Владимир Миронов - Первая мировая война. Борьба миров Страница 10

После многих лет забвения «Институт Русской Цивилизации» издал его книгу «Геополитика панславизма» (2010) В. И. Ламанский дает верную оценку политической морали и психологии наших славянских братьев, их элит: «Это положение я позволю себе выразить следующим образом: народы славянские, южные, западные, в силу единоплеменности и сходства своих языков, в течение всей своей исторической жизни не могли совершенно утратить памяти о своем общем происхождении и сознания своего первоначального, внутреннего единства, — постоянно находились в более или менее близких сношениях. Характер же этих взаимных сношений определялся их внутренним бытом: чем более подпадал он чужеземному влиянию, чем менее оставался он верен своим коренным народным стихиям, тем скорее утрачивали они сознание своего единства, тем заметнее ослабевали их первоначальные связи, тем враждебнее становились их взаимные столкновения. Пока неприязненные стихии действовали врозь, славяне не сознавали потребности во взаимных союзах. Когда же им явно стала угрожать общая опасность, устроить союз было уже поздно: государства славянские до того прониклись чужеземными элементами, что уже вовсе не годились на потребы славянские… и массы народные не спасли своих государств с их ложной образованностью, а более или менее равнодушно отдались в неволю азиатам и немцам. Славянский мир до того подчинился чуждым стихиям — азиатской, византийской и римско-немецкой, что в XVIII в. можно было думать, что начался процесс разложения славянских народностей… Из среды славянского мира заметно выделялся один русский народ». Славяне Восточной Европы потеряли национальный облик. Сегодня это особенно ясно.

Но тогда на волне общеславянской эйфории многие в России и кое-кто в Восточной Европе еще «уповали» на союз славян. Итог известен. Сначала разразилась первая Балканская война (9 октября 1912 — 30 мая 1913) между Балканским союзом (Болгария, Греция, Сербия, Черногория) и Турцией. Война завершилась поражением Турции. По Лондонскому договору она утеряла свои европейские владения, кроме Стамбула и небольшой части Восточной Фракии. Вторая Балканская война (29 июня 1913 — 10 августа 1913) шла уже между славянами, Болгарией, с одной стороны, и Сербией и Грецией (к ним позже присоединились Черногория и Турция) — с другой. Завершилась поражением Болгарии, которая по Бухарестскому договору уступила Румынии Южную Добруджу, Турции — Южную Македонию, часть Западной Фракии, Сербии — северную Македонию. Балканские войны привели к обострению международных отношений на Балканах и в Европе, подготовив и ускорив развязывание Первой мировой войны.

К. Леонтьев как в воду глядел, резко заметив тогда, что все, чего хотят южные славяне, — так это как можно скорее слиться со «Всеевропой». И все!!! Особо выделяется двуличием, цинизмом их интеллигенция. Он писал: «Интеллигенция югославян слишком похожа на французскую или общеевропейскую буржуазию, и если она несколько лучше, то разве только тем, что она еще гораздо хуже ее». И далее: «Югославянская интеллигенция… представляет собою тип чистейшей плутократической демократии…» (сюда он относил болгар, сербов, чехов, словаков, хорватов).

Замечательный русский ученый вывел разумную, очень реалистичную и подходящую даже к нынешним временам формулу — «тяготение (к ним) на почтительном расстоянии». Хотя народы и близки.

Погодин говорит о создании славянского союза со столицею в Константинополе: «Восемьдесят с лишком миллионов — почтенное количество! Порядочный союзец! Славяне были затерты Историей, славяне были затерты Географией, славяне были затерты дипломатией и политикой, но наступает, видно, время, когда, по слову Писания, последние должны сделаться первыми». Ничего себе «затерты» — полвека Европа внимала России! Далее «совершенно замечательная», фантастическая, но далекая от реальности мечта: «Да! Novus nascitur ordo! Новый возникает порядок, новая эра наступает в истории… Владычество и влияние уходят от одних народов и достаются другим». Подразумевается и прямо имеется в виду, что владычество отныне перейдет к России. Мысль, может быть, внешне и приятная, спору нет. Но есть ли силы для этаких вожделений?

