Саймон Скэрроу - Братья по крови Страница 8

Сквозь хорошо слышные в недвижном воздухе выкрики приказов, приглушенные разговоры и взревывание мулов прорвался медный хрип буцины – сигнал, созывающий командиров в ставку. Катон возвратился к себе в палатку, где надел и зашнуровал кожан с защитными полосами на плечах и от талии к бедрам. Затем надел перевязь с мечом и набросил на плечи шерстяную плащаницу. К возвращению из штаба уже совсем стемнеет, а ночами, как известно, в этих долинах холодрыга даже так называемым британским летом. Выходя из палатки, Катон застегнул на плече пряжку и оправил плащ в ожидании, когда из своего ряда палаток подойдет Макрон. Вдвоем они пошагали через лагерь в штаб.

Глава 4

– Ну вот. Теперь, когда мы все в сборе, я наконец могу начать.

Полководец Осторий намеренно задержал взгляд на Катоне и Макроне, после чего оглядел лица остальных офицеров, разместившихся перед ним на складных походных стульях и скамьях. Расположенные на отшибе и подошедшие последними, Макрон с Катоном сели позади на краю скамейки, среди прочих командиров ауксилариев. Среди префектов Катон был самым молодым; равные ему по чину были в основном уже с проседью, а кое-кто и с плешью. Некоторые со шрамами, как и сам Катон, у которого сбоку на лице виднелась белесая борозда от боевого серпа, полученная в Египте. Впереди сидели офицеры двух легионов колонны Остория, Четырнадцатого и Двадцатого, а также командующие когортами центурионы, молодые трибуны и старшие чины, которым суждено было самим возглавить легионы, если они проявят надлежащую нахрапистость, и, наконец, два легата – ветераны, наделенные доверием распоряжаться одним из элитных боевых соединений империи.

Полководец Осторий Скапула стоял перед своим офицерством – худой жилистый аристократ зрелых лет, с лицом в бороздах глубоких морщин и короткой седой челкой. За свою службу этот человек снискал репутацию крутого и опытного военачальника с разумно жесткой стратегией, однако в глазах Катона он смотрелся изможденным, хрупким от усталости. Репутация его тоже была под вопросом. Еще до возвращения Катона и Макрона в Британию этот стратег своим неразумным шагом спровоцировал восстание иценов. Он готовился к походу против силуров и ордовиков, и для того, чтобы обезопасить остальную провинцию, велел иценам сложить оружие. Эта откровенная бестактность вызвала большую обиду у воинственных племен, готовых скорее умереть, чем унизиться перед чужеземцем. Вспыхнуло восстание, которое оказалось сравнительно легко подавлено, но замедлило ход кампании и дало Каратаку время сплотить новых союзников. К тому же та сомнительная победа унизила иценов и их сторонников, и эти племена стали относиться к римлянам с едва скрываемой враждебностью. Нельзя считать взвешенной стратегию, по итогам которой уязвлена гордость самолюбивых племен. И вряд ли этот всплеск непокорности иценов можно считать последним. В решающем бою того недолгого восстания верх одержали новобранцы из племен, возглавляемые римскими офицерами. Раздоры меж племенами бриттов ослабляли их противостояние Риму гораздо сильнее, чем мечи легионов. Пока наиболее крупные племена продолжали жить своими вековыми распрями, Рим оказывался в выигрыше. Но стоит тем племенам объединиться, как солдаты империи, чего доброго, окажутся сметены с острова в диком вихре бесчинств и разрушений.

Осторий поднял руку и обратился к притихшему собранию:

– Как вы знаете, мы преследуем Каратака по этим гнусным горам вот уже больше месяца. Наша кавалерия делает все от нее зависящее, чтобы не упускать соприкосновения с врагом, но характер местности благоволит скорее ему, чем нам. Слишком много тупиковых мест, где силурийский арьергард оборачивается и стопорит нас, в то время как основное их войско уходит. До сих пор соприкосновение с врагом нам удавалось удерживать. Однако туманы за последние несколько дней позволили Каратаку от нас оторваться.

В голосе полководца сквозила плохо скрываемая досада. Прежде чем продолжить, он провел узловатыми пальцами себе по волосам.

– Разведчики сообщают о наличии двух маршрутов, которыми мог двинуться враг. Трибун Петиллий, прошу сюда карту.

Один из молодых трибунов торопливо подошел со свертком пергамента и расстелил его на деревянном пюпитре возле стола военачальника. Снаружи уже стемнело, и карту освещали два масляных светильника на подставках. Катон напряг зрение, пытаясь с расстояния разобрать детали. Очертания на карте наглядно демонстрировали один из главных недостатков кампании. В то время как береговая линия была очерчена довольно сносно (спасибо отдельной морской службе, действующей из Абоны), внутренние участки карты прорисовывались лишь местами, поверхностно, и то лишь тогда, когда армия при продвижении наносила окружающий рельеф. Видно, такова была преданность местных жителей, что служить римлянам проводниками из них не желал никто, даже за круглую сумму серебром.

