Юрий Корчевский - Охотник Страница 11

Метрах в двухстах впереди находилась вторая линия немецких траншей. На каком удалении от неё первая, пока непонятно.

Солдаты во второй линии чувствовали себя, как дома. Они выбирались из траншей, собирались группами, не таились. Потом к ним подъехала полевая кухня, и солдаты выстроились в очередь к ней с котелками.

— Нам бы сейчас к этой кухне, горяченького поесть, — мечтательно произнёс Михаил. — Интересно, чем немцев кормят?

Судя по поведению немцев, до первой линии их траншей было километра два-три. Было бы меньше — остерегались бы, опасаясь выстрелов снайперов или пулеметного огня.

Внезапно немцы забегали, скрылись в траншеях и открыли огонь из миномётов по невидимому отсюда противнику.

И эту батарею Фирсов нанёс на карту — всё нашим помощь будет, артиллерия или авиация нанесёт удар, подавляя батареи.

Для разведчиков батарея вражеская — это хорошо, это слабое место в обороне противника. Пехотинцев в траншее больше, ракеты осветительные пускают чаще. А миномётчики сидят тихо, надеются на пехоту — на всю батарею ночью только один часовой.

Неожиданно раздался один, второй, третий взрыв — этот наши попытались артиллерийским огнём нащупать немецкую батарею. Но наш артиллерийский разведчик был, видимо, далеко, и корректировал почти вслепую. Однако немцы перестали вести огонь и попрятались в окопы и щели.

— Эх, сейчас бы рацию, скорректировать огонь — было бы славно, — заметил Михаил. Он всё время держался поблизости к Алексею. То ли выполнял указание Фирсова опекать минёра, то ли просто Алексей нравился ему — характерами сошлись.

Больше стрельбы не было.

Часа через два на передовой, на удалении от них вспыхнула ожесточённая пулемётная перестрелка, громыхнуло несколько приглушённых расстоянием взрывов.

— Пулемёты слышны, до передовой пара километров, — шепнул Михаил. — Наши рядом, а мы тут мёрзнем.

Однако впереди были самые опасные километры. Войск полно, есть инженерные заграждения — вроде колючей проволоки или противотанковых рвов. Немцы всегда старались оборудовать свои позиции по максимуму, у них даже траншеи обкладывались жердями.

Из-за состояния вынужденной неподвижности разведчики стали замерзать и с нетерпением ждали наступления темноты.

Стемнело через два часа. Луны не было, и наступившая темнота была полной. Разведчикам же это было на руку. Они поползли вперёд, прямо на батарею.

Миномёты у немцев стояли в капонирах.

Перед батареей задержались, определяя местонахождение часового. Он выдал себя через несколько минут — кашлянул, прошёлся, над траншеей показалась его каска.

Фирсов рукой показал влево. Туда они и поползли, перемахнув траншею. Отползли ещё на сто метров и встали.

Из первой линии траншеи стали пускать осветительные ракеты, и разведчики увидели, где передовая. Метров за пятьсот до неё они легли на землю, и дальше уже ползли.

Траншея стала ближе, уже доносились голоса немцев.

Хлопок вверх, и в сторону позиций Красной Армии взвивается ракета. Когда она повисает на парашюте, заливая «нейтралку» мертвенным слепящим светом, даёт очередь немецкий пулемёт. Он бьёт в темноту, по нейтральной полосе, по площадям, не давая работать на поле нашим сапёрам и разведчикам. На языке артиллеристов это называется — «вести беспокоящий огонь».

Группа разведчиков лежала, Фирсов раздумывал. Наилучшим выходом сейчас было снять пулемётчика — тогда можно было выиграть несколько минут. Но, не услышав стрельбы, немцы проверят, почему замолк пулемёт. Обнаружив труп, они поймут, в чём дело, и откроют по «нейтралке» огонь из всех стволов. Если же перебраться через траншею, не трогая пулемётчика, он их может засечь при свете ракеты. Вот и решал Фирсов дилемму.

И всё-таки он решил не трогать пулемётчика.

Между выстрелами ракетчика проходило около минуты. При продвижении вперёд урывками могло повезти.

Едва погасла ракета, Фирсов махнул рукой, указывая вперёд.

Невидимыми призраками разведчики перемахнули траншею и упали в десятке метров от бруствера.

Снова хлопнула ракетница, потом прозвучал пулемёт.

Ракета погасла, и разведчики без команды поднялись и побежали. Каждый про себя вёл счёт. Когда время приблизилось к минуте, все снова залегли. Немцы педанты, ели, спали, стреляли — всё по распорядку.

