Василий Чуйков - Гвардейцы Сталинграда идут на запад Страница 11

Возможности были у него, конечно, относительно ограниченны, но для удара в районе Белгорода и в направлении на Поныри он сконцентрировал огромные силы. Пожалуй, в таких масштабах немецкая армия никогда не начинала наступления на сравнительно небольшом участке фронта. Но мы тоже имели теперь возможность противопоставить и значительные силы, и материальные средства, и возросшее мастерство наших войск, и воодушевление войск осязаемой победой.

Гитлер, конечно, понимал, так же как понимали и его генералы, что это их последняя попытка взять реванш за поражение под Сталинградом и опять захватить стратегическую инициативу. Поэтому он и подбрасывал в готовое разгореться пламя все новые и новые войска, новую технику, знаменитые танки «тигр», «пантера», а также самоходные орудия «фердинанд». Все самое лучшее, что могла в то время дать фронту немецкая военная промышленность.

Обе стороны готовились к решительному сражению на Курской дуге.

Обе стороны, конечно, знали о сосредоточении сил и средств для этого сражения. Обе стороны усиленно закапывались в землю и готовили исходные позиции для наступления.

Стоял вопрос: кто начнет наступать?! Время работало на нас, а оборона врага на нашей земле не могла быть длительной.

Наше Верховное Главнокомандование учло преимущество активной обороны с переходом в контрнаступление и решило принять удар противника на подготовленных рубежах, обескровить и обессилить наступающую группировку противника, чтобы затем перейти в решительное контрнаступление.

И вот в ночь с 4 на 5 июля фронт загрохотал. Но! Первой заговорила артиллерия не наступающих, а обороняющихся.

Еще дочитывали в отдельных немецких частях приказ Гитлера, как всегда, составленный в восторженно-мистическом тоне: «С сегодняшнего дня вы становитесь участниками крупных наступательных боев, исход которых может решить войну… Мощный удар, который будет нанесен советским армиям, должен потрясти их до основания…»

Немецкие войска выходили на исходные рубежи для атаки, накапливались поблизости от передовой линии танковые соединения, на аэродромах летчики прогревали моторы. Некоторые солдаты досыпали последний час перед наступлением.

Удар планировался в 3 часа утра 5 июля. В 2 часа 20 минут войска Центрального и в 3 часа Воронежского фронтов обрушили шквал артиллерийского огня на исходные позиции противника.

Что это? Артиллерийский налет разведывательного назначения? Бьют пять минут, десять… Следует залп за залпом реактивных минометов, рвутся тяжелые снаряды гаубичной артиллерии. Боевые порядки редеют, они смяты, немецкое командование торопливо и в панике отводит с исходных рубежей танки. Огонь — головы нельзя оторвать от земли. Проходит пятнадцать минут, двадцать, огонь не ослабевает. Казалось, разверзлось небо, люди глохнут, не оторвав головы от земли. Разлетаются на куски танки, взлетают в воздух укрепления, подавлены выставленные на позиции артиллерийские батареи, прервана связь между штабами, потерявшие рассудок люди бродят между траншеями.

Проходит двадцать минут, двадцать пять минут. В дело вступает авиация. Над полем боя нарастающий гул авиационных моторов. Самолеты пикируют на позиции, расстреливают на бреющем полете сосредоточившиеся для броска соединения пехоты. Проходит еще десять минут. Артиллерийский огонь не прекращается. Можно подумать, что через несколько минут советские войска перейдут в наступление…

В глубине фронта, в немецких армейских штабах, в штабах дивизий мечутся дежурные адъютанты, непрестанно звонят телефоны полевой связи. Командиры полков запрашивали: что делать, не отменяется ли наступление?

Позволительно спросить сегодня гитлеровских генералов, командовавших в те дни войсками под Орлом и под Белгородом: что их побудило на полтора — два часа позже запланированного срока все же начать наступление? Разве для них, профессиональных военных, не очевиден был исход наступления, начавшегося с такого артиллерийского налета противника, изготовившегося к обороне? Потеряна внезапность, нарушены боевые порядки наступающих, впереди глубоко развитые рубежи обороны, войска, расположенные в глубину на несколько эшелонов. На что можно было рассчитывать? На маневрирование резервами? Снимать с других участков фронта дополнительные силы? Весь подготовленный удар иссяк на первых же километрах прорыва, развернулись воздушные бои, которых не знала до того дня вторая мировая война. Господство в воздухе было немцами утеряно. А с резервами… С резервами получилось совсем скверно…

План Ставки Верховного Главнокомандования предусматривал, как только развернется Курская битва, переход в наступление нескольких соседствующих фронтов, чтобы гитлеровское командование не могло усилить войска на Курском направлении.

