Владимир Шигин - Загадки золотых конвоев Страница 9

Как бы там ни было, но именно в начале 1920-х годов «Принц» стал «Черным принцем». Новое название так прижилось, что теперь даже многие историки (не говоря уже обо всех остальных!) считают его настоящим именем несчастного парохода.

В начале XX века казалось, что все в истории с «Принцем» уже позади. История о золоте на погибшем пароходе к этому времени всем достаточно приелась, многочисленные подводные экспедиции не принесли их организаторам ничего, кроме разорения. О «Принце» стали понемногу забывать. Над Россией гремели раскаты революций, а затем и Гражданской войны. До легенд ли о подводных кладах в такое время?

В 1922 году ныряльщик-любитель из Балаклавы (история не сохранила нам его имени) достал со дна моря у входа в бухту несколько золотых монет. Тогда-то мир снова заинтересовался «Черным принцем». Посыпались предложения, одно фантастичнее другого. Некий изобретатель из Феодосии утверждал, что «Черный принц» наверняка лежит на дне в самой бухте. А раз так, надо всего лишь вход в бухту перекрыть плотиной, воду откачать и взять золото с корабля. Такая операция требовала больших затрат, и на это никто не пошел.

В истории с золотом «Принца», возможно, есть один весьма скрытый аспект. Находившееся на «Принце» золото могло быть… вовсе не английским.

Дело в том, что Крымскую (Восточную) войну с Россией вели три страны: Турция, Франция и Англия. Все они преследовали единственную цель: подорвать военно-политический авторитет России в регионе Черного моря. Этого же из экономических соображений хотела еще одна, «шестая великая держава» – так называли в середине XIX века финансовую империю пятерых братьев Ротшильдов. Фактически вся Европа была в их руках, так как во многом зависела от финансов этой семьи. Лишь в Россию доступ их капиталам был закрыт – она не нуждалась в кредитах могущественного семейства. Кроме того, у Ротшильдов был свой счет к императору Николаю I. Дело в том, что именно Ротшильды финансировали либерала Герцена, который в эмиграции делал все для унижения и уничтожения своего Отечества. Только в случае поражения в войне Ротшильды реально могли рассчитывать на свои капиталовложения в ослабленную экономику России, естественно, под значительные проценты. Взятие форпоста российского Черноморского флота – Севастополя фактически означало победу сил коалиции, а значит, нужно было помочь в этом англичанам и французам так, как могли помочь финансисты, а именно – материально. Тем более что Наполеон III лично обратился к Ротшильдам с просьбой об оплате части затрат на ведение военных действий. Известно, что именно Ротшильды предложили большую премию для армии, осадившей Севастополь. Поэтому возможно, что совершенно не случайно среди английского офицерского и рядового состава, квартировавшего в Балаклаве осенью 1854 года, больше месяца ходили слухи о том, что золото вот-вот прибудет с одним из кораблей английской эскадры. За взятие Севастополя была обещана небывалая награда, и армия, готовясь к наступлению, ждала золота. Сколько, предположительно? Точного ответа на этот вопрос нет. Вполне возможно, что премия Ротшильдов могла составлять сумму в пределах от 500 тысяч до миллиона фунтов стерлингов. Учитывая весьма солидную наполняемость золотом фунта 1854 года, эта сумма сегодня может достигать 100 миллионов фунтов стерлингов. Согласитесь, фантастические деньги! Однако сразу же возникает вопрос: неужели Ротшильды так легко могли с ними расстаться после катастрофы? Отнюдь! Ротшильды ровным счетом ничего не потеряли даже после пропажи своего золота. Во-первых, думается, будучи весьма прагматичными людьми, братья при переправке денег заранее учли неизбежные военные риски и застраховали свое золото. Но и это не все. Дело в том, что после поражения России в Крымской войне Ротшильды дали империи крупный кредит, проникнув, таким образом, в Россию. Говорят, что именно для того, чтобы войти в российскую финансовую систему, Ротшильды во многом и спровоцировали саму войну.

Молчание официальных английских властей могло объясняться не отсутствием золота на «Принце», а их нежеланием ввязываться в чужой скандал.

Так как все английские суда и грузы были застрахованы страховой компанией «Ллойд», то буря в Черном море могла не только потопить золото Ротшильдов, но и значительно подорвать всю экономику Англии. Именно поэтому финансисты из Сити вполне могли полюбовно договориться с Ротшильдами, чтобы спрятать все концы в воду. Так что у британского правительства могло быть как минимум две причины хранить ледяное молчание: чужая тайна и собственная экономика.

