Вашингтон Ирвинг - Филип из Поканокета Страница 9

Измена ускорила гибель Филипа. Один из его людей, надеясь получить награду от вероломных пилигримов, предал свою страну. Звали предателя Питер. Ни один белый человек не знал тайного прохода в укрепление Филипа. Найти этот проход, а тем более захватить его, для белых было почти невероятным. Единственное место, откуда можно было более или менее успешно атаковать, укреплялось наподобие блокгауза; с флангов оно простреливалось перекрестным огнем из укрытий, а перед ним находился огромный (до пяти метров высотой) завал из срубленных деревьев. Все укрепление было окружено деревьями, покрывавшими весь остров, и водой. И тем не менее пилигримы совершили попытку прорваться в укрепление. Филип приказал открыть огонь, и индейские воины сметали белых с тропы одного за другим, пока не уничтожили шесть офицеров и множество солдат. Но в это время некто капитан Мозли с отрядом солдат каким-то образом сумел проникнуть в укрепление с другой стороны. Нападение было неожиданным; пилигримам удалось захватить форт. Они подожгли его и стали рубить всех подряд — мужчин, женщин и детей. Однако Филип с большой группой воинов смог бежать. Как известно, в этой битве погибло 80 белых и 150 было ранено; многие раненые умерли позже, так как помощь им могли оказать лишь после восемнадцатимильного перехода; много трупов белых было брошено в форту. Говорят, наррагансетов было уничтожено 700 человек. Большинство из них — женщины и дети.

Похоже, Господь все-таки не очень благоприятствовал пилигримам. Принято считать, что страданиям пилигримов нет равных во всей истории и перед ними бледнеют даже ужасы горящей Москвы [29]. Конечно, трудно сравнивать тысячи, десятки тысяч хорошо организованных и дисциплинированных солдат с армией пуритан, к тому же надо принять во внимание развитие науки, образ жизни и обычаи людей того времени.

Мы могли бы согласиться с изложенным выше, признав, что ничего подобного не было известно ни в одной языческой нации мира. Те, кто поистине сами хуже язычников, пострадали от возмездия врагов своих. Филип направился в свои земли, чтобы принять на себя заботу о своем народе и не бросать людей на произвол судьбы. Мы не удивились бы, узнав, что Филип говорит о страданиях своего народа, однако, когда подобным образом говорят люди, называющие себя христианами, мы считаем, что они достойны порицания и не заслуживают жалости.

Известен случай, когда какой-то белый женился на женщине из народа Филипа. Пилигримы объявили его предателем и приговорили к смерти. Он был четвертован. Коль скоро человек этот — язычник, то и слез на его похоронах, по словам пилигримов, было немного. Как видим, он не пожелал пойти против своей жены и детей и не бросил их, за что и был осужден как язычник. Мы полагаем, что ни один честный человек не похвалит за это отцов пилигримов.

Теперь Филип покинул свой край и, отступив в глубь страны, направился к могаукам. Несмотря на то, что в июле 1676 года несколько человек Короля Филипа были убиты могауками, он все-таки стремился к тому, чтобы могауки стали его союзниками. Тут Филип, как говорят, поступил неподобающим образом: он убил несколько могауков, а вину за это возложил на белых, надеясь таким образом привлечь могауков на свою сторону. Если это так, то мы, разумеется, не можем считать, что Филип поступил правильно. Однако нужно учесть, что он был доведен до крайности и помышлял лишь о мести. Впрочем, этот поступок Филипа не хуже действий многих политиков в наше время, которые ради достижения своих целей стремятся по-варварски — мечом, клеветой или любым обманом — навредить друг другу, претендуя, однако, при этом на просвещенность. Новейшие дуэли между так называемыми высокопоставленными людьми чести подтверждают мои слова.

Продолжая следовать за ходом истории, касающейся Филипа, мы видим, что он с февраля по август провел несколько 5 успешных вылазок против пилигримов, вынуждая их неожиданными нападениями покидать свои позиции. В это же время к Филипу присоединяются многие из индейцев-христиан; полагают, что, будь у них выбор, они бы все присоединились к нему, ибо не питали любви к своим белым братьям.

Как известно, отношение Филипа к пленным было более христианским, чем у пилигримов. Даже миссис Роуландсон, хотя она порой говорит об индейцах с горечью, не сказала в своих записках ни одного худого слова о Филипе. Он даже поручил ей выполнить для него работу; заплатил за эту работу, а потом пригласил пообедать с ним и выкурить трубку. У нас есть много свидетельств, что Филип был добр к пленным, и если англичане хотели их выкупить, то могли это сделать.

