Роман Кожухаров - Штрафники против «Тигров» Страница 11

— Ясно… — коротко отозвался Яким, отползая от убитого в правую сторону.

Первым Аникин снял стрелявшего из «МГ». Он дал им пожить еще две секунды — у них закончилась лента, и они как раз ставили новую. Их разделяло всего метров десять, и убойная сила крупного, почти восьмимиллиметрового калибра патронов сделала свое дело. Пули всаживались в тело пулеметчика с такой силой, что его буквально стало рвать кусками. Подающий попытался перехватить ствол пулемета. В этот момент пуля попала ему прямо в кисть. Ее оторвало, как будто кусачками клацнуло. С диким воем, схватив здоровой рукой высоко поднятую вверх окровавленную культю, эсэсовец покатился по земле. Из его рта вырывались нечеловеческие протяжные звуки, которые никак не складывались хотя бы в подобие членораздельных слов.

Андрей снова нажал на курок. Пущенная им новая порция фашистских пуль вспорола наискось серый китель на животе катившегося. Его муки разом прекратились, и он вдруг застыл в смертной судороге, вытянув свое долговязое тело вдоль разбитой, заполненной дождевой водой дорожной колеи.

Андрей лишь через миг понял, что без толку выжимает курок своего пулемета. Патроны закончились. Решение созрело само собой.

— Прикрой, Яким… — крикнул Андрей и «щучкой» вынырнул из кустов на дорогу.

XVIII

Это все равно что сигануть вперед головой с самого крутого обрыва, не проверив перед тем глубины речного дна. Пули засвистели, как будто Аникин угодил на открытом пространстве под шквалистый порыв ветра. Андрей подкатился к только что убитому им эсэсовцу и с ходу рукой и плечом подтолкнул его к мертвому пулеметчику. Получилось что-то на манер бруствера. У этих тоже на рукава были пришиты голубые шевроны с желтым львом.

Несколько автоматных пуль впились в сооруженное Аникиным заграждение. В это время левая рука Андрея сама нащупала пулемет эсэсовца. Еще минуту назад он стрелял по группе Карпенко и еще не остыл от стрельбы. Андрей быстрым движением убрал сошки, уложив ноздреватый ствол пулемета на живот мертвого эсэсовца, возле самой бляхи перехватившего китель ремня. На бляхе были выгравированы по-немецки какие-то слова. Первая очередь веером ушла в лесные заросли за правой обочиной дороги. Туда же без перерыва посылал свои очереди Яким.

Аникин тут же услышал, как за его спиной ожила стрельба. Там, по расчетам Андрея, держали оборону Карпенко и остальные парни из группы. Значит, наши воспрянули духом.

В этот момент со стороны хутора раздался рев мотоциклетного мотора. Метрах в двадцати от того места, где Аникин залег за телами мертвых эсэсовцев, в луже воды, дорога резко уходила влево. Из-за этого поворота выскочил мотоцикл с коляской. Он в лоб наскочил на аникинскую очередь. Сидевшему за рулем одна из пуль попала в подбородок. Голова под каской лопнула, как сочный красный арбуз. Руки его машинально крутанули руль резко вправо. Мотоцикл опрокинулся на левый бок. Пулеметчика, сидевшего в коляске, выбросило из нее, как из катапульты. Уже на лету он зацепил хвост пулеметной очереди, которая кромсала запрокинутую, беспомощно крутившую в воздухе колесами машину. Тут же полыхнул бензобак. Мотоцикл дернулся и перевернулся еще на один оборот, накрыв коляской агонизирующее тело выпавшего пулеметчика. В этот момент лента перестала двигаться. На входе из лотка в затвор перекосило один из патронов. Андрей отчаянно дернул несколько раз, но патрон застрял намертво.

Следом, из-за поворота, уже выскакивали новые фигуры в пятнистой форме. Двое или трое использовали взорвавшийся мотоцикл как заслон. Они накрыли Аникина таким плотным огнем, что Андрей даже не мог пошевелиться. Пули впивались в тела убитых, за которыми он прятался, заставляя их шевелиться. Андрей чувствовал, как они вздрагивают, принимая в себя раскаленную сталь и тем самым спасая жизнь ему. Под прикрытием усилившегося огня подоспевших сразу несколько эсэсовцев выдвинулись из леса и залегли у самой дорожной обочины. Надо было скорее убираться с дороги, но даже на миллиметр двинуться вправо или влево у Аникина не было никакой возможности. Он не мог даже поднять голову, чтобы дать очередь из пулемета. Пока он лежал, его пальцы судорожно, на ощупь, пытались справиться с заклинившим в ленте патроном. Наконец он нащупал рычажок подающего механизма и ослабил фиксацию ленты.

