Валерия Герасимова - Крушение карьеры Власовского Страница 11

Закончив предварительное заполнение бланков, страховой агент вежливо распрощался с Глазыриным и вступил в беседу с очередной клиенткой — диспетчером автобусного парка Ольгой Ивановной Семечкиной. Они условились встретиться для окончательного разговора через несколько дней. Семечкина это сделала тем более охотно, что манера и весь внешний облик молодого человека вызывали невольную симпатию.

В свою очередь агент с интересом, превышающим его служебную обязанность, осведомился о состоянии здоровья Семечкиной.

К сожалению, его досуг был отдан другой, быть может, гораздо менее привлекательной девушке.

Но положение было таково, что именно эта другая девушка, ее характер, поведение так много для него теперь значили.

Глава седьмая

В квартире Подскоковых

Следует прямо сказать: взаимоотношения Франца Каурта с женщинами были значительно проще, чем, скажем, с тем же Петер-Брунном.

Нет еще месяца его знакомства с Ниточкой, а успех налицо…

Каурт гордился по праву, что, обрабатывая подобный материал, он избегал проторенных путей. Конечно, в иных случаях классические приемы хороши. Скажем, продажа отличного отреза за четверть цены, подношение цветов, конфет или духов обычно дают неплохие результаты. Но, как подлинный артист, Каурт не ограничивал себя шаблоном, а импровизировал. В каждом отдельном случае необходим индивидуальный подход.

Конечно, иная девушка из-за мехового манто или браслетки откроет вам свое сердце. Она будет называть вас своей судьбой, своим единственным и утверждать, что «никогда и никого так…» Все это верно. Но даже самую пустенькую из них в этой проклятой стране почти невозможно подбить на поступок, предусмотренный советским Уголовным кодексом.

К сожалению, Каурт убедился, что в данном случае Инна Зубкова не является исключением.

Среди милого лепета и взаимных торжественных обещаний он, правда, уже многое уточнил. Ему стал известен круг знакомых Инночки, он узнал, благодаря каким связям Зубкова попала на работу в физический институт. Он также выяснил ее симпатии и антипатии. Надо сказать, что последних было особенно много. Однако Каурт заинтересовался только двумя из них: Сенченко и его женой Людмилой Георгиевной.

Каурт знал, что подчас из ненависти можно извлечь гораздо больше, чем из самой пылкой любви. Надо только в этот костер непрестанно подбрасывать все новое и новое топливо… Умело раздувать огонь, чтобы в маленькой глупой душонке разгорелся настоящий пожар… И вот к очередному свиданию он приготовил немалый запас горючего…

Каурт взглянул на часы. До встречи с Инной осталось не так много времени. Надо успеть побриться, побрызгаться духами и вообще привести себя в человеческий вид.

Черт возьми! Не легко в одной шкуре совмещать агента Госстраха и советского ученого, чей триумфальный путь к признанию и славе преградил интриган от науки и завистник профессор Сенченко. И все же это интереснее, чем нудные разговоры с этим мужланом Глазыриным. Да и обстановка куда приятнее, чем красный уголок автобусного парка.

Надо признаться, девчонка нашла удобное место для встреч. На этот раз выручила ее подружка, некая Эрочка Подскокова. Родители этой девицы уехали в Заполярье, оставив в полное распоряжение дочери отдельную квартиру в Звонарском переулке. Такие, как Эрочка, — это сущий клад! Для приятельницы — готова на все.

Придя в это «гнездышко» намеренно раньше Инны — благо она отдала ему полученный от Эрочки ключ, — Каурт еще раз подробно осмотрел квартиру.

Он оценил вделанные в стену шкафы в человеческий рост. Однажды в Праге именно такой шкаф сослужил ему хорошую службу. Затем он выглянул в окно. Его заинтересовала не панорама Москвы, а некоторые практические детали, как-то: ширина карнизов и расстояние между окнами* А пройдя в другую комнату, выходившую во двор, он отметил, что пожарная лестница совсем недалеко от окна…

Услышав звук остановившегося на площадке лифта, Каурт бросил последний взгляд на лежавшие далеко внизу улицы. Как-никак — седьмой этаж… Высоко… Что ж! Иногда это скверно, а иногда…

Затем Франц принял хорошо отработанную им позу — «нетерпеливое ожидание».

После первых лирических минут встречи он заметил в девушке нечто необычное. Нечто торжественное отражалось сегодня на этом кукольном личике. Ого! Очевидно, инспирированное им столкновение с начальством развертывается!

— Ну как твой уважаемый профессор? — спросил он.

Лицо Ниточки запылало.