Однако Ротшильды, разумеется, не успокоились. Похоже, они все-таки «засветили» себя в попытке найти и поднять то, что когда-то принадлежало им. По инициативе Ротшильдов «Ллойд» сделал должные выводы из истории с «Принцем». Поэтому уже в 1856 году «Ллойд» создал «Спасательную ассоциацию для защиты коммерческих интересов в отношении подвергшихся крушению и повреждению имущества». Именно на деньги Ротшильдов во Франции в 1875 году было создано акционерное общество с солидным уставным капиталом по поиску затонувшего «Принца». Легко догадаться, что львиная доля акций общества принадлежала известному семейству. Именно в то время, как известно, был создан и первый водолазный скафандр. Случайно ли это совпадение или Ротшильды финансировали и развитие водолазной техники для решения своей задачи? Последнее вполне реально.

В результате французские водолазы нашли 10 кораблей на дне Балаклавской бухты, опускаясь на запредельную по тем временам глубину 70 метров, но все было безрезультатно. Ни «Принца», ни золота они не нашли.

Однако все самые главные события в истории с «Принцем» были еще впереди.

Рождение ЭПРОНа

В дореволюционной России централизованная служба по подъему затонувших кораблей так и не была создана. Однако развитие флота рождало спрос на водолазные работы, и весной 1882 года в Кронштадте открылась Военно-морская подводная школа, подготовившая практически всех профессиональных российских водолазов.

Большевистское руководство посчитало, что в стране, промышленность которой разрушена почти полностью, легче поднимать корабли и металл со дна моря, чем налаживать их производство. Летом 1919 года В. И. Ленин подписал декрет «О национализации водолазного имущества», передававший все водолазное снаряжение Управлению водного транспорта, а в постановлении СНК от 5 января 1921 года говорилось о «боевой срочности» подъема кораблей, затонувших в Черном и Азовском морях.

В начале 1923 года в ОГПУ на Лубянке явился некий флотский инженер Владимир Языков с собранными им материалами о кладе, лежащем на дне Черного моря, и предложениями по его поиску и подъему. То, что сообщил невесть откуда явившийся инженер, было настолько необычно, что принять золотоискателя решил сам Феликс Дзержинский.

Языков рассказал, что с 1908 года он подробно изучал обстоятельства гибели английской эскадры в шторм 14 ноября 1854 года и готов тотчас же начать работы по поднятию драгоценностей. Свой рассказ инженер подкрепил толстой папкой документов по «Черному принцу».

Дзержинский полистал папку. Задумался. Дело, с которым пожаловал необычный инженер к чекистам, не имело ни малейшего отношения к борьбе с внешней и внутренней контрреволюцией, которой занималось ОГПУ, но все же было интересно. Как знать, может быть, пришедший инженер говорит дело и на дне Черного моря полным-полно золота, а для молодой Советской России оно было бы далеко не лишним!

В тот роковой февральский день 1923 года напористый инженер-романтик из Крыма, так легко добившийся в высших инстанциях благоприятного решения своего, ставшего вскорости государственным вопроса, фактически тем самым определил свою дальнейшую трагическую судьбу. Там, где большие деньги, свидетелей не остается. И, как ни кощунственно это звучит, смерть участников этой трагедии – один из самых весомых аргументов в пользу того, что сокровища были не выдумкой, не легендой, а реальностью.

Об аргументах инженера Языкова мы можем теперь лишь догадываться, так как уже через десяток лет после начала событий какие-либо документы, записи, отчеты, дневники, связанные с «Черным принцем», из архивов были тщательно изъяты.

Со своим проектом в ОГПУ инженер Языков решился обратиться далеко не сразу. Это был, скорее, уже шаг отчаяния. Вначале инженер побывал у заместителя председателя РВС Э. Склянского и комиссара при главнокомандующем Военно-морскими силами В. Зофа. В обоих случаях кладоискателю вежливо указали на дверь.

Дзержинский вопреки всему встретил Языкова куда более приветливо. Подумав, он не выставил просителя, а отправил к начальнику Особого отдела ОГПУ Генриху Ягоде. Перспектива достать со дна моря английские миллионы заинтересовала чекистов – в условиях отказа от политики военного коммунизма лишняя золотая валюта пришлась бы весьма кстати.