Бен Макинтайр - Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны Страница 12

Окончив вечернюю работу, Монтегю положил бумаги обратно в чемоданчик, запер его и отправился в полуподвальную спальню, где он теперь ночевал из-за воздушных налетов. Служанка Мейбл, «которая проработала в нашей семье тридцать пять лет с лишним», уже все ему приготовила, постелила свежее хрустящее белье.

В тот же вечер в угрюмом заброшенном складе на другом конце Лондона молодой валлиец, проглотив немалую дозу крысиного яда, покончил с жизнью, которая во всех мыслимых отношениях была полностью отлична от жизни достопочтенного[4] Юэна Монтегю.

5

Человек, который был

Абербаргойд столетие назад был неприветливым местом — мрачным маленьким городишкой, где все покрывала угольная пыль, где царил беспросветный труд. Уголь здесь начали добывать в 1903 году. До того как этот уголь нашли, в Абербаргойде, считай, ничего не было, кроме зеленых долин. С углем появились сплошные ряды худосочных домиков, где обитали сотни шахтеров с семьями. Кроме угля, здесь нечем было жить. И когда уголь кончился (а он кончился), здесь мало что осталось. Еще до Первой мировой войны Абербаргойд начал мучительно агонизировать.

В этом угрюмом мире 4 января 1909 года по адресу Коммершл-стрит, 136 появился на свет Глиндур Майкл. Его мать звали Сара Анн Чадуик, отца, откатчика на угольной шахте, — Томас Майкл. Те немногие сведения об этой семье, какими мы располагаем, рисуют картину невеселой жизни. В 1888 году, в двадцатилетием возрасте, Сара вышла замуж в первый раз — за шахтера Джорджа Котрелла. На свидетельстве о браке она вместо подписи поставила крест. Читать и писать Сара так и не научилась, да это ей было и незачем. Брак с Котреллом, в котором она родила двух дочерей, оказался не очень долговечным, и не позднее 1904 года она начала жить с Томасом Майклом в Динасе, в тесном домишке у железнодорожных путей. Официально они не поженились. Как и его отец, умерший от туберкулеза, когда Томас был ребенком, Томас Майкл всю жизнь проработал на угольной шахте. Валлийский баптист, родившийся в Динасе, он спускался глубоко под землю и вручную выкатывал на поверхность тележки с углем. До знакомства с Сарой Томас Майкл заразился от кого-то сифилисом, который он передал ей и который, судя по всему, остался невылеченным. Не исключено, что Глиндур Майкл получил от родителей врожденный сифилис, который может сказываться на костях, зрении и мозге.

Когда Глин был маленьким ребенком, семья переехала из Абербаргойда за 12 миль в Таффс-Уэлл близ Роквудской шахты, и там два года спустя у него родилась сестра Дорис. Неспособные платить за жилье, Майклы из одного жалкого домишки перебирались в другой, еще более убогий: сначала переехали на Гарт-стрит, 7, затем, спустя несколько лет, — в долину Ронты, в Уильямстаун близ Пенигрейга, на Корнуолл-Роуд, 28, где Сара родила еще одного ребенка. Жили впроголодь. Обувь дети надевали раз в неделю, когда шли в церковь. Томас Майкл пил.

Примерно в 1919 году, когда Глину было девять или десять, здоровье отца стало ухудшаться — вероятно, из-за отдаленных последствий сифилиса и ущерба для легких, причиненного тремя с лишним десятками лет подземной работы. Вскоре от «старческой немощи и слабоумия» умерла бабушка Глина. Вообще в медицинской истории семьи проблемы с психикой были нередким явлением. Томас Майкл начал натужно кашлять и по нескольку раз в день сильно потеть. Его грудь с правой стороны делалась все более впалой.

В начале 1924 года Майкл вынужден был уйти с работы, и семье пришлось жить на пособие от Понтипридского союза — второй по величине местной организации в Британии, оказывавшей помощь бедным. Некоторое время семья не имела жилья, и ей пришлось тесниться в одной комнате в благотворительном приюте Ллуйнипиа-Хоумз. Понтипридский союз платил мужу и жене 23 шиллинга в неделю и еще по 2 шиллинга на каждого ребенка. Таким образом, семья из пяти человек теперь перебивалась всего на фунт и 9 шиллингов в неделю. Томас Майкл, согласно медицинскому заключению, страдал «меланхолией», был «в помраченном и очень угнетенном состоянии», быстро терял в весе и хрипло, мучительно кашлял.

Перед самым Рождеством 1924 года Томас Майкл ударил себя в шею ножом для разделки мяса. Его быстро отвезли в Бридженд, в психиатрическую больницу графства. Там рану промыли и зашили. Как психически, так и физически Томас Майкл был уже полной развалиной, он харкал кровью и страдал «глубокой депрессией». В пятьдесят один год он выглядел на восемьдесят. Перси Хокинз, младший медик больницы, описал его так: «Волосы седые, редкие. Зрачки несколько несимметричные, на свет реагируют сужением. Язык покрыт сухим белым налетом. Зубы сильно разрушены кариесом. Худоба свидетельствует о недоедании. Пациент сильно кашляет и отхаркивает много мокроты, по ночам обильно потеет». Болезнью у него были затронуты оба легких.