— Отпуска, конечно, не дал! Разве может этот сухарь пойти кому-нибудь навстречу! — воскликнула она. — А ты так хорошо придумал эту поездку!

По мнению Инночки, просьба была пустяковая: всего лишь внеочередной отпуск и то за свой счет. И вот Сенченко сорвал их чудесную поездку в Гурзуф. Но мало этого! Он еще оскорбил ее!

— Оскорбил?.. Это вполне в его характере, — горько усмехнулся Каурт.

— Он заявил мне прямо в глаза, что, когда я печатаю его дурацкие бумажки, мысли мои на танцевальной площадке… Подумаешь, разочек ошиблась в числах… Но я дам ему жизни! Он у меня еще попляшет, — вдруг неожиданно вырвалось у девушки.

— Вот как? — осторожно заметил Каурт. — Ты узнала о нем что-нибудь серьезное?

— Нет, нет… это я просто так. Ты не спрашивай… — смутилась Инночка.

— Успокойся, родная, успокойся, — нежно привлек к себе девушку Каурт.

— И представь себе, какой нахал! Я только заикнулась, что не намерена долго корпеть под его началом, он, знаешь, что заявил? Что сам об этом думал и не станет меня удерживать. А я так и сделаю: возьму и уйду, — капризно всхлипнула она.

— Ну это, роднуша, уже слишком, — умиротворяюще сказал Каурт. Искренняя тревога звучала в его голосе. — Уходить из института тебе не следует.

Но лицо Инночки неожиданно просияло.

— Знаешь, какая мне пришла мысль? Мы все-таки махнем в Гурзуф. А в какой-нибудь институтишко папа всегда меня устроит…

Впрочем, Франц не разделял ее восторга. Все, что с таким трудом он наладил, казалось, ускользает из его рук.

Отойдя от девушки, он сел на тахту и принял новую позу — мучительного раздумья. Она выражала такое отчаяние, что это сразу привлекло внимание Зубковой.

— Что с тобой, Толик? — тревожно взглянула она на Каурта.

А тот подыскивал верное решение.

— Да, конечно, Сенченко подлый человек…. Ведь я, Ниточка, уже рассказывал тебе, как поступил со мной этот карьерист?

«Анатолий Коровин» имел в виду сочиненную им историю своих взаимоотношений с профессором Сенченко. Вкратце она сводилась к следующему. Он — молодой, подающий надежды физик — специалист по магнитным сплавам, перед уходом добровольцем на фронт оставил в одном из научно-исследовательских институтов свою незаконченную диссертацию. Бесталанный ученый Василий Сенченко, занимавшийся в том же институте той же проблемой, присвоил этот труд. Считая Коровина погибшим, Сенченко воспользовался его научным открытием. Вот так плагиатор приобрел положение и известность. А у Анатолия Коровина отнята и слава, и, конечно, деньги. Ведь она помнит, что он принужден был продать свой отрез на костюм?

Инночка поразилась: «Бедный, бедный, Толик!»

И все же Каурт учитывал, что даже подобные девчонки не столь легковерны, как это кажется. Вот почему он ловко подсунул ей сфабрикованные материалы: лестную характеристику научной деятельности «аспиранта Коровина», выписку из протокола комиссии Академии наук о том, что его жалоба на Сенченко рассматривается авторитетной инстанцией, и еще несколько документов такого же рода. Все это выглядело настолько убедительно, что злоба Инны к Сенченко вспыхнула еще сильнее.

Шпиону не трудно было нащупать ее слабую струнку. Он уже заметил, что блеск мадам Сенченко мешает девчонке спокойно спать. Перспектива занять место, равное положению жены Сенченко, — вот что могло заставить Инну служить ему с личной заинтересованностью.

— И все же, дорогая, — нежно сказал Каурт, — уйти тебе из института нельзя. Ведь сейчас как раз решается мое дело. Негласно работает специальная комиссия. В вашем институте об этом пока никто ничего не знает и, конечно, знать не должен. Смотри и ты не проболтайся! Но зато комиссии должен быть известен каждый шаг Сенченко, вся его деятельность, все его планы. — Он нежно погладил руку девушки. — И знаешь? Ведь это прямо счастливое совпадение, что именно тебе я тогда продал свой отрез!

— Да, но терпеть оскорбления! — возмутилась Инна.

— Мало ли на что приходится идти для большой цели! Отдай себе ясный отчет, ради чего это делается? — Каурт так называемым «глубоким» взглядом обласкал Зубкову.

Когда комиссия при ее помощи разоблачит Сенченко, он, ее Толик, займет свое место в институте. А имея положение и деньги, он перед всем светом назовет ее женой. И квартира у них будет ничуть не хуже, чем у этой гордячки Сенченко.