За последней чертой - Александр Леонидович Аввакумов Страница 10

– Что братишка, плохо тебе? – услышал он мужской голос.

Костин открыл глаза. Перед ним стоял мужчина средних лет, правый рукав его выгоревшей на солнце гимнастерки был заткнут под поясной ремень. На груди мужчины отливались серебром два «Ордена Славы», «За отвагу» и «За боевые заслуги».

– Да. Вот приехал к невесте, а она, оказывается, погибла еще в 1941 году. А я всю войну писал ей…

Мужчина промолчал, тяжело вздохнул и вытащил из кармана галифе начатую бутылку с водкой.

– Вот глотни, братишка, полегчает…. Да ты не стесняйся, пей.

Костин сделал два больших глотка и вернул бутылку обратно.

– Спасибо, – произнес Александр и направился в сторону железнодорожной станции.

***

Кулик оторвал голову от стола и мутным взглядом посмотрел на вошедшую в зал жену. Та, молча, прошла мимо него и скрылась на кухне.

– Кира! Подойди! – крикнул он ей. – Ты меня слышишь, Кира?

Женщина вышла из кухни и, уперев руки в бедра, с нескрываемой злостью произнесла:

– Что тебе от меня нужно? Может и мне сесть с тобой и пить водку? Как тебе Гриша не стыдно! Докатился! Ты только посмотри на себя! Тоже мне маршал, герой! Возьми себя в руки!

Он загасил в переполненной окурками пепельнице очередную папиросу и посмотрел на жену.

– Что не нравится? Конечно, когда я был фаворитом у Сталина, я тебе нравился. Я хорошо помню, как сверкали твои глаза от счастья. Еще бы, сам маршал Кулик предложил тебе руку и сердце. А сейчас, нет! Подожди, Кулика просто так не утопишь в болоте. Я еще поднимусь в синее небо. Я не из таких передряг выбирался.

Он взял в руку бутылку и налил в стакан водку. Выпив водку одним большим глотком, он поставил стакан на стол.

– Противно все! Обидно! – закричал он ей в лицо. – Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я все отлично понимаю. Враги, Кира, кругом, враги и завистники. Не знаю, кому верить, а кому – нет. Вот ты думаешь, все это так просто? Нет! Кто-то написал на меня Сталину, оклеветал! Кому-то нужно мое место…. Он разберется, кто из нас прав….

Он не договорил и стукнул своим массивным кулаком по столу. Удар был таким сильным, что стоявшая на столе бутылка с водкой подскочила и упала со стола. Григорий Иванович нагнулся, поднял ее и посмотрел на содержимое, что в ней осталось. Оторвав взгляд от бутылки, он посмотрел на дверь, где еще несколько секунд назад стояла его супруга.

– Кира! Зайди! – снова крикнул он жену. – Не бойся, не трону…

Он с трудом поднялся из-за стола и, шатаясь, направился на кухню. Заметив его, Кира вскочила и торопливо вышла в спальню.

– Ты что от меня бегаешь? Боишься? – произнес Кулик и направился вслед за ней. – Не бойся, не трону…. Ты же знаешь, как я тебя люблю…

Жена сидела около трельяжа и, не обращая внимания на мужа, подкрашивала свои глаза.

– Кира! Я им всем еще докажу, на что способен Кулик! – произнес он. – Они еще пожалеют о том, что сделали со мной. Я не половая тряпка, чтобы об меня вытирали ноги.

– Хватит, Гриша! – закричала она него. – Мне все это уже надоело. Ну, вызвал тебя заместитель Председателя партийного контроля и что? Ты что полез в бутылку? Кому хотел доказать? Промолчал бы и все может быть утряслось. А ты все я…. Прошли, Гриша те времена, когда ты был фигурой, неужели ты этого не понимаешь? Пешка ты сейчас, простая пешка, даже не проходящая….

– Ты что, Кира! Ты тоже считаешь, что я веду жизнь, позорящую звание советского генерала? Скажи мне правду, чего молчишь?

– А какую ты жизнь ведешь, Гриша? Ты только посмотри на себя, на кого ты стал похож! Небритый, пьяный! Фу, противно смотреть!

Григорий Иванович подошел поближе к зеркалу и посмотрел на свое отражение.

– Нет, товарищ Шкирятов, это не я позорю звание генерала, это вы там все позорите Советскую власть. Сталин, наверняка, не знает, что вы выгнали меня из партии. Он бы этого не допустил. Он еще разберется со всеми вами….

– Не будь наивным, как ребенок, Гриша. Ты забыл, в какой стране мы живем. Здесь не один волос не упадет с головы без его разрешения. Вот он снял тебя с должности своим приказом. А разжаловали тебя, по какому приказу? Вот и подумай, а водку пить бросай, это не решение вопроса.

Кулик еще раз взглянул на супругу и, шатаясь, направился в зал, где на столе еще стояла недопитая бутылка с водкой.

***

Допив водку, Кулик посмотрел на входную дверь квартиры, за которой исчезла его жена. Григорий Иванович подошел к окну и стал наблюдать за двором. Из дверей подъезда вышла жена и быстрым шагом направилась в сторону ожидавшей ее автомашины.

«Опять с подругой помчалась по магазинам, – подумал он. – Вроде все есть в доме, а ей всего этого мало. С другой стороны пусть делает что хочет, лишь бы не стояла над душой и ныла».

Шатаясь от выпитой водки, он снова сел за стол. Рука Григория Ивановича чисто рефлекторно потянулась к пачке папирос. Он взял в руки папиросу и закурил. В какой-то миг ему почему-то стало жалко себя. Он сделал глубокую затяжку и закрыл глаза. Перед глазами, словно в кино, поплыли кадры воспоминаний:

Дальняя дача Сталина. Григорий Иванович остановился около двери, ведущей в кабинет вождя, ожидая приглашения.

– Заходите, товарищ Сталин ждет вас.

Он широко открыл дверь и вошел в кабинет, в котором уже находились: Сталин, Молотов, Берия и Шапошников.

– Товарищ Кулик! – произнес хозяин дачи, каким-то не свойственным ему голосом. – Срочно отправляйтесь на Западный фронт. Там сложилась крайне опасная ситуация. В Генеральный штаб поступает много противоречивой информации, и мне бы хотелось бы знать, что там происходит на самом деле. Насколько я понимаю, Павлов в растерянности….

Сталин замолчал и, взяв в руку трубку. Достав из коробки папиросу, он размял ее пальцами, а затем высыпал из нее табак в трубку. Аккуратно умяв его большим пальцем, вождь закурил. Он посмотрел на маршала, на груди которого сверкала золотая звезда Героя Советского Союза.

– Я надеюсь на вас, Григорий Иванович. Разберитесь с обстановкой и доложите мне.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

Вождь снова замолчал и посмотрел на Молотова, который что-то записывал в свой блокнот.

– Полномочия у вас огромные и я считаю, что