Поначалу Томасу вроде бы стало лучше. Он начал разговаривать вполне рационально, обращать внимание на то, что его окружало. Но 13 марта он заболел гриппом, который перешел в бронхопневмонию с «лихорадочной температурой, обильной и зловонной мокротой»; больной был «очень слаб и угнетен». Он перестал есть. 31 марта Томас Майкл умер.

Глиндур Майкл, которому тогда было шестнадцать, видел, как его отец превратился из крепкого шахтера в разбитое болезнью, жалкое существо. Он видел, как отец попытался перерезать себе горло, а потом угас в психиатрической больнице. Глин родился в бедной семье. Теперь он был нищим. Возможно, он уже страдал душевным заболеванием. Когда Томаса Майкла похоронили в общей могиле на кладбище в деревне Трило и пастор Оувертон отслужил заупокойную службу, Глин Майкл расписался в кладбищенской книге неверной рукой, делая кляксы и не используя заглавных букв.

Овдовевшая Сара с троими младшими детьми поселилась в крохотной квартирке на одной из окраинных улиц Трило. Теперь она полностью зависела от благотворительной помощи. Но спрос на благотворительность в упадочных угольных районах Южного Уэльса был так велик, что Понтипридский союз фактически обанкротился. Через год после смерти Томаса Майкла министр здравоохранения Невилл Чемберлен заявил в парламенте, что Понтипридский союз допустил перерасход в 210 тысяч фунтов и что деньги далее будут ему предоставляться лишь «при условии, что размер вспомоществования будет уменьшен». А после начала Великой депрессии экономическое положение Южного Уэльса из плохого превратилось в катастрофическое. Глин подрабатывал то садовником, то разнорабочим, но возможностей было немного.

На момент начала войны в 1939 году Сара и Глин Майкл по-прежнему жили по адресу Трило-Роуд, 135. Обе единоутробных сестры Глина и его сестра Дорис вышли замуж за шахтеров и зажили своими семьями. Его младший брат также покинул дом. Глиндура признали негодным к военной службе, что свидетельствует о физическом или, скорее, о психическом нездоровье. 15 января 1940 года мать Глина умерла в своей постели от сердечного приступа и аневризмы аорты. Сара была единственной, кто оказывал ему душевную поддержку. 16 января Глиндур Майкл расписался в свидетельстве о ее смерти, похоронил ее рядом с отцом на местном кладбище — и исчез. Страна, которая вела войну, не так уж много внимания могла уделить бездомному, обездоленному и, скорее всего, психически нездоровому человеку.

Бентли Перчас часто удивлялся, почему люди приезжают в столицу умирать. Более четверти смертей, которые он расследовал, составляли самоубийства, причем многие покончившие с собой не были лондонцами. Какая сила, размышлял он, «толкает мужчин и женщин в Лондон сводить счеты с жизнью? Надежда, что в огромной столице еще одна трагедия пройдет незамеченной? Желание избавить родных и друзей от потрясения, которое они неизбежно испытали бы, совершись самоубийство у них под боком?». В отстраненно-научном плане Перчас был озадачен: «Его по-прежнему удивляло, что из умерших, оказавшихся в его морге, столь многие были при жизни совершенно одиноки и теперь никого не интересуют».

Как и когда Глиндур Майкл прибыл в Лондон — неизвестно. Зимой 1942 года он обретался в «дешевых меблирашках» на западе Лондона, но временами он, судя по всему, ночевал в заброшенных зданиях. Похоже, он получал какое-то лечение в психиатрической больнице. Он был чисто выбрит, и это свидетельствует, что у него была бритва и что он жил в таком месте, где ею можно воспользоваться.

26 января 1943 года Майкла нашли в заброшенном складе около вокзала Кингс-Кросс и доставили в больницу Сент-Панкрас в состоянии тяжелого химического отравления. Как явствует из рабочих записей сэра Бернарда Спилсбери, самоубийцы в Британии военных лет находили для того, чтобы отравиться, самые разнообразные способы: в дело шли лизол, камфара, опиум, карболка, соляная кислота, спирт, хлороформ и каменноугольный газ. Майкл проглотил крысиный яд — вероятно, «Убийцу вредителей» фирмы «Баттл», пасту с чрезвычайно токсичным белым фосфором. Был сделан вывод, что Майкл принял яд намеренно. Его отец пытался покончить с собой, а тяга к самоуничтожению, увы, нередко передается по наследству. Не исключено, однако, что отравление было случайным. Крысиным ядом обычно мазали черствый хлеб и другие остатки пищи; фосфор светился в темноте, грызуны шли как на свет, так и на запах. Вполне возможно, что Майкл съел испорченную и отравленную пищу, потому что был голоден.