Искандер Гилязов - Легион «Идель-Урал»

И. А. Гилязов

ЛЕГИОН «ИДЕЛЬ-УРАЛ»

Введение

Великая Отечественная война постепенно уходит от нас в далекое прошлое. Эта война, одна из самых кровавых в истории человечества, во многом определила ход последующих исторических событий. Она стала грандиозной трагедией для миллионов людей. Ее следы, пожалуй, сохранились и сегодня в душах не только ветеранов войны и тех, кто пережил ужасы войны, работая в тылу, но их, вероятно, можно ощутить в чувствах послевоенных поколений, каждое из которых по-своему пытается понять величие и трагизм этой масштабной катастрофы. Поэтому очевиден неугасающий интерес к военной проблематике современной исторической науки. Казалось бы, тема Великой Отечественной войны изучена исследователями вдоль и поперек. По истории войны опубликованы тысячи монографий и статей, есть и капитальные многотомные исследования.

И все-таки война — это такое многоплановое и многомерное явление, что даже за 60 с лишним лет вряд ли возможно со всей скрупулезностью и объективностью изучить каждый ее нюанс. Есть еще наверняка сюжеты, изученные исследователями мало или недостаточно, так называемые «белые пятна». И действительно, до какого-то времени оставались в истории войны темы, закрытые для изучения. На них в силу политических причин было наложено табу. Историки могли про себя над ними задумываться, но изучать их они не имели ни возможности, ни позволения.

Одной из таких проблем является весьма щекотливая и неоднозначно воспринимаемая тема советского коллаборационизма в годы войны или тема военного и политического сотрудничества определенной части советских граждан с Германией — оккупационными властями, вермахтом и СС, политическими учреждениями Третьего рейха. Очевидно, многие слышали о генерале Андрее Власове и Русской Освободительной армии, о Восточных легионах, созданных гитлеровцами из военнопленных представителей тюрко-мусульманских народов СССР, в том числе и о легионе «Идель-Урал». В советское время эти темы упоминались в исторической литературе и публицистике, но информация та была, во-первых, очень дозированной, во-вторых, очень недостоверной. У нас должно было сложиться мнение, что такие военные формирования, как РОА или Восточные легионы, являлись жалкими, абсолютно беспомощными придатками вермахта, состоящими сплошь из изменников и отщепенцев. Если уж шли в них честные люди, то только с ясным намерением обратить против врага полученное оружие. Получалось так, что восточные легионеры затем почти все перебежали к партизанам — в Белоруссии, на Украине, во Франции или Голландии, что Восточные легионы изначально противостояли немцам и сопротивлялись всем попыткам использовать их в борьбе против Красной армии или партизан. Но все, оказывается, далеко не так просто и гладко. Даже если обратить внимание только на количественные показатели и вспомнить, что в германских вооруженных силах в годы войны находилось не менее 700 000 советских граждан, в основном из числа военнопленных, то закономерно возникает вопрос: как же так получилось? Неужели могло быть столько «предателей» и «отщепенцев»? Объяснять все это элементарным предательством было бы в значительной степени упрощением и примитивизацией проблемы. На нее, при всей ее болезненности и неоднозначности, следует взглянуть более широко и непредвзято.

В постсоветское время, когда историки получили возможность более свободного изучения прошлого, когда открылись ранее закрытые архивы, темы, на которые ранее было наложено вето, привлекали и привлекают особый и пристальный интерес. Они вызывают и заинтересованную реакцию у читателей. И проблема советского коллаборационизма в годы Второй мировой войны действительно начала изучаться довольно интенсивно. Особенно много исторической литературы посвящено личности генерала Власова и Русской Освободительной армии — опубликованы уже десятки книг, исследований и собраний документальных материалов. Не обойдена вниманием и история Восточных легионов.

Так что можно с удовлетворением констатировать, что за довольно короткое время в изучении советского коллаборационизма в годы Второй мировой войны сложилась даже определенная традиция. Наметились в исторической литературе и несколько разные подходы в оценках этого явления. Особенно представительна группа тех исследователей, которые в определенной степени продолжают линию советской историографии и без особого сомнения ставят знак равенства между коллаборационизмом и предательством. Но в то же время налицо в некоторых исследованиях попытка более разностороннего и, на наш взгляд, более объективного освещения этой проблемы.

