Федор Гнездилов - На высотах мужества Страница 12

Своеобразно выглядели окраины Москвы. Улицы здесь перегородили баррикадами. Повсюду виднелись противотанковые надолбы, «ежи». Здания были подготовлены к обороне. Кое-где стояли железобетонные оборонительные сооружения. Город основательно готовился к боям. Люди не собирались сдавать столицу.

Вместе с тем в городе царило спокойствие. Все здесь шло своим порядком. Наши воины-авиаторы были убеждены - Москва выстоит. С этой уверенностью мы и заняли места в удобных теплушках нового эшелона, снова тронулись в путь. Экскурсия по столице оставила у нас большое, волнующее впечатление.

Прибыли в один из городов на Волге и сразу же - на аэродром, где нам предстояло овладеть полетами на новом истребителе ЛаГГ-3. За дело принялись в тот же день. Обстановка на фронте была известна всем. Она торопила, требовала как можно скорее вернуться в действующую [50] армию. Работы было предостаточно. Ее с избытком хватало для каждого.

Новые самолеты на заводе мы получили быстро. ЛаГГ-3 - вполне современный истребитель. Если в совершенстве овладеть им, можно успешно сражаться против фашистских «люфтваффе».

Дней через 10-15 все летчики полка пилотировали ЛаГГ-3 самостоятельно, все приступили к отработке элементов боевого применения. Мы готовились к боям на фронте каждый день и каждый час.

В один из тех дней в полк неожиданно вернулся капитан К. А. Пильщиков. После госпиталя и долгих мытарств он нашел все-таки наш, а вернее, свой родной полк. Мы очень обрадовались возвращению этого отважного летчика и обаятельной души человека.

Командир полка обратился в вышестоящий штаб с просьбой зачислить его в состав части. Однако поступил отказ. Причина простая: по штату полк укомплектован полностью. Не хотелось нам отпускать такого превосходного летчика.

- Что же делать? - обратился ко мне майор С. Д. Ярославцев.

- Давайте на нелетную должность зачислим.

- Летчика и… не на летную?

- Ничего иного не остается.

- А какие у нас вакансии?

- Начальника химслужбы, к примеру.

- Согласен. Вернемся на фронт, там все само собой образуется. Но не станет ли возражать начальство? Да и мнение самого летчика не метало бы знать.

Начальство дало «добро». Охотно согласился с нашим предложением и капитан Пильщиков. Впоследствии во время сражений на фронте он многое сделал для полка.

Наступил ноябрь. Началась ранняя зима. Программа обучения летчиков подходила к концу. Воздушные бойцы овладели новой для нас авиационной техникой. Все чаще мы стали гадать, куда, на какой участок фронта направят готовый к новым боям истребительный полк. Предполагали, что сражаться будем в подмосковном небе.

Нам, разумеется, было известно, что октябрьское наступление немецко-фашистских войск провалилось. Вражеские дивизии понесли серьезные потери, они были изнурены стойкой обороной нашей армии. Это вовсе не означало, что гитлеровцы отказались от своих намерений захватить нашу столицу. После перегруппировки своих [51] войск, после того как подтянутся резервы, фашисты наверняка возобновят наступление.

Над Москвой снова сгущались черные тучи. Опасность прорыва гитлеровцев была велика. Предстояли новые кровопролитные бои. К ним, этим боям, и готовились наши летчики, все авиаторы полка.

6 ноября, в канун 24-й годовщины Октября, к нам в общежитие пришел полковой комиссар Ф. Н. Кондаленко и сказал:

- Товарищи, только сейчас в Москве закончилось торжественное собрание Моссовета. На нем выступил Сталин. Включайте радио. Сейчас будет передана его речь.

Люди оживились:

- Это же здорово, товарищи!

- Это Гитлеру оплеуха!

Из репродуктора донесся голос диктора. Четко и торжественно звучали слова выступления И. В. Сталина. Мы слушали правдивый и обстоятельный анализ положения, сложившегося на фронтах, в стране и за рубежом. Верховный Главнокомандующий вскрыл причины наших временных неудач, говорил о том, что делается и что необходимо сделать еще для того, чтобы разгромить вероломного врага. Он выразил уверенность, что гитлеровские войска непременно будут остановлены и разгромлены. Это выступление словно вдохнуло в нас заряд новой энергии. Мы долго говорили о нем.

