Алексей Суконкин - Спецназовские байки Страница 10

Всего на гражданке я выполнил три прыжка. Потом это сильно повлияло на мою судьбу.

В армии (по крайней мере там, где мне довелось служить) вопросам подготовки к совершению прыжков с парашютом, уделяется самое пристальное внимание. Вся эта шелуха бравады, который ты заражен от спортсменов-мастеров, слетает с призывом тебя в Российские Вооруженные Силы, а именно в десантируемые их части. В Российских Вооруженных Силах парашютную подготовку с реальным выполнением прыжков сейчас проходит личный состав срочной службы следующих боевых войск (и частей):

1. Воздушно-десантные войска — это воздушно-десантные дивизии, части боевого и тылового обеспечения воздушно-десантных войск.

2. Соединения и части десантно-штурмовых войск — раньше это были десантно-штурмовые бригады, находящиеся в подчинении штаба Округа (а так же и отдельные армейские батальоны). Сейчас — это три бригады и две дивизии (7-я и 76-я), которые, по сути, все равно остаются воздушно-десантными. Из этого набора только 11-я и 83-я бригады в свое время были по-настоящему десантно-штурмовыми. Ими по сути они и остались.

3. Соединения и части специального назначения Разведуправлений Округов и Разведотделов Армий и Корпусов. По другому это называется Спецназ ГРУ. Это бригады (сейчас их у нас девять штук, а в советское время было четырнадцать) и несколько отдельных рот (75-я, 584-я и пять безномерных рот в СКВО) армейского и корпусного подчинения (в советское и немного в российское время этих рот было тридцать штук, в одной из таких я и служил).

4. Роты глубинной разведки разведывательных батальонов мотострелковых и танковых дивизий Сухопутных Войск (а сейчас и разведбатов мотострелковых бригад). Этих было далеко за сотню. Сейчас около двадцати.

5. Разведроты бригад и полков морской пехоты. А на Тихоокеанском Флоте еще и целый 263-й разведывательный батальон в подчинении штаба 55-й дивизии.

6. Моряки-разведчики морских разведывательных пунктов специального назначения. Этих совсем мало, но прыгают они в таких условиях, не позавидуешь. На воду. На прибрежные скалы. Сейчас у нас таких пунктов, позвольте посчитать, пять.

…вот такой расклад. И второго августа все вышеперечисленные имеют равные права хорошо накинуть за воротник. Что и делается с размахом — ох и люблю я этот праздник…

Так вот, в армии, честно говоря, я увидел совершенно другой подход к безопасности прыжков. Заместитель командира отдельной роты специального назначения по воздушно-десантной подготовке капитан Лютиков сразу заявил всему личному составу роты:

— Слушайте сюда, уроды, если у кого будет косяк на укладке, или залет на прыжках, учтите, матку мерзавцу вырву собственными руками… — потом подумал и добавил: — Без наркоза…

А капитан был богатырского роста и сорок седьмого обувного размера. Десантный берет носил круглый год. Я только однажды видел его в шапке — когда к нам зимой приезжал начальник разведки округа (на охоту и икры пожрать).

А парашютов у нас на складе было штук триста. Запасок было раза в четыре меньше. Наверное, на случай большой войны разведгруппы нашей роты будут высажены в Китай без запасных парашютов. На кой черт они нужны, если группа все равно будет уничтожена. По крайней мере, в тех условиях, в которых нужно будет действовать группам специального назначения на территории Китая, и при том полицейском режиме, да плюс специальная охота за высаженными диверсантами… тяжеловато будет выжить. Ничем не хуже и японский аэродром Титосе (карта с этим аэродромом висела на стене в канцелярии роты), для ослепления которого рота должна была выделить три группы — большую часть своего личного состава. Даже выполнив свою задачу, тяжело будет переплыть Японское море…

Хранящиеся на складе парашюты нужно переукладывать раз в три месяца. При наличии в роте в те славные переходные времена всего четырнадцати человек личного состава… короче, такое чувство, что Д-1-5у, Д-6 и «Лесник» и запаску З-5 я могу и сейчас уложить с закрытыми глазами.

К чему я? А, про прыжки в армии.

Помимо основного и запасного парашюта (как это было на гражданке), военный парашютист имеет на себе РД-54 — это рюкзак десантника образца 1954 года. Рюкзак надевается под ранец основного парашюта. В рюкзаке находится боекомплект, согласно специальности, рацион питания, полотенце, портянки, мыльно-рыльные принадлежности и ОЗК. Кроме того, у десантника есть оружие. У меня была винтовка. В начале СВД, потом выдали СВД-С со складным прикладом. Винтовка прыгала в чехле. Один раз на проверке я прыгал с автоматом АКМС-Л. У автомата при прыжке особым способом тесьмой привязывается защелка автоматного магазина, чтобы не потерять магазин в воздухе. В противном случае Лютиков без долгих прелюдий и ласк мог любому спецназовцу-парашютисту вынуть матку. Найти ее в мужском организме и вынуть.

