Милослав Стингл - Тайны индейских пирамид Страница 8

Открытие сан-лоренсийских водоемов было дополнено открытием каких-то каналов, проложенных на глубине нескольких метров под поверхностью. Магистраль была создана из небольших базальтовых блоков в форме буквы «У». Согласно измерениям Рея Кротсера, главная линия имела протяженность 558 футов. Канализация! Три тысячи лет тому назад! Если для вышеупомянутых «лагун» я еще мог бы при случае найти какое-то понятное нам назначение, то какой цели служила канализационная система Сан-Лоренсо, мне вообще неясно. Кому и зачем могло понадобиться искусственно орошать этот город, так щедро поливаемый дождями? Или? Или, может быть, я вижу остатки древней осушительной системы? Но с осушением этих мест не справилась бы и современная техника.

Для чего же «ягуарьи индейцы» создали это непонятное сооружение? Возможно, с единственной целью - оказать почести богам дождя? Но я полагаю, что канализация - слово «канализация» мне, разумеется, следует поместить в кавычки - каким-то образом должна быть связана с сан-лоренсийскими «лагунами». Между тем инженер Кротсер, который после завершения работы над картой занялся обследованием водных сооружений ольмеков, ни в одной из «лагун» не нашел соединения с этими каналами.

Пока Рей Кротсер искал каналы ольмеков, остальные участники экспедиции извлекали из земли одну ольмекскую статую за другой. Перед завершением трехлетней работы в Сан-Лоренсо их посетили неожиданные гости. В деревню прибыли два физика - представители фирмы «Varia Assoociates» из Пало-Альто в Калифорнии. Эта фирма производит различные сложные технические приспособления для археологов. И свое новейшее изобретение - цезиевый магнитометр - фирма хотела опробовать именно здесь, в Сан-Лоренсо.

Магнитометры устанавливают отклонения напряжения магнитного поля над различными местами земной поверхности. Эти отклонения, или аномалии, указывают на присутствие в почве чужеродных предметов. Прибор, который привез в Сан-Лоренсо д-р Шелдон Брейнер, основан на применении цезия. В цезиевой камере магнитометра, с виду похожей на банку сгущенного молока, магнитные импульсы преобразуются в звуковые сигналы. Сила их соответствует величине аномалий. До тех пор цезиевый магнитометр еще никогда не испытывался американскими археологами. Причем на вид этот очень сложный прибор выглядит весьма просто, можно даже сказать, несолидно. И верно - банка сгущенного молока на удочке.

Шелдон Брейнер добрался до Сан-Лоренсо утром. А после полудня он отправился со своей «удочкой» в первый обход. Франсиско Беверидо вспоминает, с каким недоверием, почти с насмешкой наблюдали ветераны трех сан-лоренсийских сезонов за американским физиком и его потешным прибором. Но тут магнитометр запищал и указал на первую аномалию. И физик попросил - попробуйте копать здесь. Потом магнитометр запищал во второй, в третий и до вечера еще в четвертый раз. Землекопы четыре раза вонзали кирки в землю. И всякий раз с успехом! Всюду, где указал Шелдон Брейнер, были найдены какие-нибудь ольмекские памятники, иногда - поврежденные, иногда - совершенно целые. Самой прекрасной находкой Брейнера была великолепно сохранившаяся статуя «человека-ягуара».

Физики со своими приборами пробыли в Сан-Лоренсо всего несколько дней. Но триумф их был полным. Тайные насмешники забыли свои предубеждения, и если кто-нибудь из них готовится вернуться в Сан-Лоренсо, то наверняка тайком изучает дома принципы магнитометрии.

Впрочем, исследователи, с магнитометром и без него прочесывавшие сан-лоренсийскую месету, искали не только скульптурные работы «ягуарьих индейцев», но изучали и все органические остатки, обнаруженные поблизости от них. Ими также занимались физики, которые теперь с помощью радиокарбонных анализов могут весьма точно определять возраст находки. Все образцы с радиоактивным углеродом С14, которые брались на пробу, показали, что строители «гребней» и «лагун» сан-лоренсийской месеты пришли на Рио-Чикито около 1200 года до н. э. и жили здесь примерно до 900 года до н. э.

