Сабуро Сакаи - Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945 Страница 12

В Тайнане в составе новой флотилии у нас начался новый период напряженных тренировочных полетов. Всем пилотам было запрещено покидать места дислокации. С рассвета до поздней ночи, семь дней в неделю и в любую погоду мы оттачивали свое мастерство, отрабатывая различные приемы.

Первоначальный план нападения на Филиппины предполагал использование трех небольших авианосцев для доставки наших самолетов к занятым противником островам. Этими кораблями были: «Рюдзё» водоизмещением 11 700 тонн, «Дзуйхо» водоизмещением 13 900 тонн, переоборудованный из плавучей базы подводных лодок, и переоборудованный из торгового судна «Тайхо» водоизмещением 20 000 тонн. Теоретически три авианесущих корабля могли вместить в общей сложности девяносто истребителей, но фактически количество способных действовать с них самолетов составляло порядка пятидесяти машин, но даже это количество уменьшалось вдвое в плохую погоду. Цукахара пришел к заключению о бесполезности этих трех судов для выполнения поставленной задачи.

Но если бы наши Зеро смогли летать на Филиппины прямо с Тайваня и без посадки возвращаться назад, то необходимость в использовании авианосцев отпадала. Заместители адмирала испытывали серьезные сомнения, что одномоторный истребитель окажется способен успешно выполнить задачу при такой дальности полета. Кларк-Филд находился на расстоянии 450 миль от нашей базы, а Николс-Филд – еще один крупный объект рядом с Манилой – был расположен в 500 милях от Тайнаня. При наличии хороших погодных условий, с запасом топлива для воздушного боя и резервным запасом топлива нам требовалось пролететь без посадки примерно 1000–1200 миль. Истребители никогда еще не выполняли подобных боевых задач, и среди летчиков кипели ожесточенные споры, окажется ли Зеро способен ее выполнить. Существовал лишь один способ проверить это.

С этих пор мы днем и ночью выполняли полеты, стараясь увеличить их дальность. Без учета номинальной дальности полета максимальная продолжительность нахождения Зеро в воздухе, благодаря его конструктивным особенностям, должна была составлять шесть-семь часов. Нам удалось довести это время до десяти – двенадцати часов и совершать полеты такой продолжительности в составе крупных авиационных соединений. Я лично добился рекордно низкого расхода топлива, составлявшего менее 17 галлонов в час. Нашим летчикам удалось в среднем сократить расход топлива с 35 до 18 галлонов в час. Запас топлива Зеро составлял 182 галлона.

В целях экономии топлива мы летали с крейсерской скоростью всего 115 узлов на высоте 12 000 футов. На полной мощности Зеро способен развивать скорость 275 узлов, а в отдельных случаях при форсаже максимальная скорость может достигать 300 узлов. В наших дальних полетах мы снижали число оборотов двигателя до 1700–1850 в минуту и уменьшали подачу воздуха через воздушный клапан. Это давало нам возможность уменьшить мощность и скорость до абсолютного минимума, хотя и существовал постоянный риск того, что двигатель заглохнет.

Но этот новый способ значительно увеличивал дальность полета Зеро, и наш командир доложил об этом адмиралу Цукахаре, который в своих планах отказался от использования трех авианосцев. Два из них вернулись в Японию, а один отплыл на помощь нашим войскам в Палау. В результате 11-й флот стал флотом без кораблей.

Нас, естественно, сильно интересовало, какое сопротивление нам окажут американцы. Мы были мало знакомы с типами самолетов и тактикой действий американских пилотов, мы могли лишь предполагать, что они окажутся намного более опасными противниками, чем те летчики, с которыми нам пришлось сражаться в Китае.

Ни один из нас не ставил под сомнение правильность решения о начале войны. Ведь мы были всего лишь унтер-офицерами, прошедшими суровую школу и привыкшими беспрекословно подчиняться приказам. Когда нам приказывали лететь и сражаться, мы не задавали вопросов.

В два часа ночи 8 декабря 1941 года дневальный по казарме разбудил пилотов нашей группы. Наступил день «Икс» – так мы называли день начала войны. Летчики молча натягивали на себя комбинезоны и небольшими группами покидали казарму. Ночь была ясной и безлунной, от горизонта до горизонта небо было усеяно сверкающими звездами. Царила мертвая тишина, нарушаемая лишь скрипом гравия под нашими ногами и тихими голосами летчиков, спешивших к взлетной полосе. Капитан Масахиса Сайто, наш командир, сообщил, что взлет намечен на 4.00, и провел краткий инструктаж по уточнению задач каждого звена при атаке американских аэродромов на Филиппинах. Теперь нам оставалось только ждать. Мы расселись у своих самолетов на взлетной полосе, и дневальные принесли нам завтрак.