Так ли поступал губернатор Уинтроп или любой из отцов пилигримов? Нет. Известно ли, чтобы они принимали в своем доме и кормили взятых в плен индейских женщин? Нет. Такого в истории не найти! Белые пленницы были в полной безопасности, о чем свидетельствуют их собственные заявления. А разве так было, когда в руки пилигримов попадали индианки? Нет. Если индейцев брали в плен, то их либо вынуждали стать предателями и присоединиться к врагам, либо уничтожали на месте. Этот бесчестный метод применял печально знаменитый капитан Черч, совершая свои подвиги, ибо иным способом не выиграл бы ни одного сражения. Так что своим успехом Черч обязан исключительно честности индейцев, говоривших правду, и своему вероломству, с помощью которого он их обманывал. Следует заметить, что белые люди всегда пользовались доверчивостью индейцев. Со стыдом должен я признать, сколько продажности и обмана вижу среди тех, кто именует себя христианами. Если бы они, подобно моему народу, не провозглашали своего благочестия, то их преступления не казались бы столь чудовищными. Но так как, по их собственным заявлениям, они исключительно добродетельны, то преступления их выглядят еще чернее. Поистине, они подобны горам, окутанным дымом и мраком непроглядным.

Нам, однако, необходимо напомнить потомкам еще об одном низком и гнусном деянии отцов пилигримов. Мы имеем в виду сражение, в котором Филип потерял около ста тридцати человек убитыми и ранеными. Произошло это в августе 1676 года. Самое ужасное заключается в том, что пилигримы в этой битве захватили в плен жену Филипа и его сына, мальчика лет десяти, и продали их в рабство. Далеко, в чужие земли [30]. Я пишу об этом, с трудом сдерживая свои чувства при мысли о том, что люди, называющие себя христианами, способны вести себя столь возмутительно, столь жестоко, способны так низко пасть в глазах индейцев. Я не сомневаюсь, что даже здесь, среди моих слушателей, найдутся люди, достаточно благородные и честные, которые с презрением осудят поведение этих лжехристиан. И уж конечно, никто, кроме людей, одобряющих действия пилигримов, не станет праздновать день их высадки в Америке — день 22 декабря.

Подумайте только и представьте себе — отцы пилигримы явились сюда в поисках свободы, а затем сами устремились опутывать разум народа, который так же дорог Господу, как и их собственный; не удовлетворившись тем, что ограбили и обманули несчастных индейцев, они захватили в плен жену и сына Короля Филипа и сделали их рабами [31].

Леди и джентльмены! Не знаю как вам, а мне стыдно даже слышать об этих делах пилигримов, особенно когда они притворно провозглашают себя свободолюбивыми и человечными. К сожалению, именно так они и поступают! Захватив людей моего племени, они продают их на Бермудские острова и во многие другие места, а потом в день воскресный эти люди собираются вместе и заявляют, что все равны перед Господом, а богословы добавляют: «Тот, кто говорит, что любит Господа и ненавидит брата своего, тот лжец, и истина не с ним». И в то же время они ненавидят своих собратьев и продают их в рабство. Нет никакого сомнения, что все мои соотечественники, стоило им только покориться, были бы превращены в рабов. Однако индейцы отчаянно боролись за свою свободу. Они скорее уничтожили бы всех белых на своем пути и даже убили бы своих собственных жен и детей, чем поступились бы свободой своего народа. Только это спасло их от рабства. Да, только это. Отнюдь не добрая воля святых отцов пилигримов! Я хотел бы, чтобы голос мой был подобен грому и разносился по всей земле. Тот, кто защищает рабство, лишен стыда и подобен лютому зверю. Он руководствуется самыми низменными и порочными принципами, и мне безразлично, кто он и какое место занимает в обществе, — служитель ли он церкви или самый высокий представитель нации. И тот, кто не противится этим принципам, тот трус и не достоин называться человеком, тем более христианином. Поведением своим он порочит как Конституцию, где сказано, что все люди рождены свободными и равноправными, так и слово Господне, в которое, по его утверждениям, верит.

После того как Филип лишился жены и сына, в сердце его поселилась печаль, но, несмотря на это, он был полон решимости отомстить, хоть и загнан в болота индейцами, обманутыми лживыми обещаниями, и Черчем. И когда один из воинов предложил Филипу заключить с врагами мир, Филип тут же убил его. Как-то в бою пилигримы были потеснены Филипом и, отступая, потеряли одного человека по имени Томас Лукас (из Плимута). Мы полагаем, что он был в родстве с Лукасом и Хэджем, выступившими в бостонском суде в 1834 году против освобождения несчастных маршпи [32] из рабства, в которое их на многие годы ввергли отцы пилигримы.