1000 лет русского предпринимательства Из истории купеческих родов - Платонов Олег Анатольевич Страница 9

Кого здесь только не было – русские промышленники и купцы, маклеры и агенты, кяхтинские торговцы чаем, армяне, торгующие калмыцкими тулупами, хивинцы и бухарцы с хлопком, немцы, англичане, французы, индийцы, местные кустари, крестьянские коробочники и офени со своим товаром.

Здесь можно было купить или договориться о покупке любого товара, производимого в России, заключить сделки – от небольшой до многомиллионной суммы на долгий срок, наряду с крупно оптовой торговлей была и мелочная – розничная, разносная.

Ярмарка товаров была одновременно и ярмаркойсмотром всех творческих сил, технических новинок, тут же рождалась предприимчивость, сколачивались артели, товарищества.

Ярмарка была самым чутким барометром экономической жизни и ее надежным регулятором. Именно здесь формировался баланс между спросом и предложением, производством и потреблением главных российских продуктов. На ярмарке отдельные, самостоятельные части, отрасли, виды деятельности гигантского хозяйственного механизма России связывались в одно целое, координировались, получали общественное признание или недоверие, определялись и направления развития по крайней мере на год вперед. По своему значению и размаху ярмарка могла быть сравнима только со всемирными выставками, часто опережая и их по масштабу торговых оборотов.

Нижегородская ярмарка, корни которой уходят в глубокую старину, задавала тон 18,5 тысячам местных ярмарок, существовавших во все времена года по всей России в семи тысячах населенных пунктов и игравших там роль такого же экономического регулятора и распределителя местного сельского хозяйства, ремесел и промышленности. Одна ярмарка следовала за другой, перерастала в третью – на Николу, на Спас, на Успенье, на Покров в губернских, уездных, штатных и заштатных городах, а также в больших селах и при монастырях. Зимой Сибирская ярмарка в Ирбите, осенью КрестовоИвановская в Пермской губернии, весной Алексеевская – в Вятской, летом – Караванная в Казанской и много, много других. Нижегородская ярмарка, прошумев шесть положенных недель в сентябре, как бы переезжала в Москву, где до конца месяца продолжался макарьевский торг и съезд покупателей, часто называемый вторым Макарием. Столь оригинальное и оперативное решение многих проблем было исторически обусловлено свободным, инициативным характером развития хозяйства в России, чуждым централизму и административному нажиму. Для русских предпринимателей ярмарка была одной из самых понятных, доступных и привлекательных форм хозяйственного общения, развивавшихся в рамках народных традиций и обычаев, в основе которых лежала крестьянская Русь.

ПОСТРОИТЬ ХРАМ

Мечтой жизни большей части русских предпринимателей было желание построить храм. Пройдитесь по старым русским городам – на каждой улице по церкви, а то и больше, и возведены они преимущественно на добровольные пожертвования купцов и промышленников. Так в сознании русского человека отражалась идея искупления за богатство, которое всегда связано с грехом.

Русская православная народная этика (имеющая, как это ни кажется парадоксальным, еще дохристианские корни) создавала атмосферу почитания идеалов добра, души, справедливости, правды и нестяжательства. Суть его заключалась в преобладании духовнонравственных мотивов жизненного поведения над материальными. Народное понимание нестяжательства: «Лишнее не бери, карман не дери, души не губи» или «Живота (богатства) не копи, а душу не мори». Отсюда ясно, что дало основание Ф. М. Достоевскому писать, что русский народ оказался, может быть, единственным великим европейским народом, который устоял перед натиском золотого тельца, властью денежного мешка. К богатству и богачам, к накопительству русский человек относился недоброжелательно и с большим подозрением. Многие в народе считали, что любое богатство связано с грехом. «Богатство перед Богом большой грех». «Богатому черти деньги куют». «Пусти душу в ад – будешь богат». «В аду не быть – богатства не нажить». «Копил, копил, да черта купил».