Осторий приблизился к карте и ткнул пальцем в мягкий пергамент.

– Эта долина – как раз то место, где мы встали лагерем. Примерно через десяток миль она разделяется… Вот здесь. Одно ответвление уходит в глубь силурийских земель. Другое ведет на север, в направлении ордовиков. Если мы повернем на юг из предположения, что тем же путем направился и Каратак, тогда возобновится все та же пустая беготня по горам. И чем дольше она будет длиться, тем больше он будет напрягать свои источники продовольствия. Силуры и без того уже хлебнули горя со снабжением его орд, да еще и мы опустошаем их селения своими облавами… Эту погоню мы можем продолжать до конца сезона кампании, но существует вероятность, что Каратаку удастся от нас улизнуть, и тогда нам придется возобновить на него охоту в следующем году.

Послышался ропот кое-кого из офицеров, на что Осторий раздраженно поджал губы:

– Тише! Я понимаю ваши чувства насчет того, сколько же еще можно петлять по этим проклятым горам. Но ворчание не даст нам желаемого результата. Мы должны принудить врага к бою. Только так мы уничтожим его раз и навсегда. Вот почему я надеюсь, что Каратак все же повернул на север. Если он, как я подозреваю, намеревается сохранить свое войско в целости, а не растерять всю свою силу в бесцельных шатаниях, то отступит к своим твердыням в ордовикских землях, где у него обильные запасы. Он знает о риске, сопряженном с защитой тех земель, если мы отправимся за ним вдогонку, но одновременно может снестись с бригантами. – Осторий обратился к карте, которая, впрочем, не доходила до мест обитания упомянутого племени, и потому просто взмахнул рукой вверх и направо: – Э-э… Вон там, наверху.

Катон и еще кое-кто из офицеров снисходительно заулыбались, а военачальник опустил руку и продолжил:

– Как вы, вероятно, знаете, среди бригантов есть такие, кто относится к Каратаку с невероятной симпатией. Поэтому нам однажды уже пришлось вмешиваться, чтобы удержать у власти правительницу Картимандую[5]. Ее решение связать себя союзничеством с Римом пришлось не по нраву многим из ее знати, но, по последним сообщениям от лазутчиков, бразды правления она держит твердо. Так что отрадно видеть, как Картимандуя доказывает свою преданность императору. Хотя иначе и быть не может – при той-то сумме золотом, что он выложил ей за лояльность. Хвала богам, что другие женщины обходятся нам дешевле. Впрочем, из того, что я слышу, чем дальше мы лезем в горы, тем выше наши ублажительницы в лагере задирают свои расценки. Так что давайте-ка поторопимся с поимкой Каратака, иначе они разорят мою армию.

Эти слова оказались встречены дружным смехом; Катон, и тот хохотнул.

– Верно сказано, – буркнул вполголоса Макрон. – Хваткие телушки.

Напряжение в шатре несколько спало, а Катон, поглядев на лицо военачальника, уловил у него в глазах расчетливую искорку: минутка легкомыслия способствовала сплочению с офицерами. Полезный инструмент, надо будет учесть при общении с собственными подчиненными.

– Так что, господа, если наши солдаты не хотят прогореть дотла, необходимо выследить и покончить с Каратаком раз и навсегда. Этот человек торчит у нас в боку железным наконечником с того самого момента, как мы ступили на эти земли. – Тон Остория стал более серьезным. – Враг он, надо согласиться, знатный. Лучший из всех, с кем мне выпадала честь сражаться, и многое от вождя такого масштаба можно взять на вооружение. Так что я бы попросил, когда настанет время, взять его живым. Смерть его была бы большим упущением. Если этого человека можно усмирить и приручить, то, я уверен, из него выйдет мощный союзник… Впрочем, я отвлекся. – Он повернулся обратно к карте. – В обе долины я послал разведчиков с приказом установить местонахождение врага. В путь мы выйдем, как только узнаем, в каком направлении двинулся Каратак. Пока же наша армия может в лагере отдохнуть. Используйте время с толком. Пускай люди починят и приведут в порядок всё, что нужно. Присмотрят за своими натертыми мозолями, по возможности отоспятся. Офицерам же я предусмотрел развлечение иного рода. – Осторий снова указал на карту рядом с местом, где встала лагерем армия. – Нынче утром мы миновали эту вот лощину. По сообщению проверившего ее патруля, она тупиковая. Вместе с тем, в ней водится уйма дичи: олени, дикие кабаны… Было бы непростительно упустить такую возможность в ожидании вестей о Каратаке. А потому приглашаю вас всех туда на охоту. Подберите себе хороших лошадей, копья понадежней и присоединитесь ко мне завтра на рассвете возле задних ворот. Ну, так кто со мной?