Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин? Страница 12

Впрочем, одной критикой и вздохами дело не ограничилось. Во времена Горбачева – Ельцина Москва с большими процентами вернула сталинские долги западным державам. Казалось бы, теперь можно утереть слезы от той давней обиды, что нанес Сталин своей независимой игрой. Ан нет… Страх перед независимым игроком, меняющим мир, не забылся.

Еще Сталина обвиняют в том, что он пытался использовать Гитлера в своих целях. Так не только Гитлера, но и Чан Кайши (неудачно), Рузвельта и Черчилля (удачно). Точно так же, как Рузвельт и Черчилль пытались использовать Сталина, но неудачно. И не только Сталин, а многие другие государственные руководители делали, делают и будут делать примерно то же самое. Вспомним знаменитый афоризм Ф. Рузвельта о неком латиноамериканском диктаторе: «Да, он сукин сын. Но он наш сукин сын!» Так что же говорить о чужом сукине сыне? Потому давно сформулирован принцип: «В политике нет постоянных друзей – есть постоянные интересы».

Но суть дела была не в том, какие мелкие выгоды мог извлечь Кремль из соглашений с Берлином, Лондоном и Парижем. Главным было то, что в мире развернулась Большая Игра за передел сфер влияния. Стало ясно, что Великобритания и Франция перестали быть игроками № 1 и № 2 в мировой и даже европейкой политике. Таковыми становятся Германия и СССР, а на Дальнем Востоке – Япония. В отдалении маячили Соединенные Штаты. Именно они – молодые экспансионисты – шли на смену старым, выдохшимся империалистам, вынужденным «по старости» быть миролюбивыми. Новые игроки должны были определить границы сфер влияния на 1940-е и последующие десятилетия (Гитлер так вообще мечтал о веках и открыто ворковал про «тысячелетний рейх»!). Вот геополитическая суть таких вех, как Мюнхенское соглашение и пакт «о ненападении» 1939 г., конфликт на Халхин-Голе и т. п.

И бессмысленно также упрекать Сталина в желании распространить социализм в мире на том основании, что спустя несколько десятилетий нам этот строй разонравился. Ныне США распространяют демократию, в том числе и военными методами, и встречают на этом пути все больше трудностей. Кто знает, может, через какое-то время и буржуазная демократия перестанет нам нравиться. Уже растет число людей, поглядывающих на Китай и Халифат… Короче, не стоит путать глобальную политику со своими политическими пристрастиями.

После вынужденной защиты Сталина и его политики самое время приступить к критическому разбору его действительных промахов. При этом автору необходимо задаться вопросом: а зачем? Ибо разборов «полета» кремлевского стратега в литературе предостаточно. Другое дело, что многие разборы выглядят весьма неубедительно. Но главное то, что действия Сталина накануне и в период войны определили многие последующие события. Их анализ дает возможность извлечь уроки, которые при желании можно учесть в приближающемся очередном раунде Большой глобальной Игры по переделу сфер влияния.

Итак, резюмирую. Ослабление «старых» великих держав определило их пассивную политику и стимулировало активность кандидатов в новые лидеры. Суть дела не в том, что Советский Союз готовился напасть на фашистскую Германию (правильно делал, что готовился). И не в том, что Красная Армия готовилась воевать не на своей территории (правильно, что к этому стремилась). Это только недруги хотели бы, чтобы бомбили и разоряли наши земли. Для нас, для современной исторической ситуации вопрос в другом: почему был пропущен встречный удар? Это все равно, что услышать от боксера после нокаута: «Я готовился бить в челюсть, но почему-то ударили в челюсть мне». На ринге обе стороны равны. Каждый, чтобы победить, должен бить со всей силы. А мировая политика, в сущности, тот же ринг.

Глава 2

Подготовка к большой войне

Каковы были дальнейшие планы Сталина с учетом слишком быстрых изменений в Европе? В частности, собирался ли Сталин отдавать приказ Красной Армии самой начать войну в 1941 г.? Последний вопрос стал в последние два десятилетия наиболее дискуссионным и даже «модным» в российской исторической публицистике. Несмотря на большое количество книг, он так и остается открытым, хотя политической логике тех лет превентивный удар не противоречит. Не противоречит по той причине, что «Мюнхен» доказал стратегическую слабость старых лидеров – Великобритании и Франции, которым оказалась не по зубам новая Германия, и они спасовали перед фашистским рейхом. Возникла новая политическая реальность. Сталину предстояло принимать решение исходя из следующих вариантов: а) СССР переходит к глухой обороне, выжидая дальнейших событий; б) СССР вступает в надвигающуюся европейскую войну вместе с западными державами, как это было в 1914 г. (заметим от себя: спасает их от разгрома); в) найти иной вариант.

