Вольдемар Балязин - Семейная Хроника. Сокровенные истории дома Романовых Страница 9

Во время первого свидания он передал Евдокии две шкурки песцов, две шкурки соболей и отрез парчовой ткани. Посылки от него стали регулярно поступать несчастной узнице. А вскоре к Евдокии и Степану пришла любовь… О ней знали многие монахини, но ни одна из них не выдала любящих, понимая, чем все это может для них обернуться, если вдруг каким-либо образом бывшая царица снова окажется на престоле.

Год шел за годом, а любовь Евдокии и Степана все более крепла и расцветала, несмотря на то что Глебов часто уезжал из Суздаля в разные концы России — то в свои подмосковные и костромские деревни, то на Украину, то в другие места. Но сердце его всегда оставалось с Евдокией — в келье Покровского девичьего монастыря. Она же, безмерно скучая, писала ему письма, и в каждом звала: «Не покинь ты меня, ради Господа Бога, сюды добивайся!» Евдокия Федоровна мечтала, чтобы бывший стольник, а ныне майор гвардии Степан Богданович Глебов вымолил бы у царя место воеводы в Суздале, и тогда они были бы счастливее всех на свете. Но годы шли, а Глебов оказывался возле нее не так-то уж часто…

Новелла 2

«Сумасброднейшие, Всешутейшие и Всепьянейшие Соборы»

А теперь, оставив Степана Глебова и Евдокию Федоровну, возвратимся к царю Петру, к тому времени, когда он заточил ненавистную ему жену в монастырь, а сам с головой окунулся в разгул. Своим пьяным развлечениям Петр придал некое устроение, собственноручно написав устав своеобразного шутовского ордена и назвав его «Сумасброднейшим, Всешутейшим и Всепьянейшим Собором». Петр сам сочинил и чины, то есть порядок и обряды избрания и поставления новых членов «Собора», и всякий раз составлял программу очередного собрания, вдаваясь в мельчайшие детали его проведения.

Первый такой «Собор» прошел вскоре после смерти десятого, и последнего, патриарха Адриана — ярого сторонника старины и противника петровских новшеств. Петр платил Адриану откровенной неприязнью и, чтобы унизить сан покойного Адриана, учинил издевательское действо, поставив во главе «Собора» князь-папу Никиту Зотова, наряженного в патриаршие ризы. В этом шутовском звании он пробыл до дня смерти, последовавшей в 1717 году. Затем до 1723 года князь-папой был Петр Иванович Бутурлин. Вторым лицом «Собора» стал князь-кесарь Федор Юрьевич Ромодановский, одетый в гротескный царский средневековый наряд. Папу и кесаря окружал целый синклит придворных и многочисленный причт в шутовских и маскарадных костюмах.

Забегая вперед, отметим, что, когда в 1714 году первому князь-папе, а тогда уже графу, тайному советнику и генерал-президенту Тайной канцелярии Зотову было велено готовиться к свадьбе, расписанной Петром по обычаям «Собора», в перечне приглашенных значилось около двухсот мужчин и тридцать семь дам во главе с царицей Екатериной I. Из дам особо отмечены в приглашении «госпожа архиерейша Бутурлина и госпожа князь-игуменья Ржевская». Петр не только составил список, но и велел большинству из приглашенных, проживавших тогда в Петербурге, ехать в Москву. В Первопрестольной почти весь январь 1715 года прошел в маскарадных шествиях, забавах и шутовстве. На улицы Москвы выставили сотни бочек вина и пива, длинные ряды столов с разными яствами. Гостей к столам скликали отборнейшие заики, причем текст приглашения тоже написал Петр.

В день венчания звонили колокола всех московских церквей, и их звон сливался с какофонией огромного оркестра ряженых, шедших в Архангельский собор. Там девяностолетний священник обвенчал молодых, и они выехали из Кремля под звуки оркестра, гул колоколов и рев пьяной толпы: «Патриарх женился!»

На свадьбе присутствовали все члены «Собора» и другие приглашенные. Примечательно, что женитьба Зотова состоялась, когда ему исполнилось семьдесят лет. Он очень устал от своей весьма своеобразной службы и просил Петра отпустить его в монастырь. Однако вместо этого царь велел Зотову жениться и приказал выбрать будущую жену из московских вдов.

Его женой стала Анна Еремеевна Стремоухова, урожденная Пашкова, офицерская вдова, бывшая ненамного моложе своего нового мужа. Когда он через три года умер, Анна Еремеевна вышла замуж в третий раз, остановив свой выбор на новом князь-папе — Петре Ивановиче Бутурлине. Однако и здесь Анну Еремеевну постигла неудача — в середине 1723 года, опившись и объевшись на очередном «Соборе», третий муж умер.

За сорок дней до собственной смерти, 19 декабря 1724 года, Петр вновь намеревался созвать «Собор», чтобы произвести «чин нового избрания», «Всесвятейшим, Всешутейшим патриархом Кукуйским, Прешбургским, Заяузским и от великих Мытищ» Петр планировал избрать одного из основателей «Собора», графа и сенатора Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина. Однако выполнить монаршее предначертание Мусин-Пушкин не успел — помешала смерть главного затейника всех этих дел — «смиренного протодиакона Петра Михайлова».