В небо снова взмыла ракета. При её свете разведчики увидели впереди заграждения из колючей проволоки. Фирсов передал по цепочке:

— Сапёра вперёд.

Алексей пополз.

Вот и вбитые в землю колья, между которыми натянута колючая проволока. Можно перерезать, но на проволоке могут висеть пустые консервные банки. Звякнут, поднимут тревогу, а до немцев всего метров шестьдесят-семьдесят.

Стволом автомата Алексей подцепил нижний ряд и медленно приподнял проволоку. Теперь под ней вполне можно было проползти. А разведчики были уже рядом.

Алексей махнул рукой. Один за другим мимо него проползла вся группа — все восемь человек.

Последним был он сам, держа проволоку рукой. К нашим траншеям он полз впереди, ощупывая пространство перед собой — немцы вполне могли поставить мины. В перчатках тонкую проволоку не нащупать, и Алексей ощупывал путь перед собой голой рукой. Хорошо — проход узкий требовался, в полметра, на одного человека.

Остальные ползли по его следу.

Кисть руки быстро замёрзла, и Алексей останавливался, дышал на неё, согревая пальцы, а потом снова полз вперёд. Кончики пальцев начало покалывать. Он снова остановился и сунул руку за пазуху, отогревая её.

— Чего разлёгся? — дёрнул его за ногу Фирсов.

— Рука закоченела, не чувствую ничего.

Они уже отползли от немцев метров на двести — двести пятьдесят, а наших даже ещё и не было слышно. Не тянуло дымком табачным, не слышно было разговоров, бряцания оружием.

Алексея разобрала злость — да где же эта передовая? Он шарил рукой и полз. Да, видимо, поторопился. Кисть замёрзла, он в очередной раз стал на неё дышать, и увидел прямо перед лицом, в десяти сантиметрах, взрыватель немецкой прыгающей мины. А ведь его рука уже прошла над ней… Двинься он вперёд — и вся группа погибнет.

Алексей отполз на метр назад, зацепив сапогом голову старшего сержанта.

— Ты чего?

— Мина.

Мины рядом никогда не ставились, между противопехотными всегда была дистанция метров десять-пятнадцать.

Алексей прополз стороной. Теперь он задействовал и левую руку. Работать ею было непривычно и неудобно — он правша. Но пока он работал левой, правая успевала немного отогреться, восстановить чувствительность.

Дело пошло быстрее. Алексей уже потерял счёт пройденным десяткам и сотням метров, как впереди раздался щелчок затвора.

— Стой, кто идёт? — окликнул его часовой из окопа.

— Свои, разведка.

— Ползи сюда, только руки подними.

— Ты что, дурак?? — взъярился Фирсов. — Как же мы ползти будем с поднятыми руками? — И витиевато выматерился.

Мат успокоил часового.

Группа доползла до него.

Часовым оказался молодой парень, совершенно озябший в короткой шинели.

— Ротный твой где?

— За траншеей, в землянке греется, — завистливо ответил часовой.

— Веди.

— Не могу пост оставить, старшина взгреет. Вы уж сами…

Перед часовым возникла вся разведгруппа. Только что перед его глазами было чистое, заснеженное поле, и вдруг — целое отделение в двух шагах. Парень только глазами хлопал.

Уже не скрываясь, в полный рост они подошли к траншее и спрыгнули в неё.

В траншее было пусто, в углублении за бруствером стоял «максим».

— Эй, есть кто-нибудь? Славяне!

— Чего орёшь, людям отдыхать мешаешь?

Из-за поворота траншеи вышел пожилой боец.

На его телогрейке не было погон, и звание его бойцам было неизвестно.

— Кто такие?

— Разведгруппа сто тридцать второй дивизии. Командир — старший сержант Фирсов. К командиру веди.

Боец вздохнул:

— Идите за мной.

Они прошли немного по тропинке и, повернув по ответвлению её, упёрлись в тупик. Боец остановился перед куском танкового брезента, загораживающего вход в землянку.

— Товарищ лейтенант, к вам разведчики.

Брезент откинули, и показался лейтенант — тоже в телогрейке, на голове шапка-ушанка, лицо заспанное.

Фирсов вытянулся перед ним, доложил.

— Чего ко мне, разведка? Пусть вас старшина в штаб полка ведёт, там разберутся.

Боец, стоящий рядом, ответил:

— Есть, — однако не козырнул.

— Пошли, разведка.

Пока они выбрались в тыл, рассвело. Начальник штаба полка созвонился с их дивизией и получил подтверждение. Разведчиков покормили и грузовиком отправили в дивизию.

В кузове было холодно, задувал ветер, но настроение было приподнятым. Группа выполнила задание и вернулась без потерь. Так бывает далеко не всегда.