Анна Никитина - Берег Живых. Книга I Страница 8

Паваху стало не по себе. Предстоящая аудиенция пугала его. Конечно, в полубреду он уже рассказал о нападении и описал место. Но шутка ли: предстать перед самим Императором и, глядя ему в глаза, изложить подробности гибели его любимого сына и наследника!

– Я знаю, что Владыка намерен поручить тебе, – добавила Амахисат с прохладной улыбкой. – Поэтому и пришла сегодня навестить тебя. Кто-то мог видеть то, что произошло там.

– Насколько мне известно, свидетелей того, что случилось, кроме пустынных ша да мертвецов Западного Берега, не было, – мрачно ответил воин.

– Что насчёт заброшенного храма?

– Храм стоит в трёх-четырёх часах пешего пути, госпожа. И вряд ли мы найдём там кого-то страшнее, чем пара жрецов-бальзамировщиков, настолько старых, что забыли уже, где в теле находится мозг, а где – кишечник.

– Не стоит недооценивать искусство бальзамировщиков. Они умеют прозревать тайны плоти… но к счастью, не тайны разума. Я хочу, чтобы ты навестил жрецов, когда поведёшь туда отряд. Того же от тебя потребует Владыка. Но я первой хочу узнать, что они могут скрывать.

Задерживаться с ответом было нельзя. В стальных глазах Амахисат проскользнула тень нетерпения, грозившая перерасти в смертоносную бурю.

– Я узнаю всё, что смогу, госпожа, – Павах склонил голову, чувствуя, как в нём всколыхнулся липкий пережитый недавно страх от пребывания в плену. – Я отправлюсь в путь, когда Владыке будет угодно. Правда, как от воина от меня сейчас немного толку…

– Тебя защитят, не беспокойся. В отряде Владыки состоят искусные воины. Им просто нужен проводник, а ты хорошо знаешь те места – ведь ты часто сопровождал царевича на охоту.

Телохранитель сглотнул. Обрубленный хвост нервно дёрнулся – непроизвольное движение отдалось вспышкой боли вверх по позвоночнику.

– А если мы ничего не найдём, сиятельная госпожа?

– Это очень опечалит Владыку, но я постараюсь развеять его мрачные думы и направить его гнев на защиту Таур-Дуат. Лебайя и эльфы не могут остаться безнаказанными.

Павах позволил себе поднять глаза и посмотреть на царицу. Он прекрасно сознавал своё положение, и страх возрастал всё больше. Он боялся вкушать свою пищу, боялся отходить ко сну, боялся оставаться в одиночестве, тем более сейчас, когда силы ещё не вернулись к нему, и он не мог дать достойный бой. Да и могло ли спасти его воинское искусство, не спасшее даже Хэфера?

– Отдыхай, верный страж. Нам потребуются все твои силы. А после… – царица жестом велела ему приблизиться.

Павах неловко поднялся с ложа и, хромая, подошёл к ней.

– Проверь для меня то Богами забытое святилище, – тихо проговорила царица. – Мало ли, какие тени там обретаются?

– Как я уже говорил, святилище это находится довольно далеко от… места событий. И тем, кто там остался, вряд ли есть дело до чего-то, кроме мертвецов, – сбивчиво ответил воин.

– Тем лучше, – доброжелательно ответила царица и заглянула ему в глаза. – А коли ты хочешь подвергнуть сомнениям необходимость моей просьбы, так будь смелее и выскажи достойные доводы, сто́ящие нашего общего времени.

Павах опустил взгляд и тихо ответил:

– Я исполню твою волю с радостью, сиятельная госпожа.

– Я не сомневалась в этом, – усмехнулась царица и положила ему на плечо лёгкую ладонь, благоухавшую драгоценными ароматическими маслами.

За такое прикосновение многие с радостью пожертвовали бы жизнью, но воина сковало напряжение.

– Подними взгляд, ты ведь сын знатного рода, – мягко велела Амахисат.

Павах подчинился и посмотрел в её удивительные глаза, холодные, как сталь меча, глубокие, как Великая Река. Он боялся её и восхищался ею одновременно. Эта женщина была воплощением божественности. Ближе, чем она, к Силам, направлявшим течение жизней в Таур-Дуат, стоял только сам Владыка. Она выбрала его, так почему же он сомневался?..

– Ты нужен мне, мой верный воин. Знаю, я требовала от тебя того, что казалось немыслимым, и ещё потребую впредь. Но вместе мы послужим процветанию нашей возлюбленной земли – хотя бы в этом не сомневайся! – Её улыбка была почти ободряющей. – Вернись из пустыни. Не смей пропасть там. Я буду ждать тебя.

Он не нашёл, что ответить, – только кивнул, не отводя взгляда. Амахисат осенила его благословляющим жестом и позволила поцеловать её руку в знак величайшей милости, а потом удалилась.