Николаю II вторила императрица Александра Федоровна, подталкивая к развязыванию войны с Турцией. А ради чего? Ради обедни. Так и заявит: «О, что за великий день, когда будет отслужена опять обедня в св. Софии. Только ты дай приказание, чтобы не разрушалось и не портилось ничего, принадлежащее магометанам. Мы должны уважать их религию, так как мы христиане, слава Богу, а не варвары». И эта «христианка», что по ее словам, якобы «более русская, нежели многие иные», так не желавшая причислять себя к варварам, отчего-то ни на миг не задумалась о том, а чьей же кровью придется заплатить России за ту кровавую обедню!

Русский посол в Константинополе А. И. Нелидов уговаривал вступившего на престол царя воспользоваться тогдашней смутой в Турции и захватить Босфор (1896). Николай встретил предложение посла «на ура» — и чуть было не развязал очередную войну с Турцией. Опасные иллюзии поддерживал в нем (в своих целях) и болгарский царь Фердинанд I: «Восстановить крест на св. Софии».

Дипломат К. Леонтьев (назначен в 1864 г. управлять Адрианопольским консульством) в своих «Воспоминаниях о Фракии» вводил русское общество в заблуждение, говоря, что якобы греки и болгары только и мечтают о том, как бы им поскорее войти в состав России (если не прямо, так косвенно). Со ссылкой на некое лицо он говорил о примирении греков с болгарами во Фракии, но «без затей, посредством почти прямого подчинения России». В итоге Фракия должна была бы «подчиниться полурусскому правлению с русским князем на престоле», Босфор и ближайшие окрестности «долженствовали быть захвачены Россией во что бы то ни стало, хотя бы ценою самых страшных жертв». Он уверял, что даже «местным туркам будет приятнее и выгоднее зависеть от России», чем от вчерашних их рабов. Мол, «эти осиротелые без султана турки всегда лучше поймут Белого царя и его генералов».

Фантастика! Казалось, умный человек. И вдруг такой бред! Три века Турция яростно боролась с Россией. Какая любовь? Таковы реальные, а не выдуманные наши славянофилы, которые «ради креста» готовы послать на убой миллионы!

Схожие идеи подбрасывали царю и доблестные иерархи Русской Православной Церкви. Так, не чужд был идеям русской экспансии и митрополит Храповицкий, уверявший, что Константинополь в обязательном порядке должен быть передан грекам после победной войны. Он ратует за присоединение святой Земли к России (Палестины, Дамаска), хотя где-то и опасается превратностей мировой войны.

Ясно, что не могли остаться в стороне от имперской темы братья-писатели: «В конце концов, это (и есть) те униженные и оскорбленные, которым Достоевский давал утешеньице: “терпите, Константинополь будет наш, и се буде, буде!” Мало кто из них воочию видел Константинополь и знал, на что он нам нужен, важно то — это слово создает моральное состояние, сознание «какой-то общей правды, за которую в ближайшие наши годы умерли сотни тысяч людей. Так что будем называть этот город своим».

Эти мысли не могли не повлиять на амбициозного и слабого монарха, сыграв роковую роль. Английская пресса, понятно, преувеличивала, говоря — «каждый русский спит и видит себя в Константинополе и на берегу Индийского океана». Тут, скорее, ее «эдипов комплекс». Но то, что у русской буржуазии и российского самодержавия в этом вопросе были далеко не бескорыстные интересы, несомненно.

Это же касается и Церкви. Речь шла о «греческом проекте», о «втором издании» Византийской империи, во главе с отпрыском из семейства Романовых (о чем мечтали еще Петр I и Екатерина II). Почву же для этого готовили в общественном мнении заранее… В книге «Чей должен быть Константинополь?» митрополит Антоний (Храповицкий) прямо обосновал необходимость захвата Россией чужой земли… «На настоящую войну наш народ взирает как на освобождение христианства от ига еретиков-магометан (исламистов), а конечную цель ее видит в освобождении священного Царьграда с церковью Святой Софии и Иерусалима с Господним гробом. Все это живо интересует не только солдат наших, но, пожалуй, в еще большей степени жителей, жительниц русской и малороссийской деревни, прихожан и прихожанок».