Юго-Западный фронт должен был начать наступление на Барвенково; Южный фронт — из района Матвеев Курган прямо на запад, на Сталино и далее на Мелитополь; Брянский фронт — на Орел, Западный фронт — на Карачев.

В такой обстановке немецкое командование лишалось всякой возможности маневрировать резервами.

Битва за Донбасс

5 и 6 июля шли ожесточенные бои южнее и севернее Курска. Гитлеровцы вводили в бой все новые и новые части. Местами ценой изнуряющих потерь немецким войскам удалось вклиниться в нашу оборону, но нигде наступающие немецкие танки не прорвали второго оборонительного пояса.

7 июля меня и командующего соседней 1-й гвардейской армией генерал-полковника В. И. Кузнецова вызвали в штаб фронта. Мы поняли, что настал и наш час.

Нас немедленно принял командующий фронтом Родион Яковлевич Малиновский. Он раскрыл перед нами замысел Ставки Верховного Главнокомандования — воспользовавшись тем, что под Курском в бои втянуты основные силы гитлеровской армии, начать наступление на Донбасс силами Юго-Западного фронта, имея задачу или опрокинуть противника, или на крайний случай сковать его силы, не дать ему возможности маневрировать войсками и усилить части, наступающие на Курск.

Задача для 1-й и 8-й гвардейских армий формулировалась таким образом: форсировать Северный (Северский) Донец, прорвать оборону противника в районе города Изюм и, развивая наступление в общем направлении через Барвенково на Красноармейск, совместно с войсками Южного фронта, наступающего от реки Миус на Сталино, (Донецк) разгромить донбасскую группировку противника и выйти на Днепр.

Задача эта формулировалась пока что в общих чертах. Она скорее выглядела задачей на сковывание сил противника, ибо средств на обеспечение такого широкого и глубокого наступления придано не было. Она могла выглядеть как конечная цель серии наступательных операций на всю летне-осеннюю кампанию.

Вместе с тем, я должен отметить, что этот стратегический план имел под собой достаточные основания.

Войска Юго-Западного фронта фактически нависали над немецкими войсками в Донбассе. Если бы Юго-Западный фронт мог быть к тому времени обеспечен необходимыми средствами для мощного наступления, то представлялось соблазнительным одним общим ударом из района города Изюм в направление на Барвенково, Запорожье, Мелитополь рассечь и разгромить всю южную группу немецких войск при активной поддержке Южного фронта, которым в то время командовал Ф. И. Толбухин.

Рассматривая и обдумывая этот план, мы тогда еще не очень-то реально представляли себе масштаб его осуществления. Каждому было ясно, что начался необратимый процесс разгрома гитлеровской армии, но определить, сколь сильна ее сопротивляемость, мы пока не имели практической возможности.

1-я и 8-я гвардейские армии наступали каждая в составе трех корпусов, или девяти дивизий. Каждой из армий в качестве средств усиления придавались по одной артиллерийской дивизии прорыва, по одному смешанному корпусу авиации и по 2–3 танковых полка или полка самоходных орудий.

8-й гвардейской армии придавался 33-й стрелковый корпус в составе 50, 230 и 243-й стрелковых дивизий и 253-й отдельной стрелковой бригады.

Во втором эшелоне фронта были поставлены 1-й гвардейский механизированный корпус генерала И. Н. Руссиянова и 23-й танковый корпус под командованием генерала Е. Г. Пушкина.

Эти корпуса сосредоточивались настолько скрытно, что я, как командующий армией, узнал об их участии в наступлении совершенно случайно. При разработке плана у командующего фронтом о них не было сказано ни слова. За два-три дня до наступления мне доложили, что в нашем тылу в лесочке обнаружены какие-то танкисты. Оказалось, что это танки корпуса Руссиянова. Я немедленно соединился по телефону с Родионом Яковлевичем Малиновским и спросил его, что делают у меня в тылу танкисты Руссиянова. Малиновский только тогда мне объявил, что 1-й гвардейский механизированный корпус предназначается для развития успеха 8-й гвардейской армии и подготавливается для ввода в прорыв.