульмайстер, он же "Рыжий Карл", он же "Мсье Шарль", шеф разведки Наполеона I, неуловимый демон с сотней лиц, доводящий до отчаяния беспомощные по сравнению с ним контрразведки европейских держав. Знающий цену слова Бонапарте назвал его "императором шпионов".

Карл Людовик Шульмайстер родился 5 августа 1770 года в небольшом эльзасском городке Фрайштатт, в семействе лютеранского пастора. На самом ли деле он был сыном этого пастора, это уже дело другое. До Шульмайстера весьма рано дошли слухи о недолгой связи, соединявшей когда-то его мать с венгерским аристократом, и хотя парень так и не нашел твердых доказательств того, что является плодом любви матери и венгра, вопрос происхождения сильно повлиял на психику будущего архишпиона. Однажды вдолбив себе, что протестантский священник был всего лишь его воспитателем, охваченный манией дворянства Шульмайстер в течение многих лет своей жизни тратил большие деньги на изысканные костюмы, изучал салонные манеры у нанятого специально для этой цели обедневшего аристократа, окружал себя сказочной пышностью и подделывал генеалогические документы, которые должны были свидетельствовать о его связях с высшим обществом. Бросаясь в омут азартных авантюр, интриг и боевых столкновений, он искал в полученных успехах компенсации за утраченную в детстве голубую кровь.

В возрасте 15 лет предприимчивый юноша вступил в гусары Конфланса, но очень скоро вернулся к гражданскому платью и забавлялся промышленностью, сельским хозяйством и коммерцией, женившись в промежутке (1792 г.) на Шарлотте Унгер, дочери местного владельца шахты. Я написал: забавлялся, ибо в математическом уравнении, касающемся заработков юного Шульмайстера все, находящееся в числителе, являлось ширмой – знаменателем же всех профессий рыжеволосого была чрезвычайно выгодная в прирейнских землях контрабанда. В паре с выгодой всегда шел риск, только рыжий эльзасец любил рисковать с самого детства, опять же, он слишком хорошо вбил себе в голову французскую поговорку: "Qui ne risque rien n'a rien". Дерзко разыскивая опасности, парень становился капризным – последующий азарт был хорош лишь тогда, если был крупнее предыдущего.