Альберт Зарипов - Первомайка Страница 11

Только я подумал об этом, как заметил, что на мое место снова вползло чье-то сонное тело. Я опять прыжками перескочил через бойцов и ногами выпроводил чужака с моей территории.

Утром мне показалось, что все это приснилось, но прогоревшие сзади от пяток до задницы штаны утверждали, что это был не сон. Пришлось мне снять остатки белого маскхалата и ходить в горном обмундировании.

Утром, когда совсем рассвело, нас опять вызвали к комбату.

— Остаемся пока здесь, на своих позициях. Оборудовать дневки для отдыха личного состава. Скоро на вертушках нам должны подбросить сухой паек, теплые вещи и все остальное.

Пока не прилетел вертолет, сержант Бычков по-братски поделил на всю группу остатки сухого пайка. Мы быстро позавтракали.

Затем я проверил наличие в группе оружия, оставил на валу двух наблюдателей, а остальных солдат отправил за дровами для костра и стройматериалами для дневки.

Часть солдат направилась в лес, а другая — к дому лесника.

Когда стало совсем светло, к селу подлетела четверка боевых вертолетов и стала кругами носиться над Первомайским. На валу у костра комбата сидел начальник разведки и наблюдал в бинокль за селом. Делать мне сейчас было нечего, и я тоже решил понаблюдать за неприятелем. Я согнал с охапки камыша своего наблюдателя, который с нескрываемым удовольствием спустился греться у костра, и принялся разглядывать в оптический прицел местность. Все вокруг выглядело так же, как и вчера. Почти безлюдное село, стоящие на окраине автобусы, омоновский БТР с торчащим вверх башенным пулеметом. Только российский флаг над блокпостом сменился зеленым полотнищем, из большинства труб не вился дым, да было слышно, как ревет и мычит некормленая домашняя скотина. Правее полуразрушенной фермы я обнаружил какое-то сооружение с торчащими к небу бетонными стенами. Как мне объяснили, это было силосохранилище. Влево от фермы высокой стеной стояли густые заросли камыша. В них мог спрятаться десяток таких отрядов, как у Радуева. Но, чтобы дойти до камыша, необходимо было пересечь метров пятьсот открытой местности.

Скоро мне надоело лежать на сыром и холодном камыше, и я позвал наблюдателя.

Солдат уже успел выпить кипятка и теперь грелся у огня. Я подождал, пока он взберется на вал, и потом сам пошел отогреваться.

У костра сидел Стас и слушал эфир. Рядом с ним стояла включенная радиостанция Р-853.

— Вертолетчики боятся над самим селом летать. Облетают его стороной. Недавно передали им из центра, что у боевиков может быть ЗУшка.[4] Или какие-нибудь пусковые установки, — сказал он мне и лейтенанту.

Лейтенант Винокуров был очень занят — наблюдал за закипающей в жестянке водой.

— Чая у нас нет. Хоть кипятком побалуемся, — сказал он.

— Ну, это у тебя чая нет. А у старого воина он всегда есть, — ответил ему Стас и достал из нагрудного кармана пакетик чаю. — На, заваривай.

Похлебав пустого чая, Стас вместе с лейтенантом получили разрешение у комбата и пошли вправо по валу. Там на разбитом мосту стоял отряд десантников, и лейтенант надеялся встретить у них своих однокашников. На что надеялся Стас, я не знал — он просто любил ходить в гости к боевым коллегам. Как и следовало ожидать, их там встретили как старых друзей: накормили и напоили молодым вином. Наши соседи тоже захватили вчера небольшой запас еды и даже вина. Часа через два, после окончательного «согласования взаимодействий» наших подразделений, лейтенант-стажер и оперативный офицер первой группы наконец-то вернулись довольными и веселыми.

Слева по валу в километре от нас стояла какая-то пехота. Довольный Стас решил завтра сходить теперь уже к ним для очередного «согласования». Но спустя несколько часов сами пехотинцы пришли на наши позиции. Пехотный капитан признался, что он и его люди почти сутки ничего не ели: подняли их по тревоге, и запастись провизией они не успели. Им еще вчера обещали подбросить сухой паек, но так и не подбросили.

Погрустневший оперативный офицер тоже пожаловался на судьбу-злодейку, и еще минут десять они вдвоем с пехотинцем костерили и матюкали, каждый по отдельности, своих начальников продслужб и продскладов. Затем Стас вспомнил про десантников и направил пехотного капитана к ним, однако сразу же предупредив того, что у соседей справа с продовольствием тоже плохо. Когда пехотинец ушел, Стас вернулся к нашему костру:

— Ну ладно, нас на вертушках выбросили в чистое поле. А они же сюда на бээмпешках приехали. Могли ведь спокойно загрузиться сухпаем на неделю.