XIX

— Командир, я прикрою! — раздался в этот момент крик. Андрей не сразу узнал в нем голос Якима. Поднявшись с колен, он выскочил на середину дороги, одну за другой выпуская в сторону эсэсовцев автоматные очереди. В правой руке он держал приготовленную гранату. У «лимонки» уже была выдернута чека, но, чтобы метнуть ее, Якиму надо было снять палец с курка. Бросок получился с перелетом. Громыхнуло позади дымящегося мотоцикла, накрыв осколками нескольких эсэсовцев.

Аникин как раз нажимал на спусковой курок пулемета, когда Якима резко развернуло вправо, словно от сильного удара в правое плечо. Он рухнул на землю, скорчившись от боли и зашкрябав по земле зажатым в руке автоматом. Аникин выпустил длинную очередь и, не отпуская курка, толкнулся локтями от земли и попытался вскарабкаться на ноги. Это было непросто, так как обе руки сжимали стреляющий пулемет. Запах раскаленного железа исходил из ноздрей короба, и вся эта смертоносная фашистская штука показалась непомерно тяжелой. У него, как у штангиста, поднимавшего рекордный вес, из груди невольно вырвался крик. Но получился такой яростный рык что это невольно придало Андрею сил.

Стреляя, он двинулся в сторону раненого товарища. Но в этот миг из кустов вдруг выползла та самая женщина, которую они встретили в лесу. Андрей в пылу боя совершенно про нее забыл. Агнешка на четвереньках торопливо засеменила к Якиму. Она дважды растянулась в дорожной грязи, запутавшись в длинном подоле юбки. Но и в первый, и во второй раз, с застывшей на лице гримасой отчаянного упорства, она продолжала свой путь, совершенно не обращая внимания на пули, свистевшие вокруг нее.

Добравшись до раненого, она вцепилась руками в его шиворот и шинель на плече и с таким же упорством принялась тащить его обратно. Андрей, стреляя на ходу, подбежал к ним и подхватил Якима левой рукой за поясной ремень. Правой он еле удерживал на весу дергающуюся и стреляющую стальную машину. Так, втроем, они скатились в спасительную лесную ложбину прямо за обочиной.

XX

Яким при падении вскрикнул и потерял сознание. Наверное, упал на раненое плечо. Надо было срочно найти свою группу и вырываться отсюда. Перекинув пулемет через плечо, Аникин ухватил Якима за спину, перекинув его беспомощно болтавшуюся руку себе через плечо.

— Помоги… — выкрикнул Аникин.

Женщина беспрекословно подхватила раненого с другой стороны.

— Теперь вперед… как можно быстрее… — отрывисто выкрикивал команды Аникин.

Яким по-прежнему не приходил в себя. Его, как тяжеленный мешок, потащили сквозь заросли. Ветки царапали и хлестали лицо, цеплялись за ноги. Женщина то и дело оступалась. Аникин поднимал ее торопливыми уговорами на грани крика. Сверху на них сыпались листва и ветви, срезанные пулями наступавших эсэсовцев.

Вдруг женщина завопила что есть силы. Выскочивший из зарослей, с головы до пят покрытый грязью, появился так неожиданно, что Аникин не сразу понял, что это свой.

— Товарищ командир!.. — радостно закричал тот. Его нечищеные зубы казались особенно белыми на фоне чумазого лица.

— Телок, ты, что ли?! — не сдерживая радости, пробормотал Андрей. — Напугал женщину. Кто ж так появляется, как черт из табакерки… Перехвати Якима…

Талатёнков уже с готовностью принимал место возле раненого у Агнешки. Следом за ним из кустов появился Мадан. Он тоже был весь мокрый и грязный и тоже светился безмерным счастьем.

— Где остальные? — почти на бегу спрашивал Аникин. — Что с группой?

— Вышли к болоту. Не пройти. Чуть не утопли. Пришлось повернуть. Ну и началось. Наскочили на фрицев… Прут отовсюду, как лесные духи… Держим оборону, — захлебывающимся голосом докладывал Талатёнков.

— Потери?.. — сухо, с надеждой спросил Андрей.

— Девятов… второе ранение, в голову… — голос Телка поблек. — Гранатой его, товарищ командир, осколком. Серьезная… В бок. Кровь никак не остановить… И Чеснок… — Талатёнков тяжело вздохнул. — Этого сразу… В шею, пулеметной, попало…

— Худо дело, — тяжело дыша, выговорил Аникин.

— Мадан, что мух ловишь, — хлестко произнес Талатёнков. — Быстрее подсоби товарищу командиру. Раненого прими.

Боец тут же кинулся к Аникину, на ходу принимая ношу. Несколько пуль пролетели над ними, заставив пригнуть головы. Одна впилась в кору дерева возле виска Аникина, царапнув его по щеке отломавшейся щепкой.

— Жмут, товарищ командир. Сильно жмут, — испуганным голосом подтвердил Мадан.