Андрей Добров - Басурманка Страница 8

Утром Мануйла послал за ними сынишку своего конюха. Не прошло и получаса, как оба примчались к Хитрому.

– Никак, Мануйла Ондреевич, дельце намечается, – спросил Сёмка, – а то мы уж засиделись. Всех баб перещупали, все пиво выпили, начали баб по второму разу щупать, так скучно по второму-то!

Злоба только поклонился и ткнул товарища локтем в бок, чтобы перестал болтать за двоих.

Мануйла усадил их за стол во дворе и крикнул яблочного квасу.

– Завтра поедете в Татарку. Обойдете дворы – не пропала ли у кого молодая девка. Или мужик молодой.

– Девка или мужик? – уточнил Злоба.

Мануйла поморщился и рассказал им про переодетого татаркой татарина. Литвин покрутил свой ус, почесал мизинцем затылок через шапочку и крякнул.

– Не мое, конечно, дело, Мануйла Ондреевич, – сказал он как бы смущенно, – Но может тебе все же жениться? А то уж больно у тебя странные дела пошли. Мужик бабой переодетый – это скорее немцы на такое способны. А татары…

– Говорят, Девлетка с Крыма на Москву войной собирается, – сказал Злоба серьезно, – может лазутчика прислал? А его тут по-тихому Годуновские, Дмитрия Ивановича ребята и ухайдакали?

Мануйла отпил из кружки и вытер усы.

– Нет, – сказал он, поставив кружку на доски стола, – Не похоже. Меня ночью Шапка вызывал и сказал, что от Мстиславского пришло указание – это дело расследовать нашим приказом. Если бы лазутчик – его бы Годуновские во дворец забрали. Так что начнем с малого – вдруг это какой блаженный татарин сбежал и его сейчас по всем Татаркам ищут.

– Блаженный татарин? – удивился Злоба, – А разве татары блаженными бывают?

– То другая блажь, не божественная, – сказал Литвин, – Вот когда баба под тобой стонать и вертеться начинает – так прямо как блаженная. Но тут до святости, друг ты мой, далеко!

– Ну, приблизительно, – сказал Мануйла и вдруг снова подумал об Агафье.

Днем Мануйла опять заехал в мертвецкую, поболтать с Сорокой. Он нашел отставного сыщика во дворе – Нил сидел на табурете и строгал деревяшку – мастерил внуку полкана.

– Говорят, наши все Колывань взять не могут, – говорил Нил Сорока, – Сколько же они там стоять будут. Наш царь Магнуса с его ливонцами послал в помощь, а все равно дело не идет.

Магнус был датский принц, приставший ко двору и получивший от Ивана Васильевича отвоеванные ливонские земли в обмен на то, что признал себя вассалом-голдовником русского царя. По указу Грозного Магнус в тот год помогал нашему воеводе Умнову-Колычеву осаждать Колывань, позднее известную как Таллин.

– Знаю я этого Умнова-Колычева, – продолжал Сорока, – умного в нем немного. Бестолковый он боярин. Да и Магнус, как мне кажется, тоже не шибко умен. Один стратилат стоит другого. Да ты, я смотрю, меня не слушаешь. Что случилось-то? Рассказывай.

Мануйла рассказал все, что произошло. Посидели молча, обдумывая. Потом Мануйла сказал:

– Я вот чего не понимаю. Рядом Татарка. А мертвеца подкинули в Кадаши. Если бы они его на Татарке бросили – вообще никто бы трепыхаться не стал – там бы свои разобрались – тот же Илейка, местный целовальник. Зачем его везти в Кадаши?

– Ну да, – ответил Нил, выковыривая кончиком ножа грубый узор на игрушке, – конечно. Вся жизнь состоит из глупостей. Мы в них ищем смысл, а смысла нет никакого. Не больно много в нашей жизни смысла. Божье провидение есть, а вот смысла нет. Зачем он нужен, ты мне скажи? Я твое дело в Сущеве помню. Ты, конечно, умом блеснул. Но я как старый обыщик тебе скажу – в большинстве преступлений смысла нет. Они случаются либо от жадности, либо от страха. Вот и все. Если видишь что непонятно – значит ищи жадность или страх. И тогда непонятное быстро проясняется. Твои разбойники, небось, струхнули. Или спешили. Вот и бросили где ни попадя.

– Значит, либо спешили, либо боялись. Либо и то и другое, – задумчиво сказал Хитрой, – А за что тебя, Нил, от сыщиков отставили? Никто ничего не говорит – никто ничего не знает. Был человек и вот уже – среди мертвяков.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – буркнул помрачневший Сорока, – Ты лучше заканчивай с этим делом, а то твой покойник скоро у меня завоняет. Осень теплая какая стоит! Не к добру это.

Конец ознакомительного фрагмента.