Китай - Эдвард Резерфорд Страница 9

Взяв иглу, он сначала потыкал ею в чашу каждой трубки, желая удостовериться, что они совершенно чистые, потом зажег лампаду. Зажав костяную ложечку между большим и указательным пальцем, господин Лун зачерпнул немного опиума из баночки и положил на керамическое блюдце, после чего, помогая себе ложкой и иглой, аккуратно скатал опиум в шарик размером с горошину.

Теперь пора было разогревать опиумный шарик. Это требовало аккуратности и сноровки. Подцепив шарик кончиком иглы, господин Лун осторожно держал его над горящей лампадой. Прямо на глазах у старика маленький шарик опиума начал разбухать, цвет его менялся с темно-коричневого на янтарный.

Когда шарик приобрел золотистый оттенок, господин Лун поместил его в чашу трубки гостя. Старик лег головой к низкому столику и лампе. Господин Лун показал, как держать трубку достаточно близко к лампе, чтобы под воздействием тепла золотистый опиум внутри испарялся, но не слишком близко, иначе он сгорит. После того как старик справился с задачей, господин Лун принялся готовить опиум для себя.

– Вы знаете, господин староста, что опиум увеличивает половую мощь мужчины? – спросил он.

– Как интересно, – пробормотал старик. – О-о-о-очень интересно.

– Правда, ваша супруга умерла два года назад, – заметил хозяин.

– Ничего страшного, я могу взять себе другую жену, – ответил староста, и на его лице уже появилось выражение неземного блаженства.

Во дворе молча сидела вся семья господина Луна во главе с его женой. Непонятно было, одобряет она опиум или нет. Но поскольку это была демонстрация благосостояния их семьи, благодаря чему остальные жители деревни еще сильнее ее уважали и боялись, ей приходилось мириться с опиумом.

Младший Сын умотался в тот вечер, и Мэйлин даже думала, что муж уже спит, но тут он заговорил:

– Я знаю, что ты любишь Ньо. Извини за маму.

Мэйлин накрыла волна облегчения, после чего она с жаром зашептала:

– Мне так плохо! Я обещала с ним увидеться. Но теперь, наверное, не смогу. Я никогда бы не сделала ничего, что тебя расстроило бы!

– Я не против вашей встречи с Ньо. Это мама против. – Он обнял жену, по щекам которой струились слезы.

К тому времени, как Мэйлин перестала плакать, муж провалился в сон.

Ей казалось, что утром у нее все может получиться. И только когда она проснулась, выскользнула во двор и огляделась, то поняла, как поступить, поскольку, посмотрев за ворота в сторону пруда, увидела не легкую пелену, как накануне, а густой белый туман. Непроницаемый. Всепоглощающий. Словно боги ниспослали ей плащ-невидимку. Если вы по собственной глупости рискнете войти в такой туман, то наверняка тут же заблудитесь.

Так что у нее появился предлог. Она вышла за ворота и потерялась. Просто шла-шла по тропинке и сбилась с пути. Кто сможет доказать, где конкретно она была? Никто же ничего не увидит.

Мэйлин вернулась к себе. Любимый муж все еще крепко спал. Она хотела поцеловать его, но побоялась разбудить, а потому быстро натянула свободные штаны под блузу, сунула ноги в тряпичные тапочки, обмоталась платком и выскользнула из комнаты. Пересекая двор, она услышала, как на диване громко храпит деревенский староста. Очевидно, остался у них ночевать. Дверь в комнату Ивы была приоткрыта. Невестка подсматривает за ней? Мэйлин надеялась, что нет. Через пару минут она уже оказалась за воротами, где ее окутал туман.

Хорошо, что Мэйлин точно знала, где мостик, поскольку его не видела. Пошарив в воздухе пару раз рукой, она нащупала перила и начала переходить. В нос ударил запах тростника среди тины. Деревянные доски поскрипывали. Слышит ли ее кто-нибудь из домочадцев? На другом конце мостика она шагнула на тропинку и повернула направо. По обе стороны высились стебли бамбука. Мэйлин с трудом различала их очертания, но капли росы с листьев мягко падали на макушку, пока девушка пробиралась по изрезанной колеями тропе вдоль околицы. От земли исходил еле уловимый едкий запах. Даже не видя ничего толком, она знала, что идет мимо небольшой банановой рощицы.

И тут Мэйлин услышала звук. Тихий скрип за спиной. Кто-то перешел через мостик. Мэйлин пронзил страх. Ива видела, как она ушла, и пожаловалась свекрови? Мэйлин поспешила дальше, споткнулась о корень, едва не упала, но удержалась на ногах. Если она успеет добраться до места встречи раньше, чем ее поймает свекровь, то можно спрятаться с Ньо в тумане. Она снова прислушалась. Тишина. Матушка или остановилась, или движется по ее следу.

Тропинка поднималась в гору, а наверху сливалась с грунтовой дорогой у въезда в деревню. Мэйлин добралась до дороги и увидела крошечный каменный алтарь с маленькой деревянной фигуркой внутри, хотя лично Мэйлин она всегда напоминал сморщенную старую обезьяну. Предок – основатель деревни должен был защищать свой клан и всех жителей в целом. Мэйлин попросила у него благословения, хотя и не была уверена, что получит его.

Именно здесь она договорилась встретиться с Ньо. Мэйлин тихонько позвала его по имени.

Густой низкий туман скрывал рисовые поля позади Мэйлин и ручей, где жили утки, впереди слева, но она могла различить крыши хижин вдоль дороги, небольшой холм чуть подальше и два опоясывающих местность хребта Лазурного Дракона и Белого Тигра[15] – так их называли жители деревни, – которые защищали деревню с каждой стороны.

Обычно деревня была приятным местечком. Летом с моря дул прохладный бриз, зимой низкое солнце дарило свое мягкое тепло. По фэншуй место считалось благоприятным. Но если Матушка поймает ее, то деревня станет одним из восемнадцати уровней ада. Мэйлин с тревогой всматривалась в туман. Здесь ждать нельзя.

Она снова позвала Ньо по имени. Ничего. Остается только одно. Если он все-таки придет, то она не пропустит его на узкой дорожке даже в таком густом тумане. Бормоча себе под нос проклятия, Мэйлин поспешила в деревню.

Дом ее родителей был ничем не примечательным. Никакого переднего дворика с воротами, выходившими на улицу, как у соседей. Фасад дома был обшит разномастными досками, а в него встроена дверь, которую много лет назад сняли с соседского дома, причем повесили не совсем вертикально, а потому казалось, что она не открывается в темную комнату, а, скорее, норовит туда упасть. Второй этаж отсутствовал, но родители могли подняться по лестнице на низкий чердак, где они спали.

Мэйлин подошла к шаткой деревянной двери и распахнула ее.

– Ньо! – с жаром прошептала она.

В тени комнаты что-то зашуршало, и раздался его голос:

– Сестрица! Это ты!

– Ну разумеется, это я, а тебя где черти носили?

– Я решил, что ты не придешь.

– Я же обещала!

– Дочка! – Сверху над лестницей показалась голова отца. – Домой иди. Домой! Тебе нельзя здесь находиться.

Оттуда же