Александр Родимцев - Добровольцы-интернационалисты Страница 12

— Трусы, лжецы, хвастуны, — плача, возмущалась девушка. Она попросилась остаться.

Наши приняли срочные меры, чтобы прикрыть оголенный фланг — сформировали небольшую группу и выдвинули ее с пулеметами. Девушку-анархистку назначили вторым номером к коммунисту-пулеметчику Мигелю. Надо ли уточнять, что это была его Франческа.

Но недолго пришлось влюбленным воевать вместе. Через несколько дней возобновили подготовку к штурму здания телеграфа. В ночную разведку послали группу бойцов, включили в нее и Мигеля с легким пулеметом. Они должны были установить проходы в проволочных заграждениях перед зданием телеграфа, выявить пулеметные точки. Долго ждали их возвращения. Истекли все обусловленные сроки, а от них ни слуху ни духу. Правда, успокаивала тишина возле телеграфа. Значит, прошли незамеченными.

Но вскоре раздались пулеметные очереди, разрывы гранат, винтовочные выстрелы. Противник принялся освещать ракетами передний край. Через некоторое время в окоп ввалились запыхавшиеся разведчики. Приволокли с собой франкиста-офицера. Вернулись все, кроме Мигеля.

Здоровяк сержант виновато доложил:

— Остался там… Наткнулись на засаду, когда возвращались обратно… Фашисты накрыли нас на голом месте… Ну, Мигель и вызвался прикрыть наш отход… Он с пулеметом… Может, еще вернется…

Всю ночь ждала Франческа Мигеля, но он не вернулся. На рассвете республиканцы были готовы к бою. Франкистский офицер, притащенный разведчиками, рассказал, где расставлены мины, где есть проходы, где главные огневые точки. Можно было увереннее избежать больших потерь. Словом, не зря ходили разведчики в поиск.

После двадцатиминутной артиллерийской подготовки бригада атаковала здание телеграфа. Осажденные франкисты самонадеянно сопротивлялись. К ним пытался прорваться отряд подкрепления, он появился неожиданно, и на какое-то время в наступлении произошла заминка, растерянность. Но тогда заговорил «максим». Это Франческа со своими товарищами, хорошо замаскировавшись, встретила противника метким огнем, прижала франкистов к земле. Враг залег. Затем поднялся на отважных пулеметчиков, не считаясь с потерями.

Высокий фашистский офицер, размахивая пистолетом и громко крича, ринулся со своими солдатами на окопчик, где засела Франческа. Она стреляла не торопясь, расчетливо, короткими очередями. Перед нею ткнулись в землю несколько солдат, один, раненый, пополз назад, и озлобленный офицер застрелил его. Франческа прицелилась — офицер упал, и франкисты повернули назад, оставив его на поле боя.

Меткий огонь Франчески воодушевил бойцов. Они с новой энергией бросились в атаку. И взяли телеграф штурмом. Ворвались в здание с боем.

Разведчики, хорошо знавшие дороги, начали искать своего друга Мигеля. Франческа кинулась с ними. Они бегали, осматривая все закоулки, все комнаты, здания, переходили с этажа на этаж, выбивая гранатами кое-где еще сопротивлявшихся фашистов. Но поиски были безрезультатны. Сержант, увидев забившегося б угол с поднятыми руками фашистского солдата, поднес к его испуганной физиономии огромный кулак:

— Говори, собачья душа!.. Куда девали нашего разведчика?

Солдат слезливо моргал глазами:

— Я скажу… Но я человек маленький, я его не пытал… Там, во дворе, в подвале…

Разведчики бросились во двор. Бежавшая впереди Франческа увидела в дальнем углу полуподвальное помещение за решетчатой дверью.

Она кинулась туда, резко рванула дверь. Раздался оглушительный взрыв. Клубы дыма скрыли Франческу. Когда подоспели разведчики, они уже ничем не могли помочь. В нескольких метрах от подвала нашли пудреницу Франчески. Обнаружили в ней короткую записку. Сержант прочел вслух:

— «Я поняла, что мое место с коммунистами. Ты был прав, Мигель. Зачем мы так часто ссорились…»

Похоронили Мигеля и Франческу в одной могиле. Мы долго стояли над скромным холмиком и молчали. Потом сержант вышел вперед и, вскинув руку, громко сказал:

— Мы отомстим за вас, камарада. Но пасаран!

Через несколько часов противник стал подтягивать силы. Явно собрался отбить потерянное здание телеграфа. Наблюдая с четвертого этажа за местностью, мы заметили совсем неподалеку, под чахлыми деревцами, танки. Чьи они? В нашей группировке машин не было. У противника они не такие. Подошла какая-то республиканская часть? Но до чего по виду они мне знакомы… Смутно догадываясь и поэтому волнуясь, я мигом — с четвертого этажа и к парку. Там стояло с десяток стальных машин.