Из-за такого принципиального подхода Лютикова к своему делу, за всю службу в роте специального назначения я не видел сколько-нибудь значимых парашютных происшествий. Капитан умел достучаться до сознания самых последних отморозков, которых так щедро Родина призывала в спецназ. Были мелкие отклонения, были и у меня, но погибших в роте не было. Только за это Сереже Лютикову можно поставить памятник.

Если же в небо шагает радист, или нужно десантировать с группой большое количество взрывчатки, применяются специальные грузовые контейнеры, которые крепятся к подвесной системе основного парашюта. Десантник выходит за борт с контейнером в руках, а после раскрытия парашюта контейнер повисает на семиметровом фале. Называется эта штука ГК-30 — грузовой контейнер, грузоподъемность — 30 килограмм. Мне повезло — с ГК-30 я не прыгал ни разу.

Прыгали мы с вертолета Ми-8 и транспортного самолета Ан-26. С самолета я прыгал как в бортовой люк, так и в рампу. В рампу когда прыгаешь, такое чувство, будто идешь по жесткому полу, а потом раз и у тебя под ногами нет никакой опоры. Забавно.

Начиная с третьего прыжка (для меня по счету с шестого) все прыжки я выполнял с РД и оружием. Прыгали в основном с высоты 800 метров, но на показательных прыжках 2 августа 1994 года в составе группы из пяти человек я прыгал с высоты 120 метров. А 20 августа на окружных учениях в составе разведгруппы я прыгал ночью с высоты 300 метров.

Что самое интересное, в армии за прыжки платят деньги. За четырнадцать прыжков я должен был получить достаточно большие деньги. В реальности на руки я получил деньги за два или три прыжка. Остальные деньги — это вообще отдельный рассказ.

Рота на аэродроме. Идет укладка парашютов. Погода хорошая, и возможно, будем прыгать. Для всей роты это первый прыжок. Командир роты майор Иванов и зам по ВДС капитан Лютиков зверствуют.

— Рыжий, скотина! Ты как купол налистываешь? Кто тебя этому учил?

— Так я же это… — разведчик все делает вроде правильно, но ротному нужен козел отпущения…

Лютиков подходит ко мне. Я уже закончил налистывать и готов приступить к натягиванию чехла. Капитан смотрит на мою работу. Он знает, что у меня на гражданке было три прыжка, но это никак не влияет на качество контроля. Более того, мне кажется, что меня он контролирует сильнее, чем других. Оно и верно — других он учил сам, а меня кто-то другой. Переучивать всегда сложнее, чем учить. Лютиков кивает и идет дальше.

На старте идет проверка. Лютиков подходит ко мне. Открывает клапан, смотрит шпильки. Смотрит установку прибора ППКУ. Прибор должен раскрыть запасной парашют, если в воздухе у парашютиста не раскроется основной парашют, и он не сможет самостоятельно ввести в действие запасной. Даже если парашютист будет без сознания, то умный прибор раскроет запасной парашют и жизнь десантника будет спасена. Второй вариант автоматического введения запаски в действие — это когда какая-нибудь десантная бестолочь забудет развязать тесьму, связывающую прибор со шпильками запаски. Тогда запаска вываливается вперед и вниз, потом начинает расправляться, наполняться воздухом, и в результате обычно заходит стропами между ног десантника, наполняется полностью, ставит парашютиста раком и в таком раскоряченном состоянии российская военная угроза опускается на земную твердь. Потом ему вынимают матку.

Лютиков трогает вытяжной фал, который прижат к ранцу основного купола специальными резинками, потом хлопает меня по плечу:

— Нормально.

Проверили еще восемь человек. Лютиков дает отмашку:

— На борт.

На кромке аэродромного бетонного поля стоит вертолет Ми-8мт с работающим двигателем. Прыгать будем с него. Я влезаю первым — как самый легкий буду прыгать последним. Это правило учитывается строго. На гражданке это практически не учитывалось. А тут строго — кто тяжелее, тот первым и выходит. Чтоб не влетел, собака, в купол ниже летящего.

Все расположились на своих местах. Пристегнули карабины вытяжных фалов к специальному тросу. Начинается подъем машины. Взлетаем. Внизу Дземги. В первой трети аэродром пересекает железная дорога. Говорят, что это единственный аэродром в мире, который «оснащен» железной дорогой. Самолеты садятся — поезда стоят. Поезда идут — самолеты терпеливо кружат над аэродромом.