Юрий Курик - Золото для дураков Страница 9

– Врёте, поди-ка?

– Вот тебе крест! – обе женщины широко перекрестились.

– Ну, тогды ладно…. Грехов моё фамилиё…

– А отца как зовут?

– Как, как!? – удивился пацан. – Вестимо как, Игнат…

Фёкла ойкнула и схватилась за сердце, а Миланья метнулась перед нищим на колени и прижала мальчонку к своей груди.

Витюшка Грехов за свою короткую жизнь успел повидать много удивительных вещей и событий, но большей частью с плохой стороны. Однако ни перед ним, ни перед знакомыми пацанами еще ни разу взрослые тетки не бухались со всего маху в ноги.

Ничего хорошего от такой выходки он не ждал. На всякий случай спрятал поглубже в рваньё остатки ватрушки, яйца и попытался вырваться из неожиданно крепких объятий.

Миланья плакала, а Фёкла продолжала спрашивать:

– Отец-то с мамкой где?

– Как где? – не понял малец. – Вмёрли оне, ещё в прошлом годе…

– А братья?

– Братья?! – удивился Витюша. – Они мне не родные…. Им самим жрать нечего…. Вот и выгнали из дому христарадничать…

– Давно?

– На Ильин день, как год буде…

Миланья, захлёбываясь слезами, ещё крепче прижала к себе Витьку Грехова.

– Она из меня кишки выдавит! – возмутился пацан, обращаясь к Фёкле. – Она чё, припадочная?

– Окстись, харя чумазая! Она мамка твоя.

– Какая ещё мамка? Моя мамка на погосте тихо лежит и по церквам не шастает.

– На погосте мачеха твоя лежит, а эта, – Фёкла указала на Миланью, – твоя родная мамка! Та, что на свет белый тебя народила.

– Ну, и дура, – сразу и без обиняков определил Витя статус родной матери.

– Пошто, сразу и дура? – опешила Фёкла.

– А то! Она своим бабьим умом не подумала, а хорошо ли мне на вашем белом свете буде? Ничего хорошего. Одни тычки, подзатыльники, поджопники, зуботычины и подножки. Мне ейная любовь без надобности. Я жрать хочу.

– Конечно, конечно! – засуетилась Фёкла. – Ты не сумлевайся. Пойдём с нами. Мы тебя оботрём, обмоем, оденем, накормим, Пошли, родимый, не бойся.

– Дык, как не бояться-то? – упирался Витька. – Не ровен, час вы меня забьёте, как подсвинка и пирожки с убоиной торговать на привозе зачнёте.

– Какие такие пирожки? – удивилась Миланья через слёзы.

– Дык, ясно какие! – разъяснил Витька. – С человечиной. Ходи-ходи7, завсегда такими пирожками торгуют.

– Неужто?! – всплеснула руками Фёкла.

– Верное дело – авторитетно подтвердил Витька. – Нас околоточный Ерофеич самолично упреждал. Если на железке балаганить кто будет, того ходи-ходи непременно на пирожки скрадут волоком, аль конфетой заманят.

– Мы-то не китайцы.

– Ляд вас знает, могёт вы китаёзные мужние бабы?

– Бог с тобой! Околесицу-то не неси!

– Не спорю, может и околесица, но лучше сейчас её нести, чем потом в пирожке молчать.

Мудрости юного нищего можно только позавидовать. Фёкла с Маланьей не нашли резонов для Витюши.

– Хорошо, – сказала ключница. – Боишься с нами идти, не ходи. Сам приходи на двор князей Голицыных и спроси нас – Фёклу, али Миланью. Придёшь?

Витюша Грехов задумался, внимательно оглядывая женщин.

– Приду.

– Побожись!

Витюша коротко взглянул на неожиданно, как снег в июле, появившуюся родную мамашку и мелко перекрестился.

– Ей Богу, приду!

– Когда? – не унималась Фёкла

– Ноне, после обедни. Как прихожане разойдутся, так и приду.

– Пошто прихожан-то ждать?

– Как пошто? – удивился Витюшка. – Мир не без добрых людей. Может кто копеечку, аль из съестного чё подаст.

– Я тебе рубль серебром дам и пирогов от пуза. Ты только приходи скоренько.

– Небось, обманешь?

– Без обмана! – Фёкла обернулась на церковные купола и перекрестилась. – Ей Богу, без обмана!

– Ну, тоды…, конечно…. – замялся Витюша. – Вы, тётеньки идите, а я за вами следом…

Витюша Грехов на подворье князей Голицыных не пришёл ни следом за Фёклой с Миланьей, ни завтра, ни через три дня. Миланья металась по многочисленным церквям, высматривая среди нищих худенькое тельце своего сына, но всё без проку. Расспрашивала калек, побирушек. Никто не видел такого пацана.

Витюша Грехов объявился сам через неделю.

В людской, едва только присели вечерять, открылась дверь. В её проёме обрисовалась худенькая фигурка. Мальчишка смело шагнул в круг света, солидно откашлялся, перекрестился на образа. Метнул глубокий поклон дворне.

