Павел Хадыка - Записки солдата Страница 11

Курсы размещались в том же доме Ромеевых. К моему прибытию там уже было сформировано два взвода. Начальником курсов был морской офицер, фамилию забыл. Мне предложили командовать третьим взводом, вооруженным иностранными пулеметами. Я сначала отказался, но меня обязали.

В занятиях по материальной части мне очень много помог мой лучший друг Тимофей Ермолаев. Иностранных пулеметов мы оба не знали. А к занятиям готовились так. В вечернее время вдвоем разбирали пулемет, называли и записывали части применительно к пулеметам «максим» и «кольт», которые мы знали. На следующий день уже занимались с людьми. Пособий по французскому пулемету «гочкис» и английскому «викерс» не было. Руководство курсов знало, как мы готовимся, иногда посещало занятия и считало нашу методику удовлетворительной.

В июне курсы переехали в село Сорочинское, что в 180—200 километрах от Оренбурга в сторону Самары. Там мы находились до октября 1919 года. В Сорочинском стоял штаб 1-й армии, которой командовал Г. Д. Гай (Бжишкянц).

В октябре курсы снова перевели в Оренбург. В городе уже было спокойно. Бои отодвинулись далеко от Оренбурга. Население мирно трудилось. Дымили трубы в железнодорожных мастерских, на заводе «Орлес», на кожевенных заводах, мельницах. Гудки заводов возвещали утреннюю зарю, обеденный перерыв и окончание трудового дня.

Вскоре походным маршем с пулеметами на повозках мы переехали в занятый нашими войсками Актюбинск. Здесь состоялся первый выпуск курсантов. Выпускники и командиры взводов убыли в полевые части. Меня с Тимофеем и Петром Ермолаевыми, Шкитиным, Ювинальевым направили в 434-й полк 49-й стрелковой дивизии. Это был тот же 218-й стрелковый полк, в котором служил до курсов. Теперь я уже имел военную подготовку и прибыл на командную должность.

Полком командовал все тот же Шереметьев. Он был рад нашему прибытию. Всех направил в пулеметную команду. Начальником ее был Поспелов из Москвы. Меня назначили его заместителем. Тимофей Ермолаев стал командиром 1-го взвода, Петр Ермолаев, Шкитин и Ювинальев — командирами отделений.

В октябре наша 1-я бригада под командованием комбрига Кашина была направлена на ликвидацию остатков белых, возглавляемых генералом Толстовым. Походным маршем мы двинулись вдоль железной дороги через Акбулак, на Соль-Илецк, затем свернули влево на Куспу (Уил) и дальше пошли на Гурьев.

Через пятнадцать — двадцать километров от Соль-Илецка начались бои с белыми. Особо сильные развернулись в районе Покровска, Григорьевска, Куспы. В Куспе стояла ханская ставка.

Сплошного фронта как у нас, так и у белых не было. Полк двигался по дороге, преследуя отступавших белоказаков. Бои шли главным образом за населенные пункты. Справа и слева от нас, в пяти-шести километрах, двигались колоннами другие полки.

Отсутствие сплошного фронта давало возможность проникать конным подвижным группам белых в наш тыл. Были случаи захвата белыми наших посыльных с донесениями и приказами. Так белые перехватили и угнали транспорт с зимним обмундированием. В свою очередь, наша конная разведка хозяйничала в тылу у белых.

Части отходившего противника состояли главным образом из оренбургских и уральских казаков. Отступая, они везли с собой семьи, гнали скот. Поэтому они отходили медленно, оставляя в деревнях много больных тифом и даже раненых казаков. Переполненные людьми населенные пункты и отсутствие медикаментов создавали условия для вспышки эпидемии. Сыпным тифом болело и местное население.

Мы вынуждены были во избежание заболеваний размещаться в сараях и других холодных постройках. Но все равно не убереглись. В период боев в районе Покровское — Куспа заболел и убыл на лечение Поспелов. Меня назначили начальником пулеметной команды.

На первых порах мне было трудно, допускал ошибки. Ночью при взятии села Покровское я приказал открыть огонь из всех пулеметов. Командование полка строго отчитало меня за это. Огонь из пяти-шести пулеметов выдал противнику нашу огневую мощь, была потеряна внезапность нападения.

Но и противник обнаружил все свои огневые силы, открыв огонь по вспышкам наших пулеметов. В пулеметной команде убитых не было, и это смягчило мою вину. У противника потери были значительные. Он в панике бежал, оставив большой транспорт и два орудия.

В последующих боях я был более предусмотрителен.