Данная книга — попытка рассмотрения феномена советского коллаборационизма на примере представителей тюрко-мусульманских народов. Опираясь на имевшиеся в моем распоряжении источники, я постараюсь представить ход исторических событий, связанных с этим сюжетом, и познакомить читателя с разными его сторонами, высказать собственные суждения о феномене коллаборационизма. Задача историка в данном случае — это не выступление в роли обвинителя или защитника, а стремление представить происходившие в прошлом события как можно более беспристрастно и объективно, не впадая в крайности. Понятно, что с высоты сегодняшнего дня довольно легко навешать ярлыки и обрисовать все двумя цветами — черным и белым. А война, тем более такая, как Вторая мировая война, — явление настолько сложное, что двух красок для представления всех ее сторон явно недостаточно. Следует учитывать, что, изучая прошлое, мы должны иметь о нем максимально широкое представление, а не выбирать из него только «выигрышные», героические или удобные сюжеты, которые в данный момент кажутся «политически выдержанными» или «полезными».

Эта книга стала результатом работы в архивах и библиотеках Германии. Особый интерес для меня представляли документальные материалы различных учреждений национал-социалистической Германии, как военных, так и гражданских: материалы Министерства иностранных дел, Министерства по делам оккупированных восточных территорий (Восточного министерства), Главного управления СС, командования Восточных легионов и различных военных соединений вермахта. Идеологическая направленность этой документации при этом никогда не упускалась из вида. Эти документы являлись продуктом жестокого тоталитарного режима, поэтому необходимость строго критического подхода к ним являлась для меня очевидной. Увы, не все из источников времен Второй мировой войны сохранились, многие оказались безвозвратно утерянными. И все же имеющийся материал позволяет с достаточной точностью воспроизвести одну из масштабных военно-политических афер Третьего рейха — попытку организации военного и политического сотрудничества с представителями тюрко-мусульманских народов СССР и ее результаты.

Выражаю свою благодарность фонду имени Александра фон Гумбольдта (Alexander-von-Humboldt-Stiftung), сделавшему мне возможным целенаправленный и углубленный поиск в архивохранилищах Германии. Я очень благодарен всем коллегам, советы которых помогали мне при написании данной работы — сотрудникам Семинара по восточноевропейской истории Кельнского университета: его тогдашнему руководителю профессору Андреасу Каппелеру (в настоящее время Венский университет), доктору Кристиану Ноаку (в настоящее время — Дублинский университет), доктору Гидо Хаусманну (в настоящее время — Фрайбургский университет), а кроме того, профессору Ингеборг Бальдауф (Берлин), профессору Герхарду Зимону (Кельн), профессору Адольфу Хампелю (Хунген), доктору Патрику фон цур Мюлену (Бонн), доктору Себастиану Цвиклински (Берлин). С теплотой и грустью вспоминаю я своих покойных коллег профессора Герхарда Хеппа (Берлин) и доктора Иоахима Хоффманна (Фрайбург). Многие коллеги в России также не остались в стороне — я искренне благодарю писателя Рафаэля Мустафина (Казань), заместителя главного редактора «Книги Памяти» Михаила Черепанова (Казань) и бывшего руководителя Центра общественных связей КГБ Республики Татарстан Ровеля Кашапова. Варианты этого исследования обсуждались на заседаниях в Казанском государственном университете, и ценные замечания по тексту сделали многие коллеги по кафедрам истории татарского народа, истории Татарстана, современной отечественной истории и историографии и источниковедения КГУ — профессор Миркасым Усманов, профессор Индус Тагиров, профессор Алтер Литвин, профессор Рамзи Валеев, профессор Риф Хайрутдинов, профессор Александр Литвин, доцент Валерий Телишев, доцент Завдат Миннуллин, доцент Дина Мустафина. Кроме того, очень важны для меня были и наблюдения профессоров Николая Бугая (Москва) и Ксенофонта Санукова (Йошкар-Ола).

Современники описываемых событий во многом помогли мне, беседы с ними дали возможность более выпукло и образно представить происходившее. С искренним уважением вспоминаю я ныне покойного адвоката Хайнца Унглаубе (Лауэнбург), бывшего руководителя Татарского посредничества. Я желаю крепкого здоровья Тарифу Султану (Мюнхен), бывшему члену «Союза борьбы тюрко-татар Идель-Урала», выдающемуся деятелю татарской послевоенной эмиграции.