Свою высокую культуру создатели каменных статуй принесли в Сан-Лоренсо уже в готовом виде. Немногочисленное примитивное местное население, обитавшее в окрестностях месеты до прихода «ягуарьих индейцев», было покорено завоевателями Сан-Лоренсо. После этого в течение целых 300 лет овеянный славой ольмекский культурный центр жил полнокровной жизнью. Бог-ягуар покровительствовал городу, и в конце второго тысячелетия до нашей эры его почитатели, видимо, создали здесь главный центр своего ягуарьего мира. Долголетнее исследование Сан-Лоренсо показало, что в ольмекской столице в конце второго - начале первого тысячелетия до нашей эры было примерно 5 тысяч жителей. Следовательно, уже тогда Сан-Лоренсо был не только церемониальным культовым центром, но и настоящим городом в прямом смысле слова. Это был первый, древнейший город индейской Америки, а в свое время и один из самых больших городов мира, если вообще не самый большой. Впрочем, настоящее название его нам неизвестно, точно так же, как не знаем мы и подлинного имени его строителей.

Создание этого города и найденные произведения ольмеков свидетельствуют о том, насколько могучей и жизнеспособной была ольмекская культура. И нужно добавить еще следующее: в Сан-Лоренсо, так же как и в классический город «ягуарьих индейцев» Ла-Венту, весь материал для ваяния и строительства приходилось привозить. И так же, как позднее в Ла-Венте, здесь, в Сан-Лоренсо, для обеспечения этих весьма значительных по объему работ была необходима сложная, несомненно, уже государственная организация. «Ягуарьи индейцы», очевидно, должны были иметь и свое «ягуарье государство». Влияние его наверняка охватывало обширную зону. Ведь правители ольмекской «империи» должны были сгонять на строительство «гребней» и «лагун» месеты тысячи рабочих с весьма далеких окрестностей города.

И в ольмекской «империи» слава одних росла, разумеется, за счет подневольного, изнурительного труда других. Но вот неожиданно грянул гром. Стирлинг обнаружил все найденные им статуи не на «гребнях» месеты, а на их склонах и во впадинах между ними. А в результате позднейших обследований экспедиции Ко было с полной достоверностью доказано, что статуи не упали на плато с «гребней» под воздействием сил природы, а были сброшены. И не только сброшены. Мятежники, имя которых нам также, разумеется, неизвестно, в буквальном смысле слова «казнили» большинство ольмекских статуй - отсекли им головы. Так, и ольмекский игрок в мяч, выставленный во дворе местной школы, тоже стоит теперь без головы. А поскольку гигантские головы, естественно, нельзя было отрубить, то их лица были изуродованы шрамами.

Особенно же меня поразило то обстоятельство, что ольмекские памятники были не только обезображены восставшими, но и их сверхъестественное могущество, в которое тогда, конечно, верили, было ликвидировано с помощью специальных религиозных обрядов. Так что разрушения не были следствием разбушевавшихся революционных страстей, а осуществлялись как продуманная акция. К примеру, упомянутый выше обезглавленный игрок в мяч после казни был уложен в простую, явно выстроенную специально для этой цели неприхотливую «усыпальницу», выложенную красной глиной, а потом засыпан. В самом начале работы экспедиции в Сан-Лоренсо Диль, помощник Ко, нашел два других, тоже намеренно поврежденных ольмекских памятника. Они стояли «вниз головой» на нескольких ритуальных топорах, которые так почитались в ольмекских городах.

Восстание тех, кто в Сан-Лоренсо и его окрестностях работал на «ягуарьих индейцев», было, очевидно, успешным. И около 900 года ольмекам пришлось покинуть свой великолепный город, первый настоящий город индейской Америки. Вскоре не слишком далеко от этих мест возникает вторая столица «ягуарьих индейцев», нынешняя Ла-Вента. А поскольку время, когда был покинут Сан-Лоренсо, и время, когда была основана Ла-Вента, стиль памятников обоих городов, религиозные представления их обитателей совершенно совпадают, я убежден, что строителями Ла-Венты и были изгнанные из Сан-Лоренсо ольмекские властители. В Ла-Венте «ягуарьи индейцы» создали затем «вторую ольмекскую империю» [4].

Итак, мы знаем, куда ушли «ягуарьи индейцы» из Сан-Лоренсо. Но тут есть и другой вопрос - собственно, еще более важный: откуда ольмеки пришли в Сан-Лоренсо? Где они жили до этого? Ведь их культура, их религиозные представления, блестящее мастерство их ваятелей - все это сформировалось где-то в ином месте. Но где же? На этот вопрос пыталось ответить уже несколько видных американистов. Одни искали прародину «ягуарьих индейцев» в Центральной Мексике, другие - в штатах Герреро и Морелос на побережье Тихого океана. Однако я думаю, что правы те, кто ищет отчий край ольмеков именно здесь, в южном Веракрусе и северном Табаско.