Около трех часов утра над аэродромом появилась дымка, что случается довольно редко в субтропических широтах. К четырем часам она превратилась в густой туман, в результате чего видимость сократилась всего до 5 ярдов. Из громкоговорителей на вышке управления донеслось: «Взлет откладывается на неопределенное время». Стало светать, и наше возбуждение возрастало. Мы смотрели на часы, проклиная туман. Так прошло три часа, но туман не рассеивался. Он лишь становился гуще.

Внезапно громкоговорители прохрипели: «Внимание! Прослушайте важное сообщение!» Летчики, смолкнув, насторожились. «Сегодня в шесть часов утра японские силы успешно нанесли внезапный сокрушительный удар по американским войскам, находящимся на Гавайских островах».

Нарастающий гул, превратившийся в крик, разорвал тишину. Летчики пускались в пляс и хлопали друг друга по спине, но в их воплях слышалось не только торжество. Многие давали выход накопившейся злости, вызванной вынужденным бездействием на земле в то время, когда другие наши самолеты громили врага.

В результате нападение на Гавайи возникал фактор, который теперь было необходимо учитывать. Американцы оказались предупреждены о наших планах и вряд ли стали бы дожидаться нас, не приведя свои силы на Филиппинах в боевую готовность. Стало совсем светло, и напряжение достигло предела. Туман нарушил все наши планы, хуже того, он давал возможность американцам поднять с острова Лусон свои бомбардировщики и успеть нанести удар по нашим самолетам на земле, как только туман рассеется. Наши зенитчики заняли свои позиции, и каждый напряженно вслушивался в ожидании гула вражеских бомбардировщиков.

Произошло чудо – налета не последовало! В девять часов утра туман начал рассеиваться, и долгожданный голос из громкоговорителей сообщил, что вылет состоится через час. Все летчики-истребители и экипажи бомбардировщиков, не дожидаясь приказа, забрались в кабины своих самолетов.

Ровно в десять утра сигнальные ракеты мелькнули в остатках пелены тумана. Один за другим бомбардировщики начали разгон по длинной взлетной полосе. Один, два, три… и вот уже шесть машин взмыли в воздух и стали набирать высоту. Седьмой самолет мчался по взлетной полосе, ему оставалось всего 1200 футов до точки отрыва, и в этот момент у него сломалась правая стойка шасси. С диким скрежетом самолет на брюхе закрутился по земле, весь фюзеляж был объят пламенем. В ослепительных языках пламени мы увидели, как члены экипажа, выбравшись из люков, прыгают на землю и стремглав бегут от самолета. В следующую секунду от оглушительного взрыва находившихся на борту бомб земля заходила ходуном. В живых не осталось ни одного члена экипажа.

Через несколько секунд ремонтная бригада была уже на взлетной полосе и стала растаскивать куски искореженного металла. Десятки людей, не теряя драгоценного времени, засыпали землей дымящуюся воронку. Менее чем через пятнадцать минут был дал сигнал к взлету следующего бомбардировщика. К 10.45 все самолеты – пятьдесят три бомбардировщика и сорок пять истребителей – находились в воздухе.

Истребители разбились на две группы, одна из них сопровождала бомбардировщики, а вторая выдвинулась вперед для встречи истребителей-перехватчиков противника, которые, как все мы полагали, после нашей длительной задержки должны были ожидать нас в большом количестве. Я летел в головной группе, наш строй набрал высоту 19 000 футов.

Вскоре, миновав южный мыс Тайваня, я заметил девять бомбардировщиков, летящих боевым порядком в направлении острова, по всей вероятности, это были силы противника, высланные для атаки наших аэродромов. Девять пилотов, в том числе и я, перед взлетом получили инструкцию вступать в бой с любым самолетом противника, обнаруженным по пути к Лусону, остальные наши самолеты должны были продолжать свой путь. Мы покинули строй и ринулись вниз к бомбардировщикам. Через считаные секунды я оказался в удобной для стрельбы позиции и пошел на сближение с головным бомбардировщиком. Я уже прикоснулся к гашетке, и тут до меня дошло, что это самолеты японских сухопутных сил! Я покачал крыльями своего истребителя, подавая сигнал остальным не открывать огонь. Хороши были бы эти идиоты в бомбардировщиках! Командование сухопутных сил в этом районе не удосужилось согласовать полеты своих самолетов с военно-морским флотом, и эти кретины совершали обычный тренировочный полет.