Наталья Кравцова - На горящем самолете Страница 11

Крым был освобожден в течение месяца. Девятого мая взвился красный флаг над Севастополем, а еще через два дня война в Крыму кончилась.

Большой перелет из Крыма на Смоленщину девушки совершили на своих ПО-2 в несколько этапов, делая остановки в Мелитополе, Харькове, Курске, Брянске. 46-й гвардейский Таманский полк был передан в состав 2-го Белорусского фронта.

Конечный пункт – аэродром в Сеще, где до войны была крупная авиационная база. Потом этот большой аэродром использовали гитлеровцы.

Когда Леля зарулила самолет на стоянку и выключила мотор, первыми словами, которые произнесла Руфа, были:

– Какие чудесные березки! Леля, ты только посмотри, совсем как под Москвой...

Целая роща тоненьких нарядных березок, опушенных первой зеленью, тянулась по краю аэродрома. А над ней синело майское небо. И вспомнилось Руфе родное Подмосковье... И так вдруг потянуло домой!

Два с половиной года прошло с тех пор, как она уехала из дому на войну. Сколько дорог пройдено за это время!

Донбасс. Первые вылеты... Отступление жарким, пыльным летом 1942 года. Станицы, хутора и пехота, пехота, бредущая по дорогам... Потом – битва за Кавказ. Полеты, полеты, над горами, в туман и непогоду... «Голубая линия», где за самолетами ПО-2 охотились вражеские ночные истребители... Керченский полуостров с плотным заградительным огнем, с лесом прожекторов, с ветрами и штормовой погодой... И, наконец, Севастополь. Два длинных года, заполненных бомбами, взрывами, зенитками.

И вдруг – родные березки!

Руфа смотрела и смотрела на них. Сердце защемило радостно и тоскливо, и на мгновение ей показалось, что войны нет. Просто – роща в Подмосковье, и она, Руфа, в легком платье бежит по лесу. И солнечные пятна мелькают на зеленой траве.

Руфа шла по тропинке и ласково прикасалась рукой к белым тонким стволам. Стояла тишина. Та особенная лесная тишина, которую так хорошо слушать...

Внезапно где-то недалеко раздался тяжелый взрыв. За ним еще один. Руфа остановилась, прислушиваясь.

– Мины подрывают, – сказала Леля. – 3десь ведь все было заминировано.

И сразу исчезла тишина. Продолжалась война...

Прошел месяц, и 2-й Белорусский фронт двинулся в наступление. Вклинившись во вражескую оборону, наши войска расчленили силы гитлеровцев и быстрым темпом пошли вперед, оставляя позади отдельные недобитые вражеские группировки, большие и маленькие.

Девушкам приходилось теперь летать не только за линию фронта – они часто бомбили крупные соединения немецких войск, оказавшиеся в окружении и нежелающие сдаваться. Гитлеровцы бродили по лесам группами и в одиночку. Иногда, изголодавшиеся и отощавшие, они сами шли сдаваться.

Однажды днем во время перелета на новую площадку Руфа заметила во ржи людей, которые пытались там прятаться.

– Леля, давай посмотрим поближе. Подверни немного вправо. Кажется, это немцы...

Пролетев бреющим над полем, девушки убедились, что не ошиблись. Во ржи действительно прятались немцы. Их было довольно много. Кое-кто из них даже попытался стрелять в самолет.

На аэродроме Леля и Руфа рассказали о том, что видели. Отряд, выделенный батальоном обслуживания, прочесал поле и захватил несколько десятков пленных.

Руфа видела потом этих пленных, которые под конвоем уныло шли на сборный пункт. Теперь, когда гитлеровцы отступали под напором советских войск, они совсем не походили на прежних наглых «завоевателей».

Как-то раз Леля и Руфа получили задание бомбить днем. Большая группировка фашистских войск, оказавшаяся в нашем тылу, надеясь прорваться к своим основным силам, упорно сопротивлялась. Сложить оружие гитлеровцы отказывались. Тогда в полк пришел приказ: выделить несколько экипажей и пробомбить лес, где засели гитлеровцы.

Лететь среди бела дня на ПО-2 было опасно. Фашисты были хорошо вооружены, а ПО-2 с его малой скоростью представлял собой прекрасную мишень.

Когда самолет приблизился к лесу, гитлеровцы открыли по нему огонь из всех имевшихся у них видов оружия. Стреляли из автоматов, пулеметов, зенитных орудий...

– Бросишь бомбы, и я сразу же спикирую. Приготовься!– предупредила Леля.

– Ладно. Еще немного... Буду бомбить по центру.

– Осторожно – слева пулемет!