Некоторое время Павах сидел, собираясь с мыслями и с силами. Одиночество давило на него. Не в силах оставаться наедине с собой, воин, прихрамывая, вышел в сад. Двигаться было тяжело, но это не имело значения. Он задыхался, хотя свежего воздуха было в избытке, а сейчас, в вечернюю пору, на город нисходила благодатная прохлада. Павах думал о царевиче. Оставшись без погребения, наследник не сумеет найти дорогу к Богам и к Водам Перерождения. Вот на что обрекло его нападение. И сейчас воин всем сердцем надеялся узнать, что стало с телом царевича – не только потому, что в противном случае гнев Владыки Секенэфа будет сокрушающим, но и потому, что действительно не желал Хэферу такой ужасной судьбы.

– Какая удача встретить тебя, – раздался в тишине сада негромкий женский голос.

Инстинкт прирождённого воина подвёл его – он не почувствовал ничьего приближения. Или сама ночь сохранила приход гостьи в тайне? От звука этого голоса на душе отчего-то стало легче, а боль из угнетающей обратилась в сладкую и томительную.

– Да осияет тебя благодатный свет серебряной Ладьи Аусетаар, госпожа моя, – с улыбкой приветствовал её воин. – Чем я могу быть полезен тебе, Анирет?

Анирет была похожа на свою мать и в полной мере унаследовала её красоту. Разве что изгиб рогов девушки был традиционным для всех Эмхет, и цвет глаз – иным, чем у Амахисат. Но если Амахисат была сталью, то Анирет – ласковым солнечным золотом. Это золото лилось из её глаз и заставляло юное лицо сиять изнутри тёплым светом.

Конечно, сейчас царевна не сияла, преисполненная печали. И всё же видеть её Паваху было отрадно – сегодня и каждый раз, когда она навещала его в эти долгие дни выздоровления. Павах был дружен с Хэфером и Анирет много лет и знал, как близки брат и сестра. Ему тяжело было даже представить, как больно царевне потерять брата.

Анирет была облачена в серебристо-голубые одежды. Как и остальные члены императорской семьи, по воле Владыки она не носила траур – доказательств смерти Хэфера всё ещё не было, – но цвета одеяний16 всё же подчёркивали её скорбь.

– Я хотела проведать тебя.

– Мне уже намного лучше, Анирет, – мягко заверил девушку Павах и позволил себе по-дружески обнять её.

– Рада слышать. Хотя бы ты остался жив, мой друг… последний свидетель страшного дня… Не думай, я не требую от тебя доклада, просто… – она с болью посмотрела на воина. – Просто мне очень тяжело без него, и я до сих пор не верю, что он не вернётся. Каждый раз мне кажется, будто я что-то упускаю в твоих словах.

Павах прижал девушку к себе чуть крепче, успокаивая. Она не плакала, только тихо вздыхала, доверчиво уткнувшись в его плечо, хрупкая и одинокая. Он не смел рассказать ей всего, не смел возвращаться туда даже в мыслях. Но он попробовал найти нужные ей слова.

– Кто-то говорил, что Хэфер слишком мягок и проявляет гораздо больше внимания к подданным, чем от него требует долг, что ему не хватает необходимой для правителя жестокости. Но в нём горел неукротимый огонь Эмхет, способный опалить врагов. Он сражался с такой силой, что мог бы выйти победителем, если бы нападение не было предательским. У тех, кто нападал, не было цели взять его в плен. Они желали ему смерти, хотели, чтобы этот удар попал в самое сердце Владыки.

– Так и произошло, мой друг… Ты видел, как он умирал?

– Я… видел, да… Никто, даже наследник божественного Ваэссира, не мог бы пережить таких увечий.

Воин не стал говорить царевне, что даже если Хэфер и остался жив после боя, на последнем издыхании он едва ли пережил встречу с ша – с ними даже жрецы не умели договориться. Что стало с небольшим отрядом наёмников из Лебайи – теми из них, кто не пал под могучими ударами булавы Сенахта и под меткими стрелами Хэфера – Павах предпочёл и вовсе не задумываться. Сатех, Отец Войны и Первородного Пламени, не был милосердным Богом, и вестники Его воли славились кровожадной непредсказуемостью.

Но не об этом воин говорил с царевной. Он рассказывал о боевой доблести Хэфера, чтобы Анирет запомнила брата таким, каким желала помнить.

Когда Павах наконец закончил рассказ, царевна проговорила:

– Прошу тебя, мой друг, узнай, что произошло с ним. Найди хоть что-нибудь, что осталось от него… Мы с отцом так боимся, что его душа заблудилась и больше не вернётся в род. Обещай мне.

Воин посмотрел в её прекрасные золотые глаза и внутренне поклялся себе, что приложит к этому все свои силы. Он и сам не хотел для Хэфера забвения.