Справедливо отмечает писатель В. Белов, что «в старину многие люди считали Божьим наказанием не бедность, а богатство. Представление о счастье связывалось у них с нравственной чистотой и душевной гармонией, которым, по их мнению, не способствовало стремление к богатству».

Православному русскому человеку была чужда идея стяжательства, богатства ради богатства – представления прогресса, как постоянного наращивания обладания все большим числом вещей и предметов. Идее прогресса как стяжательства русская духовная культура противопоставляет идею преображения жизни через преодоление греховной основы человека путем самоотверженного подвижнического труда.

Труд в православной этике русского человека – безусловная добродетель, исполнение которой – высшее жизненное наслаждение, ибо посредством его он приближается к Богу, преодолевает свою греховную основу.

Писатель М. Горький, много беседовавший с известным русским предпринимателем миллионером старообрядцем Бугровым, отмечает, что о своей работе он говорил «много, интересно, и всегда в его речах о ней звучало чтото церковное, сектантское. Мне казалось, что к труду он относится почти религиозно, с твердой верой в его внутреннюю силу, которая со временем свяжет всех людей в одно необозримое целое, в единую разумную энергию, цель ее: претворить нашу грязную землю в райский сад». Не понимая духовную сущность отношения этого старообрядца к труду как святому делу и добродетели, характерному для мировоззрения Древней Руси, Горький пытается объяснить это посвоему, со своих какихто поверхностнозападноевропейских технических позиций. Но главное здесь в том, что подобное отношение к своему делу было характерно для многих русских предпринимателей. И недаром самыми выдающимися русскими предпринимателями XIX–XX века стали выходцы из старообрядцев, которые в значительной степени сумели сохранить идеалы и традиции Святой Руси. Эти идеалы и жизненные принципы, заложенные в них, способствовали созданию гигантских семейных фирм, подобных фирмам старообрядцев Морозовых и Рябушинских…

Итак, труд как добродетель, а что же богатство? Богатство в этике коренных русских предпринимателей не самоцель и не только путь к наслаждению жизнью (хотя это и допускается), но прежде всего средство делать добро, служить людям. Только таким образом национальная психология русского человека смиряется с греховностью богатства.

И вот в течение веков русские предприниматели воздвигают в нашем Отечестве на свои средства десятки тысяч церквей и часовен, один перечень которых займет много томов.

На огромном числе зданий, больниц, школ, клиник, ночлежных домов, приютов, богаделен в Москве, Петербурге и в провинциях вплоть до 1917 года сохраняются имена их основателей – как правило, именитых купеческих фамилий.

Построить храм или богадельню – это самый традиционный путь покаяния и общественного служения, но кроме него в XVIII–XIX веках возникают и другие пути – меценатство, собирание больших библиотек, коллекций, художественных галерей. Причем тогда, когда большая часть дворянства и интеллигенции интересовалась, как правило, западноевропейской живописью, скульптурой, иностранными книгами, русские предприниматели первыми начинают собирать церковнославянские книги, иконы, разные предметы русской старины.

Интересу русского купечества к древней русской иконе и старопечатной книге мы обязаны тем, что для нас сохранились лучшие образцы этого искусства. А сколько церквей было не только построено, но и отреставрировано на средства купцов!

Московский купец Тихон Федорович Большаков (1794–1863) посвятил свою жизнь отысканию древних русских книг. Его стараниями составились известные собрания (вошедшие впоследствии в государственные фонды) Погодина, графа Строганова, графа Уварова, графа Толстого, князя Гагарина, графа Шереметева, князя Оболенского, Буслаева, Тихонравова, Барсова, Ундольского, Морозова, Солдатенкова. В Румянцевском музее Большаков собрал такое большое число древних рукописей, которые составили целый отдел. Среди рукописей, разысканных Большаковым, – знаменитый «Стоглав».