Вторым чином на иерархической лестнице «Собора» был князь-кесарь. Сначала этот сан носил Федор Юрьевич Ромодановский, называвшийся еще и «потешным генералиссимусом четырех выборных потешных полков и прешбургским королем».

Вспомним крепость Прешбург, построенную возле села Преображенского на реке Яузе в 1685 году. Именно там нередко и собирался «Сумасброднейший, Всешутейший и Веепьянейший Собор». Вспомним также, что в селе Преображенском размещался Пыточный Преображенский приказ, начальником которого тоже был Федор Юрьевич. А уж в последнем своем качестве он наводил страх и ужасна всю Москву и в особенности в отсутствие Петра. Не случайно все другие члены «Собора» страшились Ромодановского и заискивали перед ним — ведь за его спиной стояли палачи Преображенского приказа.

Ромодановский и Зотов умерли в одном и том же году. О преемнике Зотова мы уже знаем, на место князь-кесаря Петр попросил заступить сына умершего — Ивана Федоровича. Ему же был поручен и Преображенский приказ.

Иерархия внутри «Собора» напоминала церковную: после двух первых лиц шли митрополиты — владыки различных городов, после них — протодиаконы, диаконы и т. д. По мере роста заслуг в шутовстве и пьянстве «Собор» коллегиально повышал своих членов. Так, сам царь был «протодиаконом Петром Михайловым». А митрополитом «царствующего и великого града Санкт-Петербурга, Ижорской и Кроншлотской Ингерманландии» числился по 1717 год Петр Бутурлин.

Состав «Собора», действовавшего более четверти века, конечно же менялся. Однако можно назвать тех, кто состоял в нем почти все время его существования. В деятельности «Собора» чаще других участвовали: Лефорт, Меншиков, Готовцов, Семен Бехтеев, П. И., И. И. и А. Б. Бутурлины, брат Меншикова — Гаврила, Г. И. Головкин, И. А. Мусин-Пушкин, Б. П. Шереметев, Ю. Щербатов, М. Колычев, М. Собакин, Я. Лобанов, М. А. Головин, В. Ржевский, А. Савелов, И. Денисов, Ф. Протасьев, М. В. Оболенский, И. Р. Стрешнев, Л. Воейков, И. Чириков, П. Муханов, Ф. М. Апраксин, А. Я. Хилков, Н. И. Репнин, Ф. А. Головин, Шемякин, П. И. Прозоровский, Т. Б. Юшков, Я. Тургенев, Колтовской, Б. Полибин, Губин, Тиматов, Ключарев, Козырев, Г. Кашнин, Траханиотов, И. Лосев, О. Метлин.

Даже беглое знакомство со списком свидетельствует о пестроте состава «Собора». Если П. И. Бутурлин почти ничем, кроме шутовства и пьянства, не отличился, то его племянники — Иван Иванович и Александр Борисович — стали известными военачальниками. Первый дослужился до чина генерал-аншефа, второй стал генерал-фельдмаршалом, московским генерал-губернатором, получив в 1760 году титул графа. (Далее мы узнаем и о том, что Александр Борисович был одним из любовников цесаревны Елизаветы Петровны, что сказалось и на его служебной карьере.)

Не менее убедительны и имена Лефорта, Меншикова, Ромодановских, Головина, Головкина, Шереметева, Мусина-Пушкина, Апраксина, Репнина и некоторых других, бывших подлинными сподвижниками Петра.

А теперь о женской части «Собора»:

Князь-игуменьей была Дарья Гавриловна Ржевская, урожденная Соковнина, разбитная, бойкая на язык, угодливая баба-шутиха, пользовавшаяся благоволением Петра и ставшая его доверенным лицом при молодой жене царевича Алексея Петровича Софье-Шарлотте.

Софья-Шарлотта много раз просила своего августейшего свекра убрать от нее эту пьяницу и доносчицу, специально приставленную для сбора сплетен и соглядатайства, но Петр всякий раз оставлял ее просьбы без ответа.

Распущенную, почти всегда пьяную князь-игуменью Дарью Гавриловну Ржевскую едва ли не превзошла такими же качествами ее дочь Евдокия. В 1708 году пятнадцатилетней девочкой попала Евдокия в постель к Петру, а через два года Петр пристроил ее, выдав замуж за своего любимца, бывшего денщика, а в ту пору тридцативосьмилетнего бригадира Григория Петровича Чернышова, родоначальника графской фамилии. Муж Евдокии был храбр, честолюбив и прославился многими подвигами в Северной войне: участвовал в штурмах десятка крепостей, взял в плен коменданта Нарвы генерала Горна, был много раз ранен. Свою женитьбу на царской фаворитке он расценивал как награду за боевые подвиги. Евдокия принесла бедному бригадиру немалое приданое, да и Петр одарил молодых богатыми подарками. Петр и потом долгие годы сохранял с нею прежнюю связь и, как утверждали, был отцом шестерых ее детей — трех сыновей и трех дочерей. Однако, учитывая необыкновенно легкий нрав Евдокии, отцом этих детей мог быть и любой другой из ее поклонников.