Самый тяжелый бой мы держали за село Царьградское. Приказ о наступлении наш полк получил своевременно, а посыльных в 433-й и 435-й полки перехватили белые. Оставив транспорт в селе Покровское, рано утром мы повели наступление на Царьградское, полагая, что справа и слева пойдут в атаку наши соседи. Мы оказались одни против трех полков белоказаков. К пяти-шести часам вечера мы все же выбили противника из Царьградской, но к белым подошла помощь, и наш полк оказался в окружении.

Начали пробиваться назад в Покровское. Но в чистом поле нас прижали к земле. Образовав круговую оборону, мы изо всех сил отбивались. Не знаю, кто командовал полком, но я видел Шереметьева в цепи с винтовкой в руках. Он командовал «рота пли» и сам стрелял по наседавшей коннице белых.

С боем, тесня цепи белых, мы медленно продвигались к Покровскому, которое, в свою очередь, было окружено казаками. Там все штабные командиры и писаря, а также повозочные отбивались из винтовок. В Покровском полк снова занял круговую оборону. Бой прекратился только ночью.

Мы не досчитались многих своих товарищей, но артиллерия и большинство пулеметов были с нами. В этом бою ранило Шереметьева, но из полка он не убыл.

Через несколько дней бригада выбила противника из Царьградской и погнала его дальше.

Интересный эпизод произошел при взятии Джембиты. Шел сильный снег. Полк сбился с направления и вышел в тыл казаков. Разобравшись в обстановке, мы подошли к Джембите с противоположной стороны. Белые ожидали нас с другого направления и перевели за реку Уил все свои части, тыловые подразделения и уничтожили за собой мост.

Наше появление в тылу вызвало у белых панику. Река была покрыта еще тонким льдом, он не выдерживал тяжести даже одного человека. Вновь строить мост не было времени. Тогда казаки соорудили живой мост. Они распрягли из повозок тридцать — сорок верблюдов, ввели их в реку, поставили в два плотных ряда головами наружу, привязали их друг к другу, а на спины положили доски и плетеные заборы, снятые ворота.

Через такой мост переправили на другой берег повозки, верховых лошадей, людей, а орудия в исправном состоянии опустили в реку. Мост оставили нам.

Во многих местах подо льдом стояли груженые повозки, лежало имущество.

В декабре заболел тифом наш командир полка Александр Степанович Шереметьев, его отправили в госпиталь. Больше я с ним не встречался. Шереметьева в полку очень любили. Он был исключительно смелым в бою и хорошим товарищем вне боя. Он часто бывал у нас в команде, но больше всего любил конную разведку, во главе которой стоял лихой оренбургский казак Гусев. Шереметьев часто сам выезжал в разведку, после чего принимал решения.

В декабре 1919 года белогвардейцы на Уральском фронте были разбиты и фронт ликвидирован. Нашу бригаду перевели в город Уральск.

В Уральске свирепствовал тиф. К счастью, мы пробыли там недолго. По железной дороге нас перевезли к Волге, в город Владимировка. Был декабрь. Стояли сильные морозы.

Паровоз нашего поезда обслуживали мы сами: ежедневно выделяли наряды людей пилить дрова и носить воду из колодцев или рек.

Пилили все, что предлагала администрация станций. Запас шпал, телеграфно-телефонные столбы из запаса штабелей и даже разбирали железнодорожные сараи и небольшие складские помещения. Пил было мало, и те сильно затупленные, поэтому часто меняли людей.

Воду из колодцев или речки передавали в ведрах по цепочке. Иногда цепочка была очень длинная, и к паровозу доходило не более полведра воды, а на одежде людей образовывался лед.

На новом месте встретили нас недружелюбно. Кулачество и церковники собрались с хлебом и солью, подготовили хоругви и колокола, намереваясь встречать белогвардейского генерала Мамонтова. Но вместо него приехали мы.

Здесь наши полки получили пополнение людьми, дали нам транспортные средства, зимнее обмундирование. Готовили к переброске вверх по Волге, к Царицыну.

Однако в начале февраля 1920 года вместо Царицына штабы, людской состав полков и артиллерию по железной дороге направили в Астрахань. Из санного и колесного транспорта составили гужевой эшелон. Начальником назначили меня. Для охраны оставили мою пулеметную команду и конную разведку полка под командованием Гусева. Транспортный эшелон своим ходом двинулся в Астрахань. Предстояло пройти более 300 километров.

Волга была замерзшей и занесенной снегом. По ней прокатали хорошую санную дорогу. Местами встречались высокие снежные заносы — перекаты, вблизи сел — проруби, в них поили скот и ловили рыбу. Зачастую от села к селу дорога шла берегом. В некоторых селах мы останавливались на отдых и пополняли запасы фуража.