Андрей Ефремов - Блокпост-47д. КНИГА - I . «СЛУЖБА НАРЯДОВ» Страница 10

И что же получается в данном конкретном случае?

Удача! Хоть один снаряд попал в палатку десантуры! Два солдата в батальоне явно ранены снайпером. Еще один снаряд попал в колесо зушки, стоящее на лысой горе. Колесо отлетает далеко в сторону, скатывается вниз и утыкается в раздолбанный до того БМП. Зушка скособочивается — Аллах Акбар!

Но! Тело контуженного солдата, сидящего за установкой, наваливается грудью на механизмы, нажимается гашетка, орудие самостоятельно разворачивается и широким веером начинает долбить поверх войсковой группировки прямо по несчастному, историческому поселку Дарго, в котором еще в царские времена жил, трудился и работал достопочтенный, легендарный имам Шамиль.

Нетрудно представить лица бандитской братвы — немая сцена, открытые от изумления рты и, по крайней мере, не менее парочки возгласов «Вай!». Тем более, что кроме зушки по Дарго лупят и вованы с омоновцами.

Сидящие в укрытиях и в окопах бойцы якутского ОМОНА, впрочем, как и все в группировке, строят разные предположения. В том числе и такое, что лысая гора захвачена и по ним долбят из зенитки бандиты. Вот только берут чуть выше. А основной обстрел идет со стороны Дарго и Белготоя. Потому как, судя по всему, Самарский ОМОН численностью в семьдесят пять горячих голов героически с кем-то сражается в той стороне. И со стороны вованов вовсю слышна война.

Как-то незаметно битва закончилась. Все стали выходить из укрытий. Стала собираться по кусочкам информация из подразделений: в батальоне два солдата легко ранены и контужен тот самый зенитчик. Больше потерь нет. А шума то…

ЗЕРКАЛО

Свет мой, зеркальце, скажи!..

Смеркалось. Заквакали, ещё не дострелянные из омоновских рогаток, лягушки на своём чеченском языке. Не русское, родное, ласкающее слух «ква-ква», а будто непонятные птички трели выводят хором. А ещё это напоминает роту милиционеров, которые пытаются вразнобой вывести на своих выданных для постоянного ношения свистках некую мелодию.

Пришли в гости псковские офицеры — десантники, со дня прибытия дружащие с простыми и незатейливыми якутами.

По законам гостеприимства и боевого содружества быстро накрыли стол в столовой. Что такое столовая в полевых боевых условиях? Сооружение, сколоченное из досок, без двери, накрытое тепличной пленкой и рубероидом. Размером примерно четыре на пять метров. И сколоченный из досок же огромный стол. На стенах вырезки из журналов с блондинками-брюнетками в разных ситуациях и прибитая к столбу-опоре двумя гвоздями толстая пачка листов бумаги — «книга отзывов и предложений». Основные записи от благодарных едоков в основном составляют: «хочу мяса!» и «бабу хочу!». На полках — посуда, телевизор с магнитолой и видеомагнитофон.

На внешней стороне столовой на всю длину прибита пулеметная лента, рассчитанная на сто восемьдесят патронов, в которую каждый день вставляется по одному патрону. В последний день командировки эта лента будет выстреляна по очереди всеми бойцами.

Вставка патрона в ленту — это особый ритуал, соблюдаемый очень строго. Каждое утро один из милиционеров заходит в оружейный погреб, выносит и торжественно вкладывает патрон в металлическую ленту. Так что столовая — это не просто, так называемая, столовая. Это, можно сказать, очаг культурной жизни отряда и его лицо. Причем каждый отряд по своему гордится своей столовой.

Если у бойца есть привычка заглядывать в зеркало, то увидев какие-то изъяны в усах там или бороде, прическе или наоборот в бритой башке, он обязательно этот видимый недостаток устранит. Так и столовая — это общее зеркало отряда.

После принятия пищи каждый самостоятельно за собой приберет, помоет свою посуду, аккуратненько поставит на полку, отойдёт на метр-полтора. Склонив голову художника набок и скрестив руки на груди, полюбуется сквозь прищур натюрмортом, пожимкает задумчиво оттопыренную челюсть мозолистой дланью, вернётся, поправит кончиками пальцев вилку там или ложку и только после этого угомонится.

Итак, пришли дорогие гости — псковские десантники. Выпита первая «за нас, за вас и за спецназ!», вторая «за содружество родов войск». Третья, не чокаясь, за погибших товарищей. За анекдот, за просто так, за разбор сегодняшних событий и т. д. и т. п. И потекли разговоры.