ПО-2 шел на небольшой высоте, чуть выше трехсот метров. Маневрировать было трудно: стреляли кругом. Руфа напряженно ждала момента, когда они окажутся над центром леса. Рванула рычаг. Бомбы отделились от самолета.

– Давай!

Внизу грохнули взрывы, и сразу же Леля резко бросила машину к земле. Руфе даже показалось, что самолет падает...

На бреющем девушки пролетели над лесом, над самыми верхушками деревьев, и вскоре оказались у своего аэродрома.

Когда самолет приземлился, подошла Бершанская.

– Спасибо, девочки.

Голос у нее был хрипловатый, и Руфа поняла, что командир полка все еще волнуется.

Механик Тося придирчиво осмотрела самолет. Покачала головой и как-то чересчур уж сердито сказала:

– Хорошо, что долетели. Смотрите, что делается...

И она показала им десятки мелких пробоин по всей машине. Вид при этом у нее был такой, будто это они сами изрешетили самолет. Тося тоже волновалась.

Спустя час гитлеровцы выслали парламентеров...

Через несколько дней перед началом полетов к Руфе подошла парторг полка Мария Рунт и сказала:

– Приехал представитель политотдела дивизии для вручения партийных билетов.

Кроме Руфы партийные билеты получили в этот день еще три девушки. Представитель политотдела поздравил Руфу:

– Товарищ Гашева, мне очень приятно вручить партийный билет вам, отличному штурману не только полка, но и всей дивизии. Желаю вам дальнейших успехов!

Вечером из дивизии прилетел ПО-2 и привез боевую задачу. К Руфиному удивлению, из самолета вышел Михаил. Отдав пакет Бершанской, он подошел к Руфе.

– Я только на пять минут. Летал за боевой задачей и для вас тоже прихватил. Наш аэродром отсюда ведь недалеко – в десяти километрах. Так что по пути...

Он всегда находил какой-нибудь повод, чтобы слетать в женский полк и хоть на минуту увидеть Руфу. И всегда оказывалось, что ему «по пути».

Руфа достала небольшую красную книжечку, которую она спрятала в карман гимнастерки, и протянула Михаилу.

– Вот, сегодня получила.

Он заулыбался.

– Очень рад за тебя. Прими от меня самые искренние поздравления...

Порывшись в кармане, он что-то вынул и вложил в Руфин партбилет.

– Что это? – спросила Руфа и покраснела, догадавшись, что это фотография. – Посмотреть можно?

– Пока лучше смотри на меня. Я скоро улечу...

Руфа рассмеялась. А Михаил тем временем достал свой партбилет и раскрыл его: там лежала фотография Руфы.

– Откуда же это? Я ведь не дарила.

– Это неважно. Рано или поздно...

– Что рано или поздно?

– Но ведь ты никому не дарила? – сказал Михаил не то вопросительно, не то утвердительно.

– Ладно, считай, что это я тебе дала фотографию.

– Ну, вот и прекрасно. Именно этого я и ждал.

Потом он вдруг стал серьезным.

– Вчера залетал в свою деревню. Недавно ее освободили...

Руфа знала, что его старики жили где-то под Оршей. Михаил говорил ей об этом.

– Ну, как родные? Живы?

– Живы отец, мать, сестра... Все там, конечно, разорено. Плохо им было... Один брат партизанил. А вот второго... второго немцы расстреляли. За связь с партизанами...

Они помолчали. Потом Михаил тихо сказал:

– Мне пора.

– Счастливого пути!

– Тебе удачных полетов!

Он быстро зашагал к самолету.

Этой ночью во время полетов Руфа все время чувствовала, что в левом кармане гимнастерки лежит она, красная книжечка, билет члена Коммунистической партии. Время от времени Руфа, как бы проверяя, на месте ли партбилет, притрагивалась к груди и сквозь ткань комбинезона и гимнастерки прощупывала его плотную обложку.

– Леля, давай постараемся чем-нибудь отметить этот день...

– Все, что от меня зависит, пожалуйста!

В воздухе и на земле Руфа берегла каждую минуту, экономила каждый километр пути. Полет за полетом, на цель и обратно... Один, два, пять, семь... За ночь они с Лелей сделали восемь боевых вылетов, на два вылета обогнав остальные экипажи. Результаты были отличные. Им удалось разбомбить склад боеприпасов. Восьмой раз самолет взлетал уже утром, в предрассветной мгле. Вернулись девушки последними, когда все летчики уже разрулили свои машины по стоянкам.

– Ну, довольна? – спросила Леля.

– Еще бы!

Руфа усталым движением стянула с головы шлем.

Из-за деревьев вставало солнце нового дня.

И вот уже освобождена Белоруссия. Стремительно продвигаясь вперед, войска 2-го Белорусского фронта вступили на польскую землю.