– Доброго здоровья добрым людям!

Дворовые люди от неожиданности обмерли.

– Тебя кто во двор запустил, рвань подзаборная? – угрожающе загудел басом конюх Степан. Мужчина роста огромного и вида звероватого. – Я тебе ходунки-то взад пятками сей момент закручу! Сказывай, как во двор попал?

Вопрос громилы остался без ответа. Пацан не убоялся. Продолжил почтительно:

– Люди добрые! Мне с тёткой Фёклой, либо с Миланьей свидеться надобно. Они сами меня звали, не обессудьте зазря.

Кто-то из дворни недовольно буркнул:

– Садись в угол на лавку и жди. Скоро придут.

Почему Витюшка пришёл только через неделю? Где он скрывался всё это время? Кто запустил его на охраняемое сторожами подворье Голицыных? Все вопросы остались без ответов и тайной для всех.

…Запасшись пасхальными подаяниями, Витюшка на следующий день после встречи с Фёклой и Миланьей, лёгкой тенью промелькнул через двор Голицына на конюшню и поднялся на сеновал. Устроился в куче сухой, душистой травы и через щель фронтона, внимательно начал изучать жизнь двора. Через два дня он знал поимённо всю дворню и их маленькие тайны – кто, где ворует; кто, кого, где и как; кто, кого, как поносит.

На пятый день своей засидки Витюшка поверил, что китаёзов на подворье Голицыных нет. Риск попасть в пирожки отсутствует. Он хотел, уже объявиться перед родной мамкой и тёткой Фёклой, но его задержал странный случай.

Лукерья – прислуга из домашних (старый князь частенько её похлопывал и оглаживал по крутобёдрой заднице, как любимую лошадь) – выскочила из хозяйской части дома, и, озираясь, метнулась в конюшню.

Витюшка подумал, сейчас на встречу с любимой, сладкой задницей Лукерьи появится старый князь со своей подагрой, но, увы…

Вместо романтической встречи, Лукерья одним махом взлетела на сеновал. Витюша едва успел юркнуть в толщу сена и тихой мышкой наблюдал за незваной гостьей.

Лукерья вытащила из передника мешочек и быстро засунула его за стропило крыши. Затем, как завзятая гимнастка, слетела вниз и через пару-тройку мгновений уже исчезла в утробе хозяйской части дома.

«Как привидение», – подумал Витюша и, стараясь не шуршать сеном, полез к месту Лукерьиной захоронки.

Через пару минут Витюшка высыпал из замшевого мешка с гербовой монограммой рода Голицыных, на грязную ладонь, искрящуюся бриллиантовым блеском кучу золотых украшений.

Сверкание драгоценностей околдовало пацана. Никогда он не держал в руках ничего дороже водочной тары. Золото и бриллианты играли завораживающим блеском в луче солнечного света.

Манили в страну Счастья, обещали все удовольствия подлунного мира и даже пирожки с требухой каждый день.

Суровая школа нищеты обучила Витюшку практике бытия. Одно из правил гласило – если наказание неотвратимо, подставь под него жопу товарища.

Без сомнений и колебаний, Витюшка разделил драгоценности на три кучки. Одну кучку сыпанул обратно в замшевый мешочек и спрятал его туда, где он ранее лежал. Две кучки завернул в грязную тряпицу и задумался: «Лукерью завтра, край послезавтра, поймают на воровстве. Свою захоронку она, как пить дать, выдаст. Когда обнаружат, что драгоценности в мешке убыли, то зачнут трясти дворню и учинять обыски. Значитца, держать при себе золото с каменьями, дело опасное. Нужно их спрятать. Куда?»

В поисках надёжного места для своего клада, Витюшка облазил весь сеновал. Ничего путного не нашёл. Наступила ночь. Спускаться с сеновала он опасался. Лошади, учуяв в темноте приближение чужого, могли поднять тревогу, разбудить собак и сторожей.

Витюшка умел принимать решения. Недаром же был зачат одним из умнейших мужей Российской Империи – князем Голицыным.

Грехов поболтал баклажкой. В ней ещё порядочно оставалось воды. Достал тряпицу с драгоценностями и, скривив грязную мордаху, принялся глотать фамильные драгоценности Голицыных, щедро запивая их водой. Проглотить браслет с чудными зеленоватыми каменьями, Витюша не пытался, а вот толстая, золотая цепь, длиной с локоть не хотела залезать. Вызывала тошноту. Пришлось их положить обратно в замшевый мешочек.

***

Первой в людскую влетела тётка Фёкла.

– Витька, засранец, где так долго был? – подбежала, осторожно приобняла, боясь подхватить вшей. – Голодный? Садись вечерять.

– Не…

– Сытый чё ли?

«Ещё бы не сытый!» – подумал Витюшка. – «Столько золота сожрал за один присест!» – а вслух продолжил несмело:

– Тетка Фёкла, мне бы помыться заперва…