И вот рассказывает взводный командир десантников Вася, гвардии старший лейтенант, плотненький такой мужичок лет за тридцать, о том, что было у них сегодня:

«Вот встаю я сегодня утром, бреюсь так не спеша, все равно ещё три месяца впереди, куда спешить то? Культурно так бреюсь. Зерцало у меня в руках. Морда, значится, в мыле, и я бреюсь. Зеркальце нежненько так держу. Постоянно со мной ездит. Привык уже к нему. Вот уже почти до половины побрился, а зеркало у меня в руке возьми и тресни, тоже наполовину. Рассыпалось. Ну и сразу нехорошо так стало. Сами знаете, что про зеркала рассказывают — всяка-разна. А до этого сон плохой снился. Ну, весь день сам не свой хожу. Плохой знак, думаю. Своих сегодня на операцию не повел. Что-то, думаю, должно быть-случиться. Даже устал от напряжения. И тут к вечеру между нами ПТУРС долбанул, я и кричу — «По окопам!». Сам в окоп е…ся. Секунд через двадцать палатку нашу ка-ак п…т. Аж железные кровати повылетали. Ну, думаю — нет моих солдатиков.

И так х…во было, так еще больше пох…ло. Вроде бы жарко, а в животе холодно стало. Как говорится — желудок в ж…у упал. Выглядываю аккуратненько — кругом кто-то с кем-то воюет. Тут мой контрабас Федотов нарисовался. В трусах и майке. В руке подствольник без автомата. Ну, говорю, Федотов, п…ц нам, не отпишемся мамам. Да нет, говорит, все на месте, я, говорит, проверил уже, все двадцать. А каким мамам то? Твоим, говорю, е… твою, мамам то. Почему не по форме? За тебя что, Пушкин должен автомат таскать? Ну, построил я его по полной программе, да как-то легче стало. И впрямь, все двадцать успели в окопы сигануть».

ВОЙНА КОНЧИЛАСЬ!

«Эх, война, что ты сделала, подлая?»

В двадцатипятиместной палатке отряда каждый омоновец создавал уют на своем месте по- своему, на свой вкус. Если у кого железная кровать находилась у стены, то навешивали какие-нибудь линялые цветастые коврики или покрывала, раздобытые на месте или оставленные от прошлых смен. Возле кроватей старались тоже что-нибудь постелить под ноги. Сколачивали полки, вместо тумбочек употреблялись фанерные или деревянные ящики, накрытые какой-нибудь тряпочкой, бывали и просто тяжелые широкие чурки. Когда к кому-нибудь приходили гости из соседних подразделений, на тумбочках-столиках возникали обрезанные по горлышко пластмассовые баночки от витаминов, заменявшие рюмочки и букетик полевых цветов в обрезанной по краю пивной банке. Ну и, соответственно, различные закуси с добровольными помощниками: «А не угодно ли салфэтку?».

У противоположной от входа стены — сколоченный из досок стол и полки с видеомагнитофоном, телевизором. Грубые доски маскировались различными салфеточками и опять же цветастыми, чистенькими тряпицами.

За отдельную полутора-двухлитровую бадью пива можно заказать Геркону, он же Гаврила и он же Герасимыч, провести к своему месту электрическую розетку для подключения отдельного радиоприемника или магнитофона. И ему же, согласно бытовому сервису и этому же тарифу, отдать на ремонт нещадно эксплуатируемую технику. На вопрос- «А чё это там сломалось то?» — Геркон отвечал шаблонно — «А, синхрофазотрон поменял». Не было случая, чтобы этот ответ кого-нибудь не удовлетворил.

Оружие и разгрузочные жилеты висят на спинках или над изголовьем кроватей. Под кроватью личные вещи и одноразовые гранатометы «Муха».

У Геркона на «тумбочке» индивидуальный маленький вентилятор, который обдувал его, придавая дополнительный бытовой комфорт, еще будучи с ним в Дагестане, Ингушетии и Осетии.

По центральному проходу стоят две печки- буржуйки. Дрова для них ежедневно и совершенно добровольно рубил железным топором Леша Коптев, он же «Макс» — солидный, серьезный и всегда спокойный парень, водитель, лет за тридцать пять. Для него это было, наверное, как бы хобби. Но комментариев по этому поводу, несмотря на многочисленные вопросы, от него никто и никогда не слышал. Известно только, что когда он прибыл в Якутск из Грозного после очередной командировки, он долгое время не мог понять, почему во всех окнах зданий целые стёкла.

Индивидуальные заморочки бывают у всех. Автору, например, после одной из командировок пару лет часто снился исключительно противный сон, где в главной роли выступал полевой туалет со всем его содержимым. Хотя в реальности никаких отрицательных предпосылок сей клозет не давал.