Юрий Корольков - СНОВА В КИТАЕ Страница 10

Бывалые летчики, как новобранцы, заново проходили медицинскую комиссию. Военные врачи придирчиво выслушивали здоровяков, проводили над ними сложнейшие эксперименты, испытывали, проверяли, брали анализы. Ван ю-шины ворчали, но подчинялись. Каждому хотелось участвовать в первом высотном бомбовом рейде. Высотников выделили в особую группу, в шутку прозывали «институтками», «обществом безалкогольных напитков» – до того благопристойный образ жизни определили для них врачи. Правда, строгий режим подчас нарушался, но в этом не были повинны летчики. Война продолжалась, и готовились к высотным полетам, не прекращая боевой работы. Так продолжалось несколько недель.

Тимофей один из первых достиг заданного потолка. К налету готовили тринадцать экипажей. В штабе долго обсуждали, какой аэродром выбрать для бомбежки. Остановились на городе Уху. С японскими летчиками, летавшими с этого аэродрома, у добровольцев были старые счеты. Вблизи Уху находился крупнейший японский аэродром, там всегда теснились десятки истребителей, иной раз до полсотни, а бывало, и по шестьдесят «И-96». Истребители часто налетали на полевые войска и аэродромы, нападали в воздухе, препятствуя полетам бомбардировщиков. При всем напряжении воздушных боев, при всех потерях, которые несли японские летчики, численное превосходство все же оставалось за ними. Выдерживать их натиск, отражать удары удавалось только благодаря отличному боевому опыту добровольцев, их храбрости и мужественной стойкости. Теперь эти качества должна была дополнить новая техника.

И вот тринадцать экипажей по сигналу ушли в воздух. Перевалили за пять тысяч метров. С каждой минутой все труднее становилось дышать, по телу разливалась противная слабость. Через некоторое время эти явления исчезли, но от резких движений начинало сильно биться сердце. Надели кислородные маски. Видимость была сносная, внизу тянулись бесчисленные озера. Места уже были знакомые – здесь не раз приходилось летать, только на другой высоте. К Уху подошли незаметно, на такой высоте самолеты с земли почти неразличимы, не слышны.

На зеленом поле виднелись ряды крошечных самолетиков. Сколько их, определить трудно. Тимофей рукой указал штурману вниз, кивнул головой, с усмешкой погрозил пальцем: готовься, мол, гляди не промахнись! Штурман тоже кивнул, успокаивающе поднял руку – не беспокойся, все будет в порядке... Но Тимофей знал: не так-то просто попасть в цель с такой высоты. Даже при сильном оптическом увеличении самолеты выглядели полевыми кузнечиками на лугу.

Тимофей развернул самолет, лег на боевой курс. Посыпалась первая серия бомб, за ней вторая... Бомбы легли точно, и маленькие, ватные клубочки разрывов, расплываясь, закрыли дымом японские самолеты.

Именно в этот момент произошло то, что долго потом вызывало веселый смех у ван ю-шинов...

Десяток японских истребителей все же успел подняться в воздух с аэродрома Уху. Они сравнительно быстро набрали высоту, но, как только перевалили за шесть тысяч метров, резвость их сразу упала. Японские машины не могли подойти к бомбардировщикам даже на расстоянии прицельного выстрела. Было видно, как истребители задирают моторы, словно рыбы в аквариуме, которые тычутся в поверхность воды, когда не хватает воздуха. Из их попыток так ничего и не получалось, и они соскальзывали, будто скатывались вниз по ледяной горе. Разрывы зенитных снарядов тоже не достигали цели, белые хлопья дымков оставались далеко внизу.

Тимофей даже стянул с себя кислородную маску, чтобы получше разглядеть, что происходит внизу. Стрелок-радист улыбался во весь рот, наблюдая, как неистовствуют японские летчики.

Тринадцать бомбардировщиков не торопясь сделали еще один заход, сбросили последние бомбы, еще раз победоносно прошли большим кругом над горящим аэродромом Уху и только после этого легли на обратный курс. А истребители «И-96» все еще бесновались, крутились внизу, похожие на свору дворняжек, что лают на мчащийся по дороге автомобиль.