— Где командир? — запыхавшись, крикнул я.

И услышал за спиной спокойный голос:

— Тебе чего, Саша?

Ко мне шел мой друг Митя Погодин. Мы встретились так, как где-нибудь в Подмосковье.

Я рассказал, что фашисты готовят контрнаступление на телеграф, стянули свои танки. Наш батальон, который находится в здании, понес большие потери, обескровлен. А подкрепление ожидается по крайней мере часа через два.

— Вся надежда на твоих танкистов, Митя, — втолковывал я другу.

Он ответил невозмутимо и неторопливо:

— Сделаем, Саша, не беспокойся. Дадим копоти. Для того и приехали.

Он дал команду своим танкистам: «По машинам!» — а мне сказал: «Ну, будь жив».

Энрике Листер уже знал о танкистах, повеселел, сообщил об их прибытии защитникам телеграфа. Появление танков вызвало у солдат необыкновенную приподнятость духа. Испанцы всегда с благоговением относились к бронированным машинам, особенно если их вели в бой советские добровольцы.

В здании телеграфа и возле него закипела работа. Стали зарываться в землю, устанавливать в проемах пулеметы, незаметно выдвинулись вперед, замаскировались. Я успел связаться с Колей Гурьевым, который находился на соседнем участке. Коля-артиллерист пообещал подготовить сосредоточенный огонь двух дивизионов западнее нашего здания.

И вот в небе со стороны противника появились шесть бомбардировщиков. Они держали курс на телеграф. Приблизившись, ведомый самолет сделал небольшой крен на левое крыло, развернул машину, и от его брюха оторвались три бомбы. Они разорвались перед нашими передними окопами. Принялись сбрасывать свой смертоносный груз и остальные самолеты. Бомбы ложились слева, справа, сзади и не попадали в здание телеграфа. Но упавшая поблизости бомба накрыла своей взрывной волной всех, кто находился на НП, прижала к земле. Гулко стукались о бруствер комья сухой земли, звенело в ушах, непривычно горько и сухо стало во рту. Сквозь грохот послышались стоны раненых. В туче поднятой пыли санитары бесстрашно стали выполнять свои обязанности.

За первой группой самолетов последовала вторая. Все повторилось снова.

Видно, за телеграф мятежники взялись основательно. После самолетов открыли огонь их артиллерийские батареи. Затем показались вражеские танки. На малой скорости, словно приноравливаясь к ухабистому полю, они двинулись на нас. За машинами с винтовками наперевес тремя плотными шеренгами шагала в полный рост пехота врага. Она шла открыто, словно на параде. Но мы уже не раз видели эти психические атаки и знали, чем они кончаются.

— Давайте топайте, — шептал возле меня командир батальона. — Обратно вы у нас поползете на четвереньках.

Не доходя метров пятисот до здания, танки открыли с ходу огонь и прибавили скорость. Пехота старалась не отставать от них, ведя бесприцельную стрельбу.

Мы молчали. Не обнаруживали себя танкисты. Берегли снаряды артиллеристы. Ближе, ближе, ближе…

Первыми вступили в бой наши танкисты. Они стали почти в упор расстреливать бронированные машины врага, отсекать огнем пехоту. Открыли огонь и наши пулеметчики. Марокканцы заметались. Артиллерийские снаряды, посылаемые Колей Гурьевым, закрыли им дорогу для отступления.

Тогда вражеские солдаты бросились к зданию телеграфа. Многие из них прорывались к центральному подъезду. Проскочили и два их танка. Республиканцы в упор расстреливали наступающих. Но некоторым марокканцам все же удалось ворваться в здание.

Положение обострялось. Держаться становилось труднее и труднее. Левее нашего НП пробились два вражеских танка с ротой пехоты.

— Шайтан их возьми, — непроизвольно вырвалось у меня. — Так недолго и в плен попасть.

Бой ожесточился. И перед зданием, и за ним, и в нем самом. Сбоку разгорелась схватка наших и вражеских танкистов. Кругом кромешный ад.

И вот сквозь грохот сражения послышались радостные крики: «Вива, камарада! Наши! Наши!..» Прорвавшиеся сквозь огонь вражеской артиллерии бойцы второго эшелона шли к нам на выручку. Я не выдержал — выкатил стоявший рядом станковый пулемет, расчет которого погиб, направил ствол на солдат противника, лавиной штурмовавших подъезд телеграфа.

Большая часть наступавших марокканцев была в конце концов уничтожена, а остальные подняли руки. Телеграфом снова полностью владели республиканцы.