Валерий Лаврусь - Как это было Страница 8

– Аахенский?!

– Он самый…

– Чего вдруг?

– А чего не вдруг?! – и граф задёрнул за собой полог палатки, пресекая никчёмный разговор.

Интересно, а на кого ещё мог бы рассчитывать король? Граф стоял посреди палатки, снимая поясной ремень с ножнами. Только на него, на Роланда, на его Оливье – как они называют Холивера, – да на его кельтов… Больше не на кого. Прав Епископ. Остальные трутся возле короны, выпрашивая милости, и никогда не лезут на рожон, а вот бретонский маркграф – всегда пожалуйста! Одного граф терпеть не мог… карательные операции. Мерзко ему, гадко… А его и не посылали! Считали чистоплюем и не посылали. А вообще, дурацкая вышла война… Граф тяжело вздохнул. Но, хвала Христу, Господу нашему, она, кажется, закончилась: с маврами заключили мировую.

– Синьор граф, – в палатку боком просочился оруженосец, – сегодня одноглазый Моркант зайца подстрелил, исключительно для вас, никому, говорит, не дам… вот приедет синьор граф… я сам приготовил… тут кувшин вина… – оруженосец по скорому накрывал на стол, – хлеба, правда, нет… извините, синьор граф, не смог достать.

– Нет так нет… налей вина и ступай, я поем и потом посплю, пусть поставят к палатке охрану… а то зарежут во сне целого графа… не дай Бог…

– Слушаюсь, синьор граф, – и мальчишка вынырнул из палатки.

«Да, дурацкая вышла война!», – с очередным вздохом сделал вывод про себя граф. Он выпил вина, присел на лежанку и принялся за зайца. Заяц был жёсткий, жилистый, сухой, граф не отказался бы от барашка, но где же тут возьмёшь барашка, после того как прошли двадцать тысяч здоровенных мужиков?

Всё этот сарагоский кади – брат сатаны, заманил короля в ловушку! Сначала позвал в Сарагосу, чтобы Карл помог ему отбиться от Кордовского эмира, этого… как его, чёрта? Абд… Ар… Абд-ар-Рахман, Абдурахман, о! Вечно эти сарацины друг с другом воюют. Сначала пригласил, а потом вдруг сам переметнулся к эмиру… и вот так у них всегда! Сначала клянутся, а потом раз! И нож в спину… Карл думал, что кади подготовит провизию в Сарагосе, а пришлось добывать самим. О-о-о-о… как они добывали… прости нас, Господи, грешных… до сих пор противно. Одних деревенек штук десять спалили, не меньше, а сколько людишек-то перевешали? У-у-у-у… Причём как раз те же лангобарды – как воевать, их нету… а как вешать – они тут как тут! Но без жестокости нельзя… граф опять вздохнул… иначе дисциплины не будет, а не будет… Граф налил ещё полстакана и запил зайца. А не будет дисциплины – будет как с Памплоной. Свои же, христиане, не мавры… И на тебе! Закрыли ворота и не хотели впускать короля. Пришлось все стены срыть… И людей со стенами… тоже… срыть.

Граф вытер руки и, не снимая верхней одежды, лёг на лежанку поверх шкур. Спать хотелось неимоверно, граф прикрыл глаза и расслабился… нет, дурацкая вышла война! Народа побили… Он полежал некоторое время, пытаясь уснуть. Поспать было нужно… но сон не шёл.

– А чего это у тебя рожа расцарапана? – послышалось за палаткой, видимо, на пост заступило охранение.

– Чего-чего… – пробасил второй голос. – Тут одну кошечку припёр к стенке. Говорю ей, давай, мол… Того! Ты – мой трофей, говорю! Схватил её, хочу платье задрать… А она мне хлесть по роже, и прямо до крови! Чуть, стерва, глаз не выбила…

– Ну, ты её и…

– Ну, я её и…

– Воины, вы бы заткнулись! – графу быстро надоело слушать про их приключения.

И «кошечки» эти тоже надоели. Все какие-то смуглые, аж чёрные, и вроде не мавры, хотя тут им давно кровь поперемешали… Граф перевернулся на другой бок. Сами, конечно, чёрные… но ноги у них ничего… Ничего… И не только ноги. А ещё они такие страстные… Как начнут изгибаться… как начнут… Бывало…

Граф опять перевернулся. Бывало… Зацепишь такую… Тьфу, черти, раззадорили! Может приказать чтобы доставили… Ну как тут спать?!

– Э! Который там с расцарапанной рожей, иди сюда!

За палаткой загрохотало, что-то уронили, кто-то выругался вполголоса, и в палатку пролез здоровенный детина:

– По вашему… граф… синьор…

– Ты чего с той девкой сделал, прибил? – граф приподнялся на руке.

– Какой девкой, ваше… синьор граф? – воин весь подался вперед.

– Ну, той, которая тебе рожу расцарапала?

– А-а-а-а… Да нет. Я ей в морду дал, а потом… того, немножко изнасиловал.

– Как это немножко? – развеселился граф.