Спустя полчаса пехотный капитан в сопровождении двух своих солдат прошел мимо нас обратно к своим позициям. На мосту его подстерегла неудача: десантники съели весь свой сухпай. Пехотинцы понуро прошли мимо нас со свернутыми плащ-палатками в руках, а их командир подошел к нам, выудил из костра горящую ветку и прикурил сигарету.

— Слышь, братан, ты к нам попозже загляни. Тут нам должны сухой паек на вертушках подкинуть. Если привезут — мы с вами поделимся, — сказал Стас пехотинцу-капитану. — Вот только когда привезут, мы не знаем.

Глядя в спину уходившему на свои позиции капитану, Стас сказал нам:

— У пехоты самые зажравшиеся начпроды. Они кормят только начальство, а боевые подразделения постоянно на подножном корму сидят. Хорошо, что мы догадались ящик сухпая с собой захватить, а то как медведи лапу сосали бы.

— Да-да. «Мы» догадались, — съязвил я.

— Ну ладно. Ты догадался. Уж и примазаться нельзя. Давай-ка лучше чаю попьем — у меня еще пакетик есть.

Около одиннадцати тридцати утра к нам прилетел вертолет. Вздымая винтами снег, Ми-8 приземлился в нескольких десятках метров от наших костров. Летчик не стал глушить двигатель, и мы побежали к вертолету сквозь снежную бурю.

Из открытой двери на землю стали быстро выгружать какие-то зеленые ящики, картонные коробки, большие армейские термоса, емкости с водой.

Ко мне подбежал знакомый прапорщик из нашей роты и проорал на ухо:

— Там ротный приказал вам передать. Вот в этих ящиках — мины и другое барахло.

Вот на вашу группу валенки. Только на вашу. Ночные бинокли и прицелы — в этом ящике, запасное питание там же. Сухпай, хлеб и воду привезли на обе группы. Один термос и баки с водой — из нашей роты. Да, вот еще спальные мешки на группу.

Я слушал его и отдавал поручения бойцам. Те быстро оттаскивали в сторону имущество из нашей роты. Затем я проорал прапорщику:

— Дай свой бушлат на время. А то я свой не взял.

— Только с возвратом. У меня другого нет.

— Хорошо. Не потеряю.

Прапорщик быстро скинул пятнистый бушлат и отдал мне. Из вертолета уже все выгрузили, и борттехник начал втягивать вовнутрь лесенку. Прапорщик подбежал к проему двери и быстро забрался в вертушку. Дверца тут же захлопнулась, Ми-8 взмыл в небо и умчался вдаль по своим делам.

Ну а мы приступили к дележу привезенного имущества. Из боеприпасов нам прислали три ящика с огнеметами — на группу выходило по шесть РПО.[5] Еще было несколько ящиков с гранатами к подствольнику и патронами к различным видам оружия. Очень мы обрадовались нескольким топорам, пилам: рубить дрова ножами было тяжеловато.

Прислали несколько больших штыковых лопат и три-четыре малых саперных лопатки.

Продовольствие я и командир второй группы поделили по-братски и поровну. Правда, мы забыли про нашу штабную команду, но штаб помнил о нас, и вскоре пришел гонец от комбата, который намекнул, что Бог завещал всем делиться. Рэкет есть рэкет, и наши группы с «радостью» выделили начальству сухой паек и хлеб. Минут через десять гонец вернулся вновь и напомнил, что мы забыли поделиться яблочным пюре.

Пришлось выдать и это. Маленькие стеклянные баночки детского питания с пюре из протертых яблок были для нас большим деликатесом. Неудивительно, что солдаты «случайно» забыли им поделиться.

Но больше всего я обрадовался присланной вязанке армейских валенок. Я выбрал себе пару поновее, обрезал голенища сантиметров на десять, и получилась очень удобная и теплая обувь. Как раз на тот самый случай, когда нам приходится сидеть в ожидании чего-то, да еще и на морозе.

Потом мы с лейтенантом проверили ночные бинокли и прицелы. На группу ротный прислал два ночных бинокля БН-2 и четыре ночных прицела к снайперским винтовкам.

Один из них был от моего винтореза. Там же в ящике лежало и два десятка запасных аккумуляторных батарей к ночникам. Лично мне ротный прислал также и «Квакер» — специальный прибор ночного видения и лазерный прицел к нему. Прибором этим я уже не раз пользовался на полевых выходах, и он имел определенные преимущества. Но в данных полевых условиях, когда местность ночью подсвечивается осветительными минами и ракетами, «Квакер» был не нужен. При естественном ночном фоне прибор работал очень хорошо, но при дополнительной подсветке в виде осветительных ракет или других источниках прямого света ночная оптика не выдерживала и «засвечивалась».