7 ноября у нас был обычный день полетов. Он проходил с особым подъемом. Каждый летчик стремился оттачивать мастерство до совершенства. Каждый из них знал, как высока цена отличной выучки в бою с врагом. От нее во многом зависели победа над воздушным и наземным противником, сохранность техники, жизнь.

Около 12 часов из штаба полка прибыл весь раскрасневшийся от быстрого бога посыльный:

- Товарищ капитан, разрешите узнать, где комиссар полка?

- В полете он. А в чем дело?

- Ему пакет. Срочный.

- Давайте. Я передам, как только он вернется.

Посыльный отдал пакет, нерешительно проговорил:

- По радио сообщили, будто в Москве парад сегодня был.

Я не верил своим ушам. Какой может быть парад? Рядом с Москвой гитлеровские армии, а наши войска маршируют [52] на Красной площади, как в добрые довоенные времена?

Подошли командир и комиссар полка. Они только что приземлились. Н. Ф. Кондаленко раскрыл пакет, вытащил из него лист бумаги и начал читать:

- «Сегодня в Москве на Красной площади состоялся традиционный парад войск Красной Армии. На трибуне находились руководители партии и правительства во главе с товарищем Сталиным. На параде с речью выступил товарищ Сталин. Войска прошли торжественным маршем перед Мавзолеем В. И. Ленина и без задержки отправились на рубежи обороны под Москвой…»

По этому поводу в конце дня, когда полеты были закончены, комиссар полка собрал авиаторов на митинг. Довел до них содержание поступившего письма. Люди встретили его одобрительными возгласами, аплодисментами.

Желающих выступить, высказать свои думы и чаяния было предостаточно. Летчики, техники и механики говорили о своей горячей любви к Родине и верности идеалам партии, о готовности отдать все силы, а если потребуется, то и жизнь для победы над врагом.

Позднее нам стало известно и о том, какую ярость этот парад вызвал в стане гитлеровцев, которые сами собирались маршировать по Красной площади. Не вышло у них с этими планами.

Вспоминая теперь о тех далеких днях, все больше убеждаюсь в том, что проведение парада наших войск на Красной площади имело тогда огромное международное значение. Это была демонстрация силы и непобедимости нашего Советского государства. Правы те, кто говорил, что этот парад был равносилен выигрышу большого сражения.

Мы, фронтовики, крепко запомнили слова из речи И. В. Сталина, произнесенной на параде: «На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы… как на своих освободителей… Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!… Под знаменем Ленина - вперед к победе!»

Эти слова звали нас в бой на борьбу с врагом до полной победы над ним. [53]

В середине ноября немецко-фашистские войска снова двинулись на Москву. По оборонительным рубежам защитников столицы был нанесен мощный удар. Гитлеровцы считали, что Красная Армия обескровлена и деморализована, силы ее исчерпаны, что захватить город они сумеют наверняка. И снова враг просчитался.

Защитники Москвы отстаивали рубежи своей обороны с мужеством и стойкостью, которые изумляли весь мир. Именно в те дни мы узнали о беспримерном подвиге 28 героев-панфиловцев, отразивших атаку 50 фашистских танков. Именно тогда политрук В. Г. Клочков сказал понятные каждому воину слова: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва!» Они, эти простые слова, стали для фронтовиков боевым девизом…

Предельно напряженная программа нашего переучивания была завершена в установленный срок. Все летчики овладели приемами боевого применения нового истребителя.

По указанию сверху мы проложили на картах маршрут в направлении к Москве. 20 ноября полк перелетел на прифронтовой аэродром. Здесь в составе 10-й смешанной авиадивизии, входившей в авиационную группу генерала И. Ф. Петрова, мы приступили к ведению боевых действий. Они оказались весьма напряженными. В короткие ноябрьские дни наши воздушные бойцы совершали по 5 - 6 боевых вылетов. Одни из них сопровождали бомбардировщиков, другие штурмовали вражеские войска на истринском, клинском, волоколамском, солнечногорском и других направлениях. При этом летчики поражали цели с такой же точностью, как и на учебном полигоне. Обычно они пикировали со средних высот до 200, а то и до 100 метров и реактивными снарядами, пулеметно-пушечным огнем били по танкам и броневикам, по цистернам с горючим и машинам с боеприпасами, что двигались по дорогам к передним рубежам нашей обороны.