– Ну, только согнул её… и это… Да ей потом понравилось! Она меня даже просила с собой взять…

– А ты?

– А что я? Я, синьор граф, – воин! Какая мне жена? Меня не сегодня-завтра убьют, может?

– А она что?

– А что она? Ясное дело: у них, у баб, первое средство – слёзы… Ну, я ей колечко подарил… а сам…

– Колечко где взял?

– А Памплону когда жгли, я там с одной снял… с мёртвой уже… руку рубанул, сразу не снималось, а потом…

– Ступай! – распорядился граф. Он не был настолько брезгливым, но упоминание о Памплоне отбило у него всякое «желание».

Вот зачем нужно было жечь? Как бы нам боком не вышла эта Памплона, чтоб… Ведь говорил королю, но хрен тот меня послушал! До хрипоты доказывал – нельзя оставлять в тылу обиженных!

Граф от досады завернулся с головой в плащ и незаметно для себя провалился в сон.

Невеста Адель ему не приснилась. А снилась всякая чертовщина. Он опять уговаривал Карла пощадить Памплону, а король опять отдавал приказ наказать город. И снова в ушах стоял крик, а лицо горело от огня пожарища, который пожирал некогда цветущий басконский город…

– Ваше сиятельство… Граф… Синьор граф, проснитесь… – графа тормошили за плечо.

– Что случилось? – прохрипел спросонья граф, сел на лежанке, откашлялся и потёр обожжённое во сне лицо.

– Коней увели…

Граф моментально очнулся, встал, вцепился в куртку Холивера – это он стоял рядом, держа свечу в руке – притянул его и пристально посмотрел в глаза:

– Как увели?! Кто?! Куда?! Охрану ставил?!

– Охрану вырезали… и увели, сейчас смена доложила.

– Времени сколько?

Луна поднялась.

Граф натянул кольчугу, перепоясал себя ремнём с ножнами и ножами и вместе с Холивером вышел из палатки. Рядом с палаткой стояло несколько растерянных бойцов.

– Кто был в лесу? – Граф взял ближнего за плечи. – Ты?

– Вон тот… – кивнул головой боец на крайнего.

– Что видел?

– А чего я видел? Лежат сердешные, а горлы у них перерезаны… а вокруг чёрным всё залито и блестит, стало быть кровища… А лошадок-то и нету!

– Ясно… – граф опёрся на телегу, чувствуя слабость в ногах… поспал… он с досады надавил себе на виски, никого же не должно было быть… разве что… – Что скажешь, Холивер?

– Я думаю, это баски…

– Я тоже так думаю. Значит, всё же Памплона … – граф оттолкнулся от телеги, подошёл к пирамиде и выдернул своё копье. – Дозорные возвращались?

– Так точно! Доложили, что никого в округе нет. Мы поэтому охрану не усиливали…

– Кони при них?

– Так точно!

– Коней хранить как… как я не знаю что! Буди всех! Разобрать копья! Занять позиции! Костры не разжигать! Разговоры отставить! Как думаешь, король далеко ушёл?

– Думаешь его позвать? – Холивер оживился.

– Да ты с ума сошёл что ли, граф?.. Короля? Ради басков? Ты хочешь, чтобы потом над нами во всей Европе смеялись?

– Я не подумал, граф… извини. Думаю, далеко. Они идут с вечера, а значит, теперь ушли миль на десять-двенадцать…

– Ладно, наша задача та же. Мы должны обеспечить безопасный отход…

– Ваше сиятельство… смотрите, – один из бойцов боязливо показывал пальцем в сторону ущелья, – что это?

Из ущелья, как белёсая река, заполняя всё вокруг, вытекала какая-то зловещая белая мгла, отражая лунный свет.

– Туман, – первый сообразил Холивер, – туман это…

И тут ударили тяжёлые стрелы. Их свист перемежался с криками простреленных, стрелы пробивали кожаные и кольчужных доспехи, ранили руки, ноги, кого-то убило стразу, кто-то кричал, но потом замолкал, кто-то пытался закрыться щитом, но и его потом достреливали. Оба графа лежали под телегой, куда они успели нырнуть сразу после того, как начался обстрел. Хруодланд крепко прижимался к младшему, прикрывая ему спину.

– Прикрыли короля, да… мать их! – кричал граф в затылок Холиверу. – Ты всё до сих пор думаешь, что это баски?! – но младший не ответил, он вдруг дёрнулся, засучил ногами, выгнулся, через мгновение обмяк и привалился к графу. Хруодланд повернул его на спину, из глазницы у Холивера торчала стрела с железным арабским пером. «Мавры… мавры… мавры… откуда?!» – бормотал граф, прикладывая голову к груди Холивера и пытаясь услышать сердце, которое уже не билось…

Обстрел закончился так же внезапно, как и начался.

Граф приподнялся на руках, понимая, что надо выбираться, потихоньку перевернулся на другой бок, достал меч, перекатился на живот, отполз от телеги и стал осторожно подниматься. Но кто-то наступил ему на руку с мечом и с силой толкнул ногой в бок.