Задача сложная даже для нас, живущих в ХХI в. Хотя последующие события известны, однако бытующие мнения прямо противоположны. Поэтому историков должна больше занимать не тема «что бы я сделал, если бы был правителем СССР?», а иная задача: на каком уровне решали проблему тогдашние руководители? А уровни могут быть разные: дипломатические, идеологические, военно-экономические, аналитические…

О том, что война неизбежна, писали в советских газетах и говорили с трибун десятки раз. Более того, об этом писал еще Ленин. Он предупреждал, что «мы кончили одну полосу войн, мы должны готовиться ко второй… и нужно сделать так, чтобы тогда, когда она придет, мы могли быть на высоте» (ПСС, т. 42, с. 143–144). А как можно быть на высоте без целеустремленной подготовки к будущей войне?

Открыто писали о неизбежности будущей войны и военные. Так в предисловии своей книги «Мозг армии», вышедшей в 1927 г., будущий маршал и начальник Генерального штаба РККА Б.М. Шапошников предупреждал: «Предстоит ряд войн, войн ожесточенных, ибо те противоречия, которые существуют между капиталистической формой мирового хозяйства и нарождающейся новой экономической структурой, настолько велики, что без больших жертв и борьбы не обойтись». Так и случилось.

Естественно, анализ современной ему обстановки делался и Сталиным. Причем неоднократно, в том числе в партийной «библии» – «Кратком курсе истории ВКП(б)», издававшейся массовым тиражом. Причем все положения были повторены в развернутом виде в Отчетном докладе ЦК XVIII съезду ВКП(б) 10 марта 1939 г.

«Краткий курс» был подписан в печать в сентябре 1938 г., значит, анализ международной обстановки был сделан не позднее лета того же года, т. е. до Мюнхенского договора и оккупации Чехословакии. Поэтому любопытно сравнить сталинский прогноз с последующими событиями.

Анализ начался с указания на мировой экономический кризис 1929 г., который никак не удавалось завершить. «В связи с этим попытки агрессивных государств возместить потери от экономического кризиса внутри страны за счет других, слабо защищенных, стран – стали все более и более усиливаться… В 1935 году фашистская Италия напала на Абиссинию… Удар был направлен также против морских путей Англии из Европы в Индию, в Азию… Таким образом, на кратчайших путях из Европы в Азию завязался новый узел войны…

Немецкие фашисты не скрывали, что они добиваются подчинения себе соседних государств или, по меньшей мере, захвата территории этих государств, населенной немцами. По этому плану предполагается: сначала захват Австрии, потом удар по Чехословакии, потом, пожалуй, – по Польше, где тоже имеется целостная территория с немецким населением, граничащая с Германией, а потом… потом «видно будет» (1, с. 317).

Далее шел разбор ситуации на Дальнем Востоке с выводом:

«Таким образом, на Великом океане, в районе Китая, завязался еще один узел войны.

Все эти факты показывают, что вторая империалистическая война на деле уже началась… Она идет, в конечном счете, против капиталистических интересов Англии, Франции, США, так как имеет своей целью передел мира и сфер влияния в пользу агрессивных государств…

Отличительная черта второй мировой империалистической войны состоит пока что в том, что ее ведут и развертывают агрессивные державы, в то время как другие «демократические» державы, против которых собственно и направлена война, делают вид, что война их не касается, умывают руки, пятятся назад, восхваляют свое миролюбие, ругают фашистских агрессоров и… сдают помаленьку свои позиции агрессорам, уверяя при этом, что они готовятся к отпору» (1, с. 318–319).

Вот, собственно, источники будущего договора Молотова – Риббентропа. Всерьез полагаться на государства, которые «помаленьку сдают свои позиции агрессорам», было нельзя. Это доказали московские переговоры с делегациями Великобритании и Франции летом 1939 г. Что же должен делать руководитель государства, уверенный, что через несколько лет начнется Большая война, – увеличивать производство оружия или патефонов? Сталин почему-то выбрал первое, что до сих пор приводит иных критиков в крайнее недоумение. Будь они во главе государства, то выбрали б второй вариант, и это было бы их право как правителей. Но судить Сталина за отсутствие пацифизма бесполезно, – это расходится с его анализом международной обстановки. Сталин, исходя из своей оценки, никак не мог отсиживаться в кустах, уповая на Лигу Наций, пацифизм Англии и Франции.