В штабе с нетерпением ждали возвращения летчиков. Тринадцать экипажей благополучно приземлились в Ханькоу. Их встречали на поле все, кто был в этот день на аэродроме. А начальник штаба вместо приветствия и поздравлений протянул Тимофею расшифрованную радиограмму. Военный министр гоминдановского правительства Хо Ин-цин поздравлял добровольцев с успехом, он уже знал о результатах воздушного рейда. На другой день в газетах напечатали интервью с военным министром, в котором он пространно рассказывал, как китайские летчики совершили налет на Уху. Министр сообщил, что во время бомбежки уничтожено двенадцать японских истребителей, двадцать три сильно повреждены. Во время налета на японском аэродроме погибло сто двадцать пять летчиков и авиатехников.

Хо Ин-цин восторженно отзывался о китайских летчиках, о росте их боевого мастерства. Добровольцы ван ю-шины только понимающе ухмылялись – ведь во всей гоминдановской авиации было всего-навсего семь, только семь летчиков-китайцев, воевавших с японцами...

Тимофей Крюкин не оставлял мысли найти японский авианосец. Теперь это было точно известно – самолеты базировались на авианосце «Ямато-мару», но авиаматка появлялась то здесь, то там, искусно маскировалась, прижималась к берегу, пряталась в бухтах, и сам черт не мог бы ее разглядеть в глубоких, скалистых шхерах. Иногда разведчикам удавалось засечь авианосец, но группа бомбардировщиков, вылетавшая по следу воздушной разведки, ничего не находила, только скалы да море, затянутое дымкой, лабиринт островов и бухт на протяжении сотен километров...

Прошло еще два месяца. «Ямато-мару», авианосец в несколько десятков тысяч тонн водоизмещения, оставался заколдованным кораблем-невидимкой. И вот удача!

Тимофей шел в свободном полете на большой высоте над полноводной Янцзы. В небе плыли легкие облака, самолет то исчезал в них, то появлялся снова. Последнее время бомбардировщики проводили «беспокоящие» японцев полеты над рекой Янцзы, над побережьем, атакуя военные корабли, морские транспорты, пароходы, доставлявшие в Китай технику, войска и многое-многое другое. Такое «беспокойство» дорого стоило противнику – за последний десяток дней в районе Дунлю бомбардировочная авиация добровольцев потопила двенадцать больших кораблей, около сорока катеров, повредила два десятка других судов. Японский флот нес серьезные потери. Корабли стали вести себя куда осторожнее, чем в первые месяцы большой войны.

На Янцзы не было видно ни одного корабля, а мелкие суденышки, заметив летящий бомбардировщик, торопливо прижимались к берегу, но они не представляли особого интереса – стоит ли тратить на них тяжелые бомбы.

Тимофей вывел машину к побережью – все скалы, скалы да металлическая синева моря. Опять полет без результатов, пора возвращаться на аэродром! И вдруг пилот и штурман одновременно увидели в глухой бухте, затянутой маскировочными сетями, авианосец «Ямато-мару». Ветер дул с берега, и пелена тумана, закрывавшая судно, медленно отступала в море. Нельзя было терять даже секунды.

– Перехожу в атаку! – крикнул летчик штурману и повел машину на цель.

Шквалом зенитного огня встретил авианосец летящий на него самолет. Огонь всех калибров сосредоточили зенитчики на несущейся к ним смерти. Штурман дал поправку. Тимофей довернул машину и ощутил, как бомбы полетели вниз. На втором заходе увидел, что на «Ямато-мару», возле самой трубы, вымахнул столб черного дыма, изрезанный яркими языками пламени. Вторая бомба легла у борта, разорвалась в воде, ниже ватерлинии, и одновременно, как по команде, заградительный огонь прекратился. Одинокая последняя струя трассирующих пуль медленно поднялась в воздух, и все оборвалось. Авианосец начал крениться на левый борт, на палубу высыпало множество людей – муравьи в разворошенном муравейнике – и стали бросаться в воду.

Самолет сбросил последние бомбы и лег на курс. Гибнущий авианосец лежал на боку и походил на громадную мокрую черепаху, выползающую из воды. Летчики не видели его последних мгновений.

В разведку с аэродрома послали два истребителя. Летчики вернулись и доложили – авиаматка перевернулась вверх днищем и затонула.

Это был первый и единственный случай в истории войн, в истории международной авиации, когда современный мощный авианосец погиб в результате воздушной атаки одного-единственного самолета.

Боевые действия советских добровольцев наносили тяжелый урон японской авиации, морскому транспорту, наземным войскам на полях сражений. И все же численное превосходство оставалось на стороне императорской армии. Летчикам-добровольцам зачастую приходилось вступать в бой с силами, превосходящими их в два, порой в три раза. Тем не менее японские пилоты не выдерживали стремительных атак, несли тяжелые потери, и воздушное поле